KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Дмитрий Мережковский - Стихотворения 1883-1887

Дмитрий Мережковский - Стихотворения 1883-1887

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дмитрий Мережковский, "Стихотворения 1883-1887" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

   Как пчела — в сосуде, бьется

   Человек в глубокой мгле!»


Перед ложем царя баядеры плясали;

Но для Будды звучал тот же грустный напев

В этих гимнах, что жизнь и любовь прославляли,

В тихой музыке струн, в нежном голосе дев:


   «В цвете жизни, в блеске счастья

   Вкруг тебя — толпы друзей.

   Сколько мнимого участья,

   Сколько ласковых речей!

   Но дохнет лишь старость злая,

   Розы юности губя,

   И друзья, как волчья стая,

   К новой жертве убегая,

   Отшатнутся от тебя.

   Ты, отверженный богами,

   Будешь нищ и одинок,

   Как покинутый стадами

   Солнцем выжженный поток.

   Словно дерево в пустыне,

   Опаленное грозой,

   В поздней, старческой кручине

   Ты поникнешь головой.

   И погрязнешь ты в заботе,

   В тине мелочных обид,

   Словно дряхлый слон в болоте,

   Всеми брошен и забыт.

   Что нам делать? Страсти, горе

   Губят тысячи людей,

   Как пожар — траву степей,

   И печаль растет, как море!

   Что нам делать? Меркнет ум,

   И толпимся мы без цели —

   Так испуганных газелей

   Гонит огненный самум!»


Баядеры поют про надежды и счастье,

Но напрасны тимпаны и лютни гремят;

Как рыдающий ветер в ночное ненастье,

Песни, полные жизни, для Будды звучат:


   «Близок страшный день возмездья:

   Задрожит земля и твердь,

   И потушит все созвездья

   Торжествующая смерть.

   Мир исчезнет, как зарница

   В полуночных небесах;

   Все, что есть, нам только снится,

   Вся природа — дым и прах!

   Наши радости — мгновенны,

   Как обманчивые сны,

   Как в пучине брызги пены,

   Как над морем блеск луны.

   Все желания, как сети,

   Как свеча для мотыльков:

   Мы кидаемся, как дети,

   За виденьем лживых снов.

   Страсти, нега, наслажденья —

   Никому и никогда

   Не приносят утоленья,

   Как соленая вода…

   Что нам делать? Где спаситель?

   Как защитника найти?

   Бодизатва-Утешитель!

   Пробил час, — пора идти!

   В этот пламень необъятный

   Мук, желаний и страстей

   Ты, как ливень благодатный,

   Слезы жалости пролей!..»

   ..……………………….


1886

ДОН КИХОТ

Шлем — надтреснутое блюдо,

Щит — картонный, панцирь жалкий…

В стременах висят, качаясь,

Ноги тощие, как палки.


Но зато как много детской

Доброты в улыбке нежной,

И в лице худом и бледном —

Сколько веры безмятежной.


Для него хромая кляча —

Конь могучий Росинанта,

Эти мельничные крылья —

Руки мощного гиганта.


Видит он в таверне грязной

Роскошь царского чертога,

Слышит в дудке свинопаса

Звук серебряного рога.


Санхо Панца едет рядом;

Гордый вид его серьезен:

Как прилично копьеносцу,

Он величествен и грозен.


В красной юбке, в пятнах дегтя,

Там, над кучами навоза, —

Эта царственная дама —

Дульцинея де Тобозо…


Страстно, с юношеским жаром,

Он толпе крестьян голодных,

Вместо хлеба, рассыпает

Перлы мыслей благородных:


«Люди добрые, ликуйте, —

Наступает праздник вечный:

Мир не солнцем озарится,

А любовью бесконечной…


Будут все равны; друг друга

Перестанут ненавидеть;

Ни алькады, ни бароны

Не посмеют вас обидеть.


Пойте, братья, гимн победный!

Этот меч несет свободу,

Справедливость и возмездье

Угнетенному народу!»


Из приходской школы дети

Выбегают, бросив книжки,

И хохочут, и кидают

Грязью в рыцаря мальчишки.


Аплодируя, как зритель,

Жирный лавочник смеется;

На крыльце своем трактирщик

Весь от хохота трясется.


И почтенный патер смотрит,

Изумлением объятый,

И громит безумье века

Он латинскою цитатой.


