Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений
ПОДРУГАМ МИЛЫМ
У меня в каждой местности – в той, где я был,-
Есть приятельница молодая,
Та, кого восхитил грез поэтовых пыл
И поэта строфа золотая.
Эти женщины помнят и любят меня,
Пишут изредка сестрински-мягко,
И в громадном году нет ничтожного дня,
Чтобы жрец им не вспомнился Вакха.
Я телесно не связан почти ни с одной,-
Разве лаской руки, поцелуем,-
Но всегда стоит только остаться со мной,
Каждый близостью странной волнуем.
Я живу месяцами в лесах у озер,
На горах, на песках у залива.
Иногда же, расширить решив кругозор,
Я лечу по Европе шумливо.
И тогда, в каждом городе, – в том, где я был,
Как и в том, где когда-нибудь буду,-
Встречу ту, для кого я хоть чем-нибудь мил,
А такие – повсюду, повсюду!..
Кырвэ
3 окт. 193О
УЖАС ПУСТЫНЬ
Меж тем как неуклонно тает
Рать рыцарей минувших дней,
Небрежно-буйно подрастает
Порода новая… людей.
И те, кому теперь под тридцать,
Надежд отцовских не поймут:
Уж никогда не сговориться
С возникшими в эпоху смут.
И встреча с новой молодежью
Без милосердья, без святынь
Наполнит наше сердце дрожью
И жгучим ужасом пустынь…
Toila
1930
ТАК СОЗДАН МИР
Рассеиваются очарованья
И очаровывают вновь,
И вечное в душе коронованье
Свершает неизменная любовь.
Одна, другая, третья – их без счета,
И все-таки она – одна,
То увядающая отчего-то,
То расцветающая, как весна.
О, весны! весны! Вас зовут весною,
И всем страстям названье – страсть.
Во многих мы, но все-таки с одною,
И в каждой – огорчительная сласть.
1929
В ПРОСТРАНСТВЕ
Беспокоишься? Верю! Теперь порадуйся,-
Путь кремнист; но таится огонь в кремне,-
Ничего, что ты пишешь “почти без адреса”-
Я письмо получил: ведь оно ко мне.
Утешать не берусь, потому что правильно
Скорбь тебе взбороздила разрез бровей:
Будь от Каина мы или будь от Авеля,
Всех удел одинаков – триумф червей…
Ничего! Понимаешь? Бесцельность круглая.
Преходяще и шатко. И все не то.
Каждый день ожидаем, когда же пугало
Номер вызовет наш – ну совсем лото.
Но мечта, – как ни дико, – живуча все-таки,
И уж если с собой не покончишь ты,
Сумасшествию вверься такой экзотики,
Где дурман безнадежных надежд мечты…
1929
МОДЕЛЬ ПАРОХОДА
(Работа Е. Н. Чирикова)
Когда, в прощальных отблесках янтарен,
Закатный луч в столовую скользнет,
Он озарит на полке пароход
С названьем, близким волгарю: “Боярин”.
Строителю я нежно благодарен,
Сумевшему средь будничных забот
Найти и время, и любовь, и вот
То самое, чем весь он лучезарен.
Какая точность в разных мелочах!
Я Волгу узнаю в бородачах,
На палубе стоящих. Вот священник.
Вот дама из Симбирска. Взяв лохань,
Выходит повар: вскоре Астрахань,-
И надо чистить стерлядей весенних…
1925
ПАЛЛАДА
Она была худа, как смертный грех,
И так несбыточно миниатюрна…
Я помню только рот ее и мех,
Скрывавший всю и вздрагивавший бурно.
Смех, точно кашель. Кашель, точно смех.
И этот рот – бессчетных прахов урна…
Я у нее встречал богему, – тех,
Кто жил самозабвенно-авантюрно.
Уродливый и блеклый Гумилев
Любил низать пред нею жемчуг слов,
Субтильный Жорж Иванов – пить усладу,
Евреинов – бросаться на костер…
Мужчина каждый делался остер,
Почуяв изощренную Палладу…
1924
ПЕРЕД ВОЙНОЙ
Я Гумилеву отдавал визит,
Когда он жил с Ахматовою в Царском,
В большом прохладном тихом доме барском,
Хранившем свой патриархальный быт.
Не знал поэт, что смерть уже грозит
Не где-нибудь в лесу Мадагаскарском,
Не в удушающем песке Сахарском,
А в Петербурге, где он был убит.
И долго он, душою конквистадор,
Мне говорил, о чем сказать отрада.
Ахматова устала у стола,
Томима постоянною печалью,
Окутана невидимой вуалью
Ветшающего Царского Села…
1924
МАРИИНСКИЙ ТЕАТР
Храм с бархатной обивкой голубой,
Мелодиями пахнущий, уютный,
Где мягок свет – не яркий и не смутный -
Я захотел восставить пред собой.
Пусть век прошел, как некий Людобой,
Век похоти и прихоти минутной,
Пусть сетью разделяет он злопутной
Меня, Мариинский театр, с тобой,-
Пусть! Все же он, наперекор судьбе,
Не может вырвать память о тебе,
Дарившем мне свое очарованье.
