Марина Цветаева - Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
<1922>
Берлину
Дождь убаюкивает боль.
Под ливни опускающихся ставень
Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль
Копыта — как рукоплесканья.
Поздравствовалось — и слилось.
В оставленности златозарной
Над сказочнейшим из сиротств
Вы смилостивились, казармы!
10 июля 1922
«Светло-серебряная цвель…»
Светло-серебряная цвель
Над зарослями и бассейнами.
И занавес дохнёт — и в щель
Колеблющийся и рассеянный
Свет… Падающая вода
Чадры. (Не прикажу — не двинешься!)
Так пэри к спящим иногда
Прокрадываются в любимицы.
Ибо не ведающим лет
— Спи! — головокруженье нравится.
Не вычитав моих примет,
Спи, нежное мое неравенство!
Спи. — Вымыслом останусь, лба
Разглаживающим неровности.
Так Музы к смертным иногда
Напрашиваются в любовницы.
16 июля 1922
Сивилла
«Сивилла: выжжена, сивилла: ствол…»
Сивилла: выжжена, сивилла: ствол.
Все птицы вымерли, но Бог вошел.
Сивилла: выпита, сивилла: сушь.
Все жилы высохли: ревностен муж!
Сивилла: выбыла, сивилла: зев
Доли и гибели! — Древо меж дев.
Державным деревом в лесу нагом —
Сначала деревом шумел огонь.
Потом, под веками — в разбег, врасплох,
Сухими реками взметнулся Бог.
И вдруг, отчаявшись искать извне:
Сердцем и голосом упав: во мне!
Сивилла: вещая! Сивилла: свод!
Так Благовещенье свершилось в тот
Час не стареющий, так в седость трав
Бренная девственность, пещерой став
Дивному голосу…
— так в звездный вихрь
Сивилла: выбывшая из живых.
5 августа 1922
«Каменной глыбой серой…»
Каменной глыбой серой,
С веком порвав родство.
Тело твое — пещера
Голоса твоего.
Недрами — в ночь, сквозь слепость
Век, слепотой бойниц.
Глухонемая крепость
Над пестротою жниц.
Кутают ливни плечи
В плащ, плесневеет гриб.
Тысячелетья плещут
У столбняковых глыб.
Горе горé! Под толщей
Век, в прозорливых тьмах —
Глиняные осколки
Царств и дорожный прах
Битв…
6 августа 1922
Сивилла — младенцу.[3]
К груди моей,
Младенец, льни:
Рождение — паденье в дни.
С заоблачных нигдешних скал,
Младенец мой,
Как низко пал!
Ты духом был, ты прахом стал.
Плачь, маленький, о них и нас:
Рождение — паденье в час!
Плачь, маленький, и впредь, и вновь:
Рождение — паденье в кровь,
И в прах,
И в час…
Где зарева его чудес?
Плачь, маленький: рожденье в вес!
Где залежи его щедрот?
Плачь, маленький: рожденье в счет,
И в кровь,
И в пот…
Но встанешь! То, что в мире смертью
Названо — паденье в твердь.
Но узришь! То, что в мире — век
Смежение — рожденье в свет.
Из днесь —
В навек.
Смерть, маленький, не спать, а встать.
Не спать, а вспять.
Вплавь, маленький! Уже ступень
Оставлена…
— Восстанье в день.
17 мая 1923
«Но тесна вдвоем…»
Но тесна вдвоем
Даже радость утр.
Оттолкнувшись лбом
И подавшись внутрь,
(Ибо странник — Дух,
И идет один),
До начальных глин
Потупляя слух —
Над источником,
Слушай-слушай, Адам,
Чтó проточные
Жилы рек — берегам:
— Ты и путь и цель,
Ты и след и дом.
Никаких земель
Не открыть вдвоем.
В горний лагерь лбов
Ты и мост и взрыв.
(Самовластен — Бог
И меж всех ревнив).
Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Чтó проточные
Жилы рек — берегам:
— Берегись слуги,
Дабы в отчий дом
В гордый час трубы
Не предстать рабом.
Берегись жены,
Дабы, сбросив прах,
В голый час трубы
Не предстать в перстнях.
Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Что проточные
Жилы рек — берегам:
— Берегись! Не строй
На родстве высот.
(Ибо крепче — той
В нашем сердце — тот).
Говорю, не льстись
На орла, — скорбит
Об упавшем ввысь
По сей день — Давид!
Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Чтó проточные
Жилы рек — берегам:
— Берегись могил:
Голодней блудниц!
Мертвый был и сгнил:
Берегись гробниц!
От вчерашних правд
В доме — смрад и хлам.
Даже самый прах
Подари ветрам!
Над источником
Слушай-слушай, Адам,
Чтó проточные
Жилы рек — берегам:
— Берегись…
8 августа 1922
«Леты подводный свет…»
Леты подводный свет,
Красного сердца риф.
Застолбенел ланцет,
Певчее горло вскрыв:
Не раскаленность жёрл,
Не распаленность скверн —
Нерастворенный перл
В горечи певчих горл.
Гóре горé! Граним,
Плавим и мрем — вотще.
Ибо нерастворим
В голосовом луче
Жемчуг…
Железом в хрип,
Тысячей пил и свёрл —
Неизвлеченный шип
В горечи певчих горл.
11 августа 1922
Деревья
(Моему чешскому другу,
Анне Антоновне Тесковой)
«В смертных изверясь…»
В смертных изверясь,
Зачароваться не тщусь.
В старческий вереск,
В среброскользящую сушь,
— Пусть моей тени
Славу трубят трубачи! —
В вереск-потери,
В вереск-сухие ручьи.
Старческий вереск!
Голого камня нарост!
Удостоверясь
В тождестве наших сиротств,
Сняв и отринув
Клочья последней парчи —
В вереск-руины,
В вереск-сухие ручьи.
Жизнь: двоедушье
Дружб и удушье уродств.
Седью и сушью,
(Ибо вожатый — суров),
Ввысь, где рябина
Краше Давида-Царя!
В вереск-седины,
В вереск-сухие моря.
5 сентября 1922
«Когда обидой — опилась…»
Когда обидой — опилась
Душа разгневанная,
Когда семижды зареклась
Сражаться с демонами —
Не с теми, ливнями огней
В бездну нисхлестнутыми:
С земными низостями дней.
С людскими косностями —
Деревья! К вам иду! Спастись
От рева рыночного!
Вашими вымахами ввысь
Как сердце выдышано!
Дуб богоборческий! В бои
Всем корнем шествующий!
Ивы-провидицы мои!
Березы-девственницы!
Вяз — яростный Авессалом,
На пытке вздыбленная
Сосна — ты, уст моих псалом:
Горечь рябиновая…
К вам! В живоплещущую ртуть
Листвы — пусть рушащейся!
Впервые руки распахнуть!
Забросить рукописи!
Зеленых отсветов рои…
Как в руки — плещущие…
Простоволосые мои,
Мои трепещущие!
8 сентября 1922
«Купальщицами, в легкий круг…»
Купальщицами, в легкий круг
Сбитыми, стаей
Нимф-охранительниц — и вдруг,
Гривы взметая
В закинутости лбов и рук,
— Свиток развитый! —
В пляске кончающейся вдруг
Взмахом защиты —
Длинную руку на бедро…
Вытянув выю…
Березовое серебро,
Ручьи живые!
9 сентября 1922
