Анна Попова - Обыкновенная любовь
1.
Ушла. За тобою закрылись врата.
И что же осталось весталке?
Усталость.
И чистота.
И что же осталось? Супруга
Найти и бессмысленно дни коротать,
Копить и богатства, и рухлядь,
Стелить еженощно кровать,
Жить в мире и с ларами ладить,
Стелить еженощно кровати
Для деток, потом — для внучат…
…Решиться. Начать
Ту самую, новую… В стаде.
Уплачен твой долг без остатка. А век твой — украден.
2.
Ушёл твой последний. Закрылись врата.
И что же осталось гетере?
Считаешь морщинки у рта.
Считаешь года и потери.
И что же осталось теперь?
Вздыхать и терпеть,
Холеной холодной рукой
Браслеты ласкать и камеи,
Не смея
Надеть — им пора на покой.
И ты попривыкнешь к покою.
Бредёшь обречённым изгоем
Незнамо куда.
Притворно горда.
Дух скорби. Пока — во плоти.
Решиться однажды. Уйти.
Дорогой своею. Не в стаде.
Уйти, ничего не растратив.
Уйти…
Холод фамильной броши,
Тёмный сапфир.
Властной рукой ты брошена
В странный и страшный мир.
Ровная нитка жемчуга —
Бабушкин дар.
Здесь не княжна ты — женщина.
Ты — ходовой товар.
Роза сухая в книжке —
Дар жениха…
Время в затылок дышит.
Всё ведь уйдет с молотка!
Бабушкин жемчуг. Брошка.
Стыд… ну а после — честь.
Просто и пошло.
А после
Что же останется? Спесь.
Вышила герб на скатерти —
Память ещё крепка.
Ты ни женой, ни матерью…
Просто… Ну а пока…
У одной — муж, ребёнок, безденежье,
полуночная благодать:
мыть, готовить и штопать.
А другая — и в тридцать в девушках,
а другой — всё по звёздам гадать:
что б такое придумать, чтобы
он пришёл, явился, возник —
жених
в белом костюме, в белом «феррари»,
молви словечко — звезду подарит,
только скажи, сколько хочешь карат…
Мечту-журавля обкорнать
до синицы?
Дудки!..
Обеим не спится.
А утром в одной маршрутке
поедут в свой офис — один на двоих.
И каждая что-то таит,
и улыбается каждая,
как будто бы рада встрече,
как будто общения жаждет,
как будто не кровь, а кетчуп
сладко-солёный в жилах…
Каждая бесится с жиру!
Так втайне считает начальница
(в разводе и трое детей мал-мала,
живёт у свекрови, комната-клеть,
своих — ни кола, ни двора,
и знать бы, чего ж это ради
промаялась с мужем почти что семь лет?)
…По радио —
припевчик «Не надо печалиться!»,
маминой юности ритм…
…Директор опять небрит —
с женой, что ли, снова поссорился?..
…И всё ж ни стыда и ни совести
у этих у мужиков!..
…Всплакнуть бы — и станет легко.
А ты всё держишься, держишься…
У Ольги — ребёнок, безденежье…
Катюша и в тридцать в девушках…
директор не выбрит и зол…
На принцев опять не сезон!
Одна постарше, а другая помоложе, но
Пока что верят обе в невозможное.
Идут по скверу, лопают пирожные
И на парней глядят исподтишка.
Свистит им вслед братва с пивком и пиццами,
Гулит им вслед девчушка в платье ситцевом.
Они идут. Высматривают рыцаря.
Им верится, что цель уже близка.
Навстречу им — дедок в костюме стареньком,
Навстречу им — пацан с воздушным шариком.
А вот и рыцарь — в образе очкарика
(Ну, Дон-Кихот — ещё куда ни шло!)
Промямлил, хоть его никто не спрашивал:
«Девчонки, осторожно, здесь окрашено…»
«Спасибо, видим», — отмахнулась старшая,
А младшая вздохнула тяжело.
Смеясь, печаль заели сладкой ватою.
Опять глядят по сторонам украдкою:
Пускай судьба порадует пиратами —
Усладою прекрасных сеньорит!
Надежду подкрепили барбарисками.
Под сенью лип и солнечными брызгами
Идут — и улыбаются так искренне,
Что даже воздух чуточку искрит.
Клара очень любила своё имя. Редкое и звучит как-то не по-здешнему. Клара… Кларисса… В своих мечтах она неизменно была Клариссой, роковой женщиной с трепетным сердцем под чёрным бархатом изысканного платья. Чёрный бархат — намёк на трагическую тайну.
«Кларис-с-са…» — шептали ракиты над прудом. «Кларис-с-са…» — звал ночной ветер.
Ей бы жить в замке из дикого камня на вершине одинокой горы. Ей бы, явившись в последнюю минуту на маскарад, приковывать к себе внимание всего зала. Ей бы танцевать вместе с феями у лесного костра…
…Или коротать осенние ночи в холодной кибитке бродячих актеров. Стоять у штурвала пиратского корабля. Бродить по степи с ватагой наёмников-сорвиголов.
Кларис-с-са… Имя-зов.
Судьба не ошиблась с именем. А вот с местом и временем рождения — просчиталась, просчиталась до обидного грубо и до слёз непоправимо.
Обычная комната в обычной трёхкомнатной квартире. Обычный двор. Обычная школа. Обычные учителя. Обычные одноклассники. Потом — самый обычный университет, самая обычная специальность, самый обычный синенький диплом (тёмно-синий цвет был Клариссе куда больше по душе, нежели кирпич-но-красный), самая обычная работа у компьютера. Обычные коллеги, по большей части — женщины, матери семейств, с обычными разговорами о детях, шмотках и готовке. Кларисса понемногу привыкла отзываться сначала на цыплячье «Кларочка», потом на старческое «Клара Анатольевна». Но были, к счастью, были люди, для которых она оставалась Клариссой и только Клариссой.
И если бы её спросили, счастлива ли она, то услышали бы чёткое «да» — без размышлений, без колебаний. Рядом с Клариссой всегда был мужчина, который понимал, ценил, берег… одним словом, любил.
Первая, самая памятная, любовь приключилась у Клариссы ещё в восьмом классе. Он ни капельки не был похож на её инфантильных одноклассников. Не хвастался очередным модным приобретением типа «тетриса» или «тамагочи», не высмеивал взрослых, не курил тайком в туалете. А главное, знал, что ухаживанье за девочкой нельзя начинать с нарочитой дерзости. Он был скрипачом, ему прочили европейскую карьеру. Кларисса говорила с ним о музыке… сама она никогда этому не училась, но обожала классику, даже купила две кассеты — с Бетховеном и с Вивальди. Кларисса знала, что она именно та собеседница, которая ему нужна. Они встречались каждый день и говорили, говорили, говорили… И так — почти год.
Но однажды — кажется, в первый день осенних каникул Кларисса повстречала другого. Хулигана, грозу окрестных улиц. Сначала он напугал её до дрожи, но потом… буквально на следующий день принес большой букет золотистых листьев и маленькую шоколадку. С орехами! Стоит ли удивляться, что Кларисса предпочла его бледному скрипачу, который вдобавок никогда не любил орехи!
Незадолго до выпускного Кларисса начала встречаться с молодым бизнесменом, похожим на героя телесериала… Пожалуй, любого телесериала, но тогда Кларисса была просто без ума от своего нового знакомого. И с ним у неё впервые всё случилось «по-взрослому», как обычно выражалась Танька Костюхина, их школьная Лолита.
Клариссе казалось — это навсегда. Точно-точно!
Но на втором курсе университета она потеряла голову от своего преподавателя — немолодого импозантного профессора, похожего на романтического актёра шестидесятых. Старая добрая мелодрама — это вам не сериальчик какой-нибудь!
Потом был скоротечный роман с самым настоящим — и очень известным — актёром, приехавшим на гастроли. Потом — со следователем… нет, с детективом! Потом — с капитаном третьего ранга… Кларисса едва не уехала вместе с ним очертя голову на Дальний Восток, но тут на горизонте появился светловолосый юноша, удивительно похожий на эльфа…
Он и вправду оказался эльфом. Принцем-изгнанником…
Последняя, самая возвышенная и трудная, любовь…
…Кларисса любила свои фантазии. Они с избытком компенсировали ей отсутствие друзей. Они стали её прибежищем, когда выяснилось, что единственный поклонник давно и надёжно женат. Они оберегали её от домашней и офисной скуки, они не позволяли сплетням дотянуть до неё грязные ручонки. Спрятав под разноцветной синтетикой сердце настоящей героини, она была счастлива вопреки всему.
Единственное, чего ей недоставало, — собственной изданной книги.
Возвращаясь с работы, Кларисса до полуночи корпела над клавиатурой. Шаг за шагом двигалась к мечте.
![Анна Валерьевна - Сможешь любить? [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