И я даю тебе, лазурный храм
Искусства, перешедшего к векам,
Театра Божьей милостью названье!
1924
“Вот солнце скрылось – луна не взошла…"
P U R I S T E R O S
“Вот солнце скрылось – луна не взошла.
Спеши к вервэне: от сумерек мгла.
Ступая тихо в сиреневой мгле,
Дай соты с медом, как выкуп земле.
Вокруг железом цветок очерти,
Рукою левой вервэну схвати.
И – выше в воздух! Повыше!” Вот так
Учили маги, кто жаждал быть маг:
“Натрешься ею – в руках твоих все.
Все, что желаешь. Теперь все – твое.
Она прогонит мгновенно озноб,
И просветлеет нахмуренный лоб.
Она врачует упорный недуг:
Она – экстаза и радости друг.
Заводит дружбу вервэны цветок,
Но только помни условленный срок:
Когда нет солнца, когда нет луны,
Коснись до стебля, – цветущей струны,-
И вмиг железом цветок очертя,
Рукою левой своей схватя,
Повыше в воздух. Повыше! Вот так”.
– Теперь ты тайной владеющий маг!
1924
VENERIS VENA
Вервэна, вена Венеры,
Напиток плымный любви!
Пою восторженно-смело
Благие свойства твои:
Ты так же, как и Омела,
Болезни можешь целить,
Злых духов загнать в пещеры,
Враждуюших примирить.
Ах, чтили тебя друиды,
И маги, и древний галл.
Не ты ль – украшенье термы?
Не страсти в тебе ль закал?
Ведь сок твой исполнен спермы,
И ты очищаешь дом,
Рассеиваешь обиды
Волшебным своим цветком.
Аркан Бесспорной Доктрины
(Их было ведь двадцать два)
Шестой обозначил цифрой
Тебя, Железняк-трава.
С той эры культурьи вихри
Поверья метнули в прах,
Но их аромат не сгинул
И вечно душист в веках.
Да, в дюжину Розенкрейцер
Магическую свою
Премудрость вложил Вервэну
В растительную семью.
Я славлю Венеры вену,
Будящую – как стихи -
Сарказм в лице европейца
И радость детей стихий!
1924
ВНЕЗАПНАЯ ГОРЛОМ KPOBЬ
Он нам сказал вчера: “Моя жена больна.
Четвертый день лежит. Она – одна.
Быть может, съездим к ней?” – прибавил тихо мне
И то же самое – моей жене.
И вот на станцию мы, подозвав авто,
Не зная – ехали – где, как и что.
Он в электрический нас проводил вагон.
Весь час пути был молчаливым он.
Лишь устремленные его в окно глаза
Мягчила жалостливая слеза.
В прохладной комнате она встречала нас
С лицом, которому – в иконостас.
О, голубеющая худоба его!
Улыбка дрогнула: – “Я – ничего…
Сегодня бодрая…” Кивнув моей жене,
Она осталась с ней наедине.
1928, март.
ЗАКАТНЫЕ ОБЛАКА
По небу, точно хлопья ваты,
Плывут закатные облака.
Они слегка голубоваты
И лучезарны они слегка.
Мечты вплетаются в закаты
Из шелковистого далека.
Они слегка голубоваты
И лучезарны они слегка.
1929
ЧЕГО-ТО НЕТ…
Мне хочется уйти куда-то,
В глаза кому-то посмотреть,
Уйти из дома без возврата
И там – там где-то – умереть.
Кому-то что-то о поэте
Споют весною соловьи.
Чего-то нет на этом свете,
Что мне сказало бы: “Живи!..”
1928
ЛОКАРНО
Страна Гюго, страна Верхарна,
Край Данта и Шекспира край!
Вы заложили храм в Локарно,
Земной обсеменили рай…
Цветущие с дороги вехи
Влекут к себе издалека:
Вы позаботились о чехе,
Вы пригласили поляка.
Так! В неизбывной жажде мира
Вы совершили мудрый шаг:
Недаром семиструнна лира -
Отныне немец вам не враг…
Усемерив свои усилья,
Задавшись целью всеблагой,
Вселенной озарили крылья
Вы семицветною дугой.
В ней – верный знак, что день погожий
Ненастному на смену дню
Уже спешит. Склонись, прохожий:
Тебя крестом я осеню!
Пусть солнце в небе лучезарно
Еще не плещется, звеня…
Пусть! – веры символом Локарно
Нам озаряет сумрак дня!
1925
ЛИТАВРЫ СОЛНЦА
Стихи.1922 – 1934 гг
ЛИТАВРЫ СОЛНЦА
Гремят лучистые литавры
Светила пламенного дня,
И, в страхе, прозные центавры
Бегут, скрываясь от меня.
Я слышу солнечное пенье,
Я вижу жизнь со всех сторон -
Победоносное лученье!
Победоносный перезвон!
Кто в солнце музыки не слышит,
Тот строф поэта не поймет.
И полной грудью тот не дышит,
И полным сердцем не живет!
Тому, кто уготовил лавры
Мне на чело, прияв меня,
