Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство

Одно лишь лето дайте, вы, мощные,
Одну лишь осень зрелых напевов мне,
Чтоб легче сердце, сладким пеньем
Долу насытившись, умерло бы.

Ведь душам, в жизни не воплощающим
Извечных и божественных прав своих,
Не даст забвенья даже Лета.
Если же песнь моя мне удастся:

Привет тебе тогда, ты, о мир теней!
Я буду светел, если б и не было
Со мной там лиры. Всё ж однажды
Жил я, как боги, а это — благо.

Душа приятное в сей жизни уж вкусила.
Где то, что в молодости было мило?
Апрель и май, июнь прошли. Как дни унылы!
Что я? Ничто. Жить не хочу, нет силы…

Увесили вы берег
Над озером розами
И желтыми цветами,
О, милые лебеди;
И в безумии страсти
Погрузили голову
В священную, трезвую воду.

Увы мне, где обрету я,
Когда зима настанет, цветы
И сияние солнца,
И тень земную?
Стены стоят
Безмолвны и холодны, под ветром
Треплются флаги.

Под мирной сенью хижины пахарю
Очаг отраден, малым доволен он.
В долине путник слышит звоны,
Колокол тихий на близкой церкви.

Вернулись в гавань все корабельщики,
Далекий город шумы веселые
Смиряет. Тихо. И в беседках
Мирно друзья коротают вечер.

А что же я? О, если б жил, как все,
Труда поденщик, в смене размеренной
Забот и мира. Спят все. Что же
В сердце моем не смирилось жало?

В вечернем небе, словно весна цветет,
Несчетны розы. В славе и золоте
Сияет мир. Туда, туда бы,
К тучам пурпурным, — там в свете, в воздухе

Растает, растворится и жизнь, и боль!
Мольбой ли глупой вспугнуто, кануло
Очарованье? Смеркло. Снова
Я одинок, как всегда, под небом.

Приди же, сладкий сон! Слишком многого
Так жаждет сердце! Не отпылаешь ты,
Мечтательная так тревожно
Юность… И ясною будет старость.

Если я со стыдом сгину, и дерзким, им
Не отмщу и сойду в гроб обесславленным,
И меня одолеют
Силы, духу враждебные —
Пусть тогда и тобой буду забыт, навек,
О, красней за меня, мучься и ты стыдом,
Ты, любимая мною!
Нет, и тут пусть не будет так!
Но предчувствую я: буду один, один…
Гений светлый, и ты бросишь! И духи лишь
Смерти будут мне струны
Сердца, струны все, рвать и рвать.
Кудри юности, о, осеребритесь же!
Краток будет мой день, завтра же что нас ждет?..
…меня на пустынный здесь
Двух дорог перекресток
Боль разящая кинула!

В младые годы я так был утру рад,
И плакал горько вечером! Ныне же
Я день сомненьем начинаю —
Радостен, свят мне тихий мой вечер.

Благословляю малый дар,
Скупой огонь, возжженный Богом.
Его питает сердца жар,
Но не разжечь в большой пожар
Его ни бурям, ни тревогам.

Благословляю тайный знак
Далекой красоты духовной.
Мой уголек, мой алый мак.
Не от него ли сердце так
Тревожно бьется и неровно?

О чем-то светлом всё еще мне снится.
Надеждой замыкаю каждый день.
Но вот уже мне на руки ложится
Еще не близкой ночи тень.

Как прежде верю: будет всё иное.
Но изредка уж прозреваю я:
Всё то, что было в жизни здесь со мною —
Судьба моя и жизнь моя!

Нет ничего в душе моей, что б людям рассказать.
Нет драгоценных в ней камней, нет драгоценных дней,
Нет слов поющих, словно мать, чтоб боль людскую укачать.
Чем боль людскую мне унять, что буду делать с ней?

Я боль одну, свою, люблю, о ней одной пою,
Ее я людям отдаю, ее, мою, другим.
Что делать людям с болью той, с ее певучей красотой?
У них своя. Не стой, не пой, не будь помехой им!

У них своя, как у тебя, у каждого своя.
И замкнут каждый человек в ту боль свою навек.
И каждого влечет ладья по быстрым водам бытия…
Моя погибнет иль твоя? и где же устье рек?

Мы в пуховом уюте гнезд
Лежим, не видя светлых звезд,
Ни темного вкруг них эфира.
Но в дни великих перемен
Разомкнут круг и мирный плен
Безмерной пустотою мира.

Не кровь, не ужасы страшны,
А странные под утро сны
И ночью тишина бессонниц
И шорохи невнятных слов
И гуд немой колоколов
С подземных, с отдаленных звонниц;

И ветер, что встает и рвет
С стоячих, милых, тихих вод
Загнившую цветисто ряску;
Блеск темный глаз, зубов оскал,
Который жутко засверкал
Сквозь приглядевшуюся маску.

За стеною я слышу чтенье,
С остановками, по складам…
Видно, много нужно терпенья,
Чтоб прочесть бульварный роман.

Женский голос глухой и печальный…
Я почти не слышу слов.
Только тихий темп музыкальный
Долго-долго я слушать готов.

О исканья того же духа,
Что живет во мне и со мной:
Этот голос, звучащий глухо,
Заглушенный двойной стеной.

Как молиться молитвой чудесной,
Как молитву отдать словам,
Чтоб открылся, и мне безвестный,
Духа мир, — чтоб открылся вам!

Ты спишь неслышно рядом,
Дай дверь приотворю.
На миг одним хоть взглядом
На тебя посмотрю.

Ни шороха, ни слова!
Но так мне в тишине
Спокойно от родного
Дыханья во сне.

Слегка оправлю косы,
Едва коснусь волос…
Как будут свежи росы
Утром у роз!

Меж нами память нижет ожерелья
Из наших утр, дней, вечеров, ночей.
Алмазы радости, стразы веселья,
Кораллы боли. Полные лучей
Опалы слез. И черные печали
Жемчужины. И розовый, как дали
Под утро, жемчуг нашей алой зорьки.
И между всех, из тайных недр их вынув,
Вплетает память (милый миг и горький!)
Осколки утомительных рубинов.

Я не знаю, играет ли сладостный хмель,
Золотой жужжит ли в нем шмель,
Но ужалено сердце любовью такой
И такой пьянящей тоской.

О, шмель волшебный, жужжи, гуди!
Трепещи, ворожи в груди.
Как сияют, как искрятся крыльца твои
Многоцветной пылью любви!