Из окна глядит цирюльник,

Он прервал свою работу,

И с восторгом машет бритвой,

И кричит он Дон Кихоту:


«Благороднейший из смертных,

Я желаю вам успеха!..»

И не в силах кончить слова,

Задыхается от смеха.


Все довольны, все смеются

С гордым видом превосходства.

И никто в нем не заметит

Красоты и благородства.


Он не чувствует, не видит

Ни насмешек, ни презренья:

Кроткий лик его — так светел,

Очи — полны вдохновенья.


Смейтесь, люди, но быть может,

Вы когда-нибудь поймете,

Что возвышенно и свято

В этом жалком Дон Кихоте:


Святы в нем — любовь и вера,

Этой верою согреты

Все великие безумцы,

Все пророки и поэты!


1887

ЖЕРТВА

У ясных волн священной Брамапутры

Проводит дни в молитве и посте

Божественный подвижник Усинара.

Однажды царь небес, могучий Индра

Отшельника задумал испытать.

Тогда в голубку Агни превратился,

И соколом за ней помчался Индра.

Но на груди подвижника святого,

Увидев в нем защиту от врага,

Дрожащая голубка приютилась;

Он бережно покрыл ее рукой

И ласково промолвил ей: «Не бойся!»

Но в тот же миг на каменный уступ —

Угрюм и мрачен — сокол опустился

И злобно крикнул: «По какому праву,

Могучий Усинара, ты дерзнул

Отнять мою законную добычу?» —

«Во имя милосердья и любви

Тому, кто слаб, я должен дать защиту» —

«Что значит милосердье и любовь?

В моем гнезде голодные птенцы

И день и ночь кричат: отец, дай пищи!

Лишив меня последнего куска,

Старик, ты предал их голодной смерти!» —

«Я дам тебе волшебные дворцы

И грудами каменьев драгоценных,

И золотом осыплю я тебя, —

Но, — видит Бог, — я выдать не могу

Гонимую, беспомощную жертву…»

Он говорил и старческой рукой

Любовно гладил белую голубку.

«Нет, Усинара, — грозно молвил сокол, —

К чему мне золото, к чему дворцы:

Я не отдам за них моей добычи.

Смерть — побежденным, сильным — торжество, —

Таков закон природы беспощадный.

Я голоден, не мучь меня, старик…

Мне надо теплого живого мяса!

Я требую, чтоб ты мне возвратил

Кусок, моей добыче равный весом.

И если ты не хочешь, чтоб погибла

Иная жертва — мяса для меня

Из собственной груди ты должен вырвать».

Но ласково морщинистой рукой

Отшельник гладил белую голубку,

Потом взглянул на сокола, и жалость

Ко всем живым, ко всем, кого томит

Нужда и голод, жалость кротким светом

Зажглась в его божественных очах,

Задумчивых и бесконечно добрых.

Он тихо молвил соколу: «Ты прав».

И острый нож он в грудь себе вонзил,

И вырезал кусок живого мяса,

И бросил соколу взамен добычи.

Но тот сказал: «Мы смерим на весах,

Чтоб был кусок голубке равен весом».

И повелел отшельник, и пред ним

Явился рой духов его служебных.

Тяжелые огромные весы

Они к скале гранитной прицепили,

И на одну из чашек голубь сел,

И на другую бросил Усинара

Кусок кровавый собственного тела.

Но чаша с голубем не поднялась.

Еще кусок он вырезал и бросил,

Потом еще, еще… и кровь струилась,

И не было на нем живого места:

Срывал он тело с бедер, с плеч, с груди

И все кидал, кидал на эту чашу,

Что неподвижно в воздухе висела.

Вся плоть его — зияющая рана,

Под ней в крови кой-где белеет кость,

А между тем в очах глубоко ясных —

Все та же необъятная любовь.

Он подошел к весам и покачнулся,

И навзничь грохнулся, но среди мук

Он упрекал себя за эту слабость,

Он говорил: «Позор, позор тебе,

О жалкое, бессмысленное тело!..

Иль мало я учил тебя страдать,

Томил постом, сушил полдневным зноем…

Вперед, скорей, — конец твой недалек:

Еще одно последнее усилье!..»

Из лужи крови бодро он поднялся,

Приблизился к весам и в них вошел,

И чаша опустилась до земли,

И радостно к лазуревому небу

Спасенная голубка вознеслась.

Вздохнул он и промолвил: «Как я счастлив!..»

И бледное прекрасное чело

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*