Виктор Авин - Избранное. Том 3: Миграция Души, 1982–2012

Пять пустых бокалов днