Антология - Европейская поэзия XIX века

Прощай, о лира! Мне пришел конец.
Уснешь и ты, уснет и твой певец.
Ты боль мою развеивала смехом,
из северного сердца гулким эхом
летела песнь, рождая пламена
в сердцах. Но пробил час — черта подведена.

Я пел деянья Фритьофа и Свею,
природу пел, пред ней благоговея,
я пел людей, и в божью высь глядел,
и жил на деле, только если пел.
На юг летел холодный дух Борея,
и часто ныло сердце, леденея,
но многоустый жар его согрел.
Не знаю, жизнь в уме перебирая,
чего в ней больше — ада или рая.

Ты мне была гербом — не знал иного,
была щитом — иного не носил.
Мы покоряли мир оружьем слова,
мы шли вперед, пока хватало сил.
Но над могилами щиты разбиты,
и ныне час настал последнему из свиты.

Прощай, мой стих, душа души свободной,
прощай навек, прощай, о небородный!
Ты был мне истиной, ты был добром —
но час настал, я покидаю дом.
Я жил, лишь одному тебе подвластный,—
в лазури в этот миг маячишь ты, безгласный!

Настанет день — крушащего, как гром,
сказителя взрастит мой прах остылый.
Он в трубных звуках станет петь о том,
чего допеть мне недостало силы,
и он прославится, векам поведав
о нескудеющем величье шведов.

Да, мне конец, но песням Свеи — литься,
их дух на крыльях дерзостных стремится
в былую высь. Бесстрашья в этот час
в борьбе и песнях люди ждут от нас.
Бесстрашье — как свеченье золотое
над головой серебряной героя.

Дух Густава живет меж нас досель,
хоть и смягченный. Дней грядущих цель —
триумфы и победы. Свято верьте!
Вперед! Вершины не покорены!
Победа — дочь бесстрашья. Мы должны
к вершине всех вершин идти до самой смерти.

Прощай! Я кончу тем, с чего я начал.
Мой стих, не ты ль для сердца больше значил,
чем жизнь моя? Ты — жизни соль и суть.
Прости! Пора идти в далекий путь.
Уж поздно, братья! И в последний раз
окину взглядом дом и своды неба.
Прощайте! Недалек свиданья час.
Увяньте на челе, о лавры Феба!
Умри в гортани, мой последний сказ!

Все пальмы над Нилом лишились теней,
А солнце палит все сильней и сильней…
О, как мы тоскуем по отчему краю!
Нас Север зовет! Мы слетаемся в стаю,

И вот уж под нами, на солнце горя,
Земля зеленеет, синеют моря.
Там штормы бушуют, там буйствуют бури,
А мы, словно тучки, скользим по лазури.

Высоко в горах расстилается луг.
Спускается стая. Пустынно вокруг.
Там яйца кладем мы под ласковым взглядом
Полночного солнышка, с полюсом рядом.

Ни зверь, ни охотник тех мест не сыскал,
Лишь гномы там золото ищут средь скал,
Крылатые эльфы играют там в салки
И бродят в зеленых нарядах русалки.

Но вот возвращается стужа опять
И снежным крылом начинает махать.
И всюду бело, лишь рябины багряны,
И мы собираемся в теплые страны.

К лугам зеленеющим, к теплым волнам
И к пальмам пора уже трогаться нам.
И там, отдохнув от похода большого,
Начнем тосковать мы о Севере снова.

Насилье секирою строит свой мир,
орлом его слава ширяет.
Но миг — и осколки летят от секир,
и стрелы орлов усмиряют.
Насилье невластно творить на века,—
как буря в песках, его власть коротка.

Ведь истина с нами — меж пик и секир
стоит и спокойно и строго.
Пред ней — пустотою пугающий мир
и к миру иному дорога.
Ведь истина вечна: из рода в род
глагол ее вечным потоком течет.

И вечно живет справедливость — ее
не вытоптать злобной ораве.
И в мире, где власть завоюет зверье,
ты алкать справедливости вправе.
Обступят тебя и насилье и ложь —
но ты справедливость в душе сбережешь.

И воля в груди, чей огонь не угас,
чье мужество — бога орудье,
даст мощь — справедливости, истине — глас,
и встанут к свершениям люди.
Все жертвы твои и лишенья летят,
как звезды, из Леты и строятся в ряд.

Стихи — многоцветью цветов не чета
и радуге в пестром свеченье,
не прах — воплощенная в них красота
и взглядам несет просветленье.
Прекрасное вечно: как в толще морской,
мы во времени ищем песок золотой.

Возьми справедливость и истину в путь,
твори красоту вдохновенно.
Всем трем — не погибнуть и не обмануть,
к ним тянется дух неизменно.
Что время дарует — то дар твой вернет.
Лишь вечное в сердце поэта живет.

Скорей, скорей домой,
дорогой волновой
в камыш береговой!
И пестрых, пестрых сигов,
лососей, щук, плотву
я высыплю, как золото, в прибрежную траву.

Пускай, пускай угрями,
навагой и хамсой
сверкает луг зеленый,
как дорогой парчой.
Плыви, плыви, рыбарь!
И молодой и старый
рыбарь на море — царь!

Вдали от родных берегов,
с морем один на один
он ветрам господин.
Но лишь кончится лов,
как от мрачных валов
он, подхлестнут тоской,
поспешает домой:
в нем сердце изныло,
все сделалось мило,
все дразнит душу —
и песни, и пляски, и женские ласки!
На сушу, на сушу, на сушу!

Добыт мой улов
у мрачных валов —
дорогая цена
за него дана.
На родном берегу,
на зеленом лугу
ждут и песни, и пляски, и ласки!

Боже мой, о, как прекрасно
услышать звук блаженных ангельских речей!
Боже мой, о, как мне сладко
под эти звуки умереть!
Без страха дух мой взлетит с потоком,
с пурпурным темным потоком в небо.

Без страха сойдет душа, ликуя,
в живые, добрые руки бога.