Народное творчество - Полное собрание баллад о Робин Гуде (без иллюстраций)

Благородная дева росла и цвела
В крае северном в прежние дни.
Ее Мэриан звали, ее все уважали
За богатство и знатность родни.

И мила, и стройна, была краше она
Королевы Елены самой,
И мужчины тех мест, ее видя окрест,
Восхищались ее красотой.

Говорят, Розамунда и леди Джейн Шор
Всех на свете могли обаять,
Но и им не сравниться с той сельской девицей –
Так считали и слуги, и знать.

Ну, а ей всех милее был граф Хантингдон,
Что нередко ее навещал.
Ее видеть желая, но титул скрывая,
Он себя Робин Гудом назвал.

В поцелуе их губы сливались не раз,
Коль случалось побыть им вдвоем,
И мечтали они, что в грядущие дни
Будут счастливы в замке своем.

Но судьба испытанья готовила им,
Расставанье ждало впереди.
Клеветы не снеся, Робин скрылся в леса
С безутешной тоскою в груди.

С бедной Мэриан он и проститься не смог,
И она со смятенной душой
Долго слезы лила и напрасно ждала,
Что воротится друг дорогой.

Ждать уставши, однажды она собралась
И в мужской облачилась наряд.
Сапоги натянула, ремень застегнула –
Мальчик-паж от макушки до пят.

Лук и стрелы с ней были и меч со щитом –
Храброй деве враги нипочем.
Все готова снести, чтобы только найти
Робин Гуда во мраке лесном.

Робин встретился с ней, но ее не узнал,
И она не узнала его.
Предложил своей милой помериться силой,
Чтоб в бою испытать, кто кого.

Обнажили мечи и рубиться пошли,
И сражались без малого час.
Храбрый Робин от ран зашатался, как пьян,
И у Мэриан кровь пролилась.

– Опусти же оружье, – сказал Робин Гуд, –
Ты достоин дружбы моей.
Мы отправимся в лес, и под сенью небес
Будет песни нам петь соловей.

Услыхав его голос, прозрела она,
Уронила оружье из рук
И в обьятья упала, и от счастья рыдала,
Что нашелся возлюбленный друг.

А когда Робин Гуд свою Мэриан узнал,
Его радость вскипела волной.
Он ее обнимал, он ее целовал,
Обещал своей сделать женой.

И созвал он стрелков, ну а Маленький Джон
С верным луком в глубь леса ушел,
Чтоб оленя убить и скорее добыть
Угощенье на свадебный стол.

И уже через час пировали они,
Под древесным усевшись шатром,
И еда была слаще среди дикой чащи
От веселых бесед за столом.

Молодцы прикатили бочонки с вином,
Красным, белым – на вкус на любой.
На поляне зеленой окружили влюбленных,
Отовсюду собравшись гурьбой.

Первый тост произнес удалой Робин Гуд
За здоровье любимой своей,
И стрелки разом встали и чаши подняли,
Чтоб выразить преданность ей.

Лихо чаши они осушали до дна,
Пока ноги могли их держать,
А едва выпивали – снова им наливали
И они выпивали опять.

А когда их веселье к концу подошло,
Руку Мэриан дал Робин Гуд,
И ушли они с Джоном к дубравам зеленым,
Где свободные люди живут.

Там в любви и согласье их годы текли
Среди круга веселых стрелков.
Они жили трудом, не жалея о том,
Обходясь без земель и дворцов.

Но пора уж заканчивать, время пришло,
Пусть другие певцы вам споют,
Как на севере жили и ничуть не тужили
Дева Мэриан и Робин Гуд.

Вам всем известен Робин Гуд,
А с ним Малютка Джон,
Вилл Скарлет, храбрый братец Тук
И дева Мэрион.

Про них чего не наплетут,
Но эта байка – блеск:
Как Робин Гуд, сменив прикид,
Густой покинул лес.

Одет был в рясу, капюшон,
Распятье до пупа.
Короче, не мазурик он,
А копия попа.

И, не пройдя и пары миль,
Свой шанс нашел легко:
Гарцует пара перед ним –
Священники верхом.

– Подайте, братья во Христе, –
Гуд начал свой запев:
– Позолотите ручку мне
Ради пречистых дев.

Помочь прошу – в пути весь день,
Ну прямо бомж какой,
Но ни стаканчика винца,
Ни корочки сухой.

– Клянемся Девою Святой,
Что сами на мели!
Ни пенни, брат, такой отстой,
Нас тоже развели.

– Боюсь поверить я, друзья,
Пустому трепачу,
И прежде чем простимся мы,
Проверить вас хочу.

Попы пришпорили коней,
Услышав эту речь,
Но, ноги в руки, Робин Гуд
Не дал попам утечь.

Схватив обоих за шкирман,
Стащил их с лошадей.
– Пусти, пусти! Ты что, братан!
В натуре, пожалей!

– Ну, если денег нет совсем –
Ни пенни на двоих –
То, очи к небесам воздев,
Помолимся о них.

Приказ суров – отказа нет,
Таков в лесу расклад.
– Господь, скорей пошли грошей!
Бубнят монахи в лад.

Молили Господа в слезах,
Себя лупили в грудь,
А Робин наблюдал обряд
насмешливо чуть-чуть.

Рыдали искренне – и вот
Проходит три часа.
– Ну, сколько от своих щедрот
Послали небеса?

И, сколько б ни нашлось у вас,
Поделим все сполна,
Поскольку правильный пацан
Не кинет пацана.

Бог не способен на обман –
В знак торжества его,
Позвольте, загляну в карман,
А вдруг найду чего?

И Робин обыскал попов,
И тут же наяву
Пятьсот блестящих золотых
Скатились на траву.

– Не слабо! – молвил Робин Гуд. –
Гляжу, Господь не лох!
Молились лихо вы, друзья,
И результат неплох.

Тебе полтинник… И тебе…
Остаток – мой доход.
Сопят монахи, но молчат,
Отделавшись легко.

И, тихо поднявшись с колен,
Решили, что уйдут.
– Эй, я скажу, когда идти! –
Им рявкнул Робин Гуд.

– Клянись – да будет посему! –
Очистивши сердца,
Не врать отныне никому
До самого конца.

Второе: девушек ни-ни –
Такая ерунда!
И жен чужих не соблазнять
Отныне никогда.

И напоследок: бедняку
Всегда подкинь монет.
И это, парни, договор,
А не простой совет.

Коней подвел им Робин Гуд:
– Скачите наконец!
И с тем вернулся в лес густой
Веселый молодец.

От Шервудского леса до скал Скарборо
Раз проедешь – и спятишь с ума:
Здесь шиповник цветет, птица песни поет,
А на севере мрак и шторма.

– Говорят, рыбаки зашибают деньгу
И богаче иного купца.
Коли так, в Скарборо я разжиться смогу,
Если план доведу до конца.

Вот разбойник созвал свой веселый отряд,
И под дубом держали совет.
– Кто деньгами из вас, мужики, тороват,
Одолжите мне пару монет.

Я – на ярмарку в порт: рыбака подберет
Там любая вдова на постой.
Он в трактир постучал, что ютился у скал
Над свинцовой недоброй водой.

– Ты откуда такой, с переметной сумой?
Как прикажешь тебя величать?
– Я обычный рыбак, и доходов – пустяк.
Угол нужен – переночевать.

– А зовут тебя как, симпатичный рыбак?
Расскажи – и садись у огня.
– В тех краях, где я рос, твой предвидя вопрос,
Люди Саймоном звали меня.

– Саймон – это рыбак, что потом стал Петром,
Беднякам он был предан душой.
Это имя сулит нам богатый улов.
И разбойник сказал: – Хорошо.

– Ты Спасителем послан, я верю тебе –
Помоги мне поправить дела.
Знаешь, лодка осталась в наследство вдове.
Сети, весла – я все сберегла.

Мачты, реи и снасть – поработаешь всласть.
Все исправно, баркас на ходу.
– Ты доверилась мне, – улыбнулся вдове, –
Знай же, я тебя не подведу.

Он с рыбацкой командой взошел на баркас,
Парус подняли, ветер в корму;
Но ни сети метать, ни крючки привязать –
Не давалась наука ему.

Их болтало по морю три ночи подряд,
Но от Робина прок невелик.
Рыбаки смотрят косо и только твердят:
– Что за увалень этот мужик!

И сказал капитан: – Ты помощник дрянной,
Не рассчитывай здесь на барыш.
Дармоедов не кормим, их гоним метлой,
И тебе причитается шиш.

– В этом деле я пень, будь же проклят тот день,
Бес попутал идти в Скарборо.
Если б в роще сейчас повстречался олень,
Я бы вспомнил свое ремесло.

Здесь любой надо мной посмеется пострел,
Я объелся моряцкой божбы.
Ты б иное запел, я б на вас посмотрел,
Если дело дойдет до стрельбы.

Так еще их мотало по морю два дня,
А на третий на мачту он влез,
С высоты увидал, как французский корсар
Воду пенит им наперерез.

– Это смерть! – застонал, почернев, капитан, –
От корсаров ведь не убежишь.
К черту сгинет улов и прибавится вдов.
Им в потеху забрать твою жизнь.

Они кровью торгуют и грабят моря,
От французов пощады не жди.
Продадут на галеры и в клетке сгноят.
Будем рыпаться – всех на ножи.

Но сказал ему Саймон: – Не дрейфь, капитан.
Передай это дело другим,
Здесь имеется лук и к нему пара рук,
И француз не уйдет невредим.

– Замолчи, дармоед, и сиди, где сидишь.
Не бахвалься, заткну тебе рот.
Брошу за борт, особой не вижу беды,
Если море тебя заберет.

Саймон только взглянул, только глазом повел,
Взял свой лук и шагнул на корму.
И увидел народ: этот парень не врет,
И они покорились ему.

– Отойди, капитан. Я умею стрелять.
Не мешай. Отодвинься назад.
Он уперся ногами, чтоб качку сдержать,
И в прицеле сощурил глаза.

Но мешала соленая злая волна
И швыряла посудину вбок.
– Ну-ка, к мачте, орлы, прикрутите меня,
Чтоб спокойно работать я мог.

Вал за валом катил на баркас океан,
И, едва оседлали волну,
Поднял лук Робин Гуд, стал спокоен и прям,
И до уха стрелу оттянул.

И сквозь ветер и пену пропела стрела.
Рулевой на французском борту
Захрипел, застонал и в пучину упал –
К водяным в пустоту, в черноту.

Рулевому на смену рванулся корсар,
Но быстрее, чем глазом моргнуть,
Натянул тетиву, взял прицел Робин Гуд
И стрелою пробил ему грудь.

Слал стрелу за стрелой, пробивая их строй,
И сказал, расстреляв весь колчан:
– Мне пора отдохнуть, про французов забудь.
Вот теперь отвяжи, капитан.

Борт о борт они встали с чужим кораблем,
Где вповалку лежали тела.
Нараспашку сундук – и сокровища в нем,
Много тысяч волна принесла.

– Половину – вдове и детишкам отдам, –
Капитану сказал Робин Гуд, –
Половина – тебе и твоим рыбакам:
Вы делили со мной этот труд.

Покачал головой капитан: – Погоди,
Не швыряйся напрасно добром.
Ты сражался один, и один победил,
И неси к себе золото в дом.

– Как сказал, так и будет – вот слово мое.
Одному – сундуки не нужны.
Мы построим для бедных такое жилье –
Чтобы жили, не зная нужды.