Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

За старым пнем, за мягкой гнилью,
Над сбитым бурею стволом
Стремительно, как эскадрильи,
Бьют папоротники крылом.

Трава щекочет грудь пыреем,
Крапива жалит пальцы рук.
Мы все уходим, все стареем,
А жизнь все зелена, как луг.

Все не уймется, все клокочет,
Побеги новые стремит.
Она в свой синий колокольчик
Над старым трухлым пнем звенит.

Дымы января,
Как волшебные всадники,
Толпятся с утра
У меня в палисаднике.

То сизый взовьется
И встанет свечою,
То серый
Сугроб загребает
Ногою.

То темно-гнедой,
Неуемно гривастый,
Припустится с дрожью
По снежному насту.

Все понизу, понизу,
А напоследок
Поднимется наверх,
Крылатый, как лебедь.

Все утро под окнами
Конница дыма
Гарцует и скачет
Неудержимо!

Еще в снегу черемуха,
В глубоком сне ветла.
Мороз! Уйди в дом отдыха,
Нам хочется тепла.

Иди, весна, по кромочке
Своих непрочных льдов.
Вези к нам в легкой лодочке
И радость и любовь.

Надень такое платьице,
Какое любит Русь.
Пускай за шутку прячется
Соломенная грусть.

Иди с дождями теплыми
В обнимку вдоль межи.
А вечером под окнами
Нам сказку расскажи.

О том, как к волку серому
Царевна льнет плечом,
О том, как парню смелому
Все беды нипочем!

Все кажется мне —
Прозвучит из тумана
Над волжскою вольницей
Голос Степана.

Все кажется мне —
Там, где краны и доки,
Ночуют
Челкаш, и Чапаев, и Горький.

А возле причалов
Мне чудится Чкалов.
Подросток еще,
В лапоточках,
В онучах,
А глаз уж нацелил
На ястреба в тучах.

Гудки пароходов
Шаляпинским басом
Распелись в низовьях!
— Эй, ухнем! Да разом!

Мне слышатся
Тысячи звонких тальянок
Над берегом,
Там,
Где родился Ульянов.

О вольность святая!
О взво́день штормовый,
Раскат Октября
Пепеляще-громовый!
О Волга-река,
Колыбель недовольства,
Праматерь и матерь
Земного геройства,
Ты стала для нас
Как любимая песня,
С которой нигде нам
Не страшно, не тесно!

Закат пчелою в красный клевер впился.
Он был недолгим гостем на земле.
И вот уж ясный месяц покатился,
Как самый первый парень на селе.

За ним спешили звезды-одногодки,
Звенел в ночи веселый хоровод.
И месяц был на этой сельской сходке
Как бригадир, как старший полевод.

Девчонки-звезды стали петь частушки,
А месяцу пришлось гармонь нести.
А ночь, как мать, за ним несла подушки,
Чтоб уложить сынка и нежно молвить:
— Спи!

Июль травою хвастает
По грудь, по взмах бровей.
Я это лето здравствую
На родине своей.

Взял в руки косу вострую,
Прощай, хорей и ямб!
Встал в ряд, иду, проворствую,
Трудом любимым пьян.

Летит людское мнение:
— Вот это наш земляк!
Не растерял умения
У книжек и бумаг!

Роса на землю падает,
Трава как изумруд.
Как нравится, как радует
Колхозный, дружный труд!

Девчата ходят с граблями
Вдоль скошенных рядков.
Над платьями нарядными
Цветной прибой платков.

— А ну, в одно усилие! —
Вдруг бригадир изрек,—
Чтобы под небо синее
Уперся добрый стог!

Сказал и на косу нажал!
Трава под корень режется.
Косцы идут, гребцы поют,
И бодрый смех, и шутки тут,
И дисциплинка держится!

Встать бы пораньше,
Шагнуть бы подальше —
От Самотека
До Владивостока!

Родина!
Я у тебя не подкидыш,
Всю тебя вижу,
Как ты меня видишь.
Вся проплываешь ты
Передо мною
То черноморской,
То волжской волною.
Бьешь Иртышом,
Прямо сердца касаясь,
Я нагишом
В твои воды бросаюсь,
Будь это Волга,
Будь это Взморье,
Будь это наша
Московская Воря.

Только глаза
На минуту прикрою,
В памяти образы Родины
Роем.
Вот она, Вологда
В белых сугробах,
В каждом крылечке
Резная подробность.

Вижу Рязань.
По Оке пароходы,
Возле паромов
Машин хороводы:
Сеялки, веялки,
Тракторы, жнейки,
Плуги, косилки,
Зигзаги и змейки.

Вижу Воронеж,
Весенний, садовый,
Встал, как невеста
С венчальной обновой.
Белое платье садов
Примеряет,
Песней людские сердца
Покоряет.

А за тайгой,
За большими горами,
Вижу Свердловск —
Это сердце Урала.
Сила —
    воочию —
Не на плакатах!
Сталь здесь ворочают
На станах прокатных.

Видится мне:
В бесконечностях сини
До океана
Березы России!

Я не петух,
Чтоб сидеть на насесте,
С детства далями
Заворожен —
Ветер скитаний,
Дым путешествий,—
За горизонт,
За горизонт!

Я страну родную знаю,
Много езжено дорог.
Очень часто вспоминаю
Про зеленый городок.

Тополиная аллея
Убегает далеко,
В листьях тополя белеют
Фонари, как молоко.

Каждый, кто туда приедет
Хоть на несколько ночей,
Первым делом слышит щебет,
Шум дубравы, крик грачей.

Там забыли слово «копоть»,
Зори чище янтаря,
Там заглядывает тополь
В кабинет секретаря.

Молодой листвою зелень
Потихонечку шумит,
В центре города сам Ленин,
Как лесник в лесу, стоит.

Где лесам тесниться нечего,
Там людям не тесно́.
Там и песенно, и весело,
И вольно, и лесно́.

Двадцать тапочек сушились
На заборе общежитья,
Десять девушек гляделись
В голубые зеркала.
Не гудок, не производство,
Не местком, не руководство,
Не техминимум станочный,
А гулянка их звала.

Крышки хлопали над супом,
Лук шипел на сковородке,
Молча жарилась картошка,
Разбухал лавровый лист.
В это чудное мгновенье
Прозвучало отровенье.
В голубой косоворотке
Подошел и тронул кнопки
Чернобровый гармонист.

Руки девушек-прядильщиц
В доме окна отворили,
Пропадай, супы и соус,
Выкипай до дна, обед!
И по лестнице немедля
Каблучки заговорили,
Крепдешин заулыбался,
Заструился маркизет!

Матерям отдав заботы,
Старикам оставив думы,
Неумолчно, неустанно
Веселилась молодежь.
К разноцветью майских платьев
Льнули серые костюмы,
Пять блондинов, три брюнета,
А один — не разберешь!

Под раскидистой березой,
У фабричного забора,
Где гараж и где в разборе
Две коробки скоростей,
Состоялся многолюдно
Праздник юного задора
И ничем не омраченных
Человеческих страстей.

После звонкого веселья,
После вздохов под луною,
После смелых, недозволенных
Заходов за черту,
Не плясалось и не пелось,—
Хлеба черного хотелось,
С аппетитом шла картошка,
Голубком летала ложка
То к тарелке, то ко рту!

Крепко спали на подушке
Шестимесячные кудри,
И чему-то улыбался
И смущался алый рот.
И стояли неотступно
Озабоченные будни
У парткома, у фабкома,
У фабричных у ворот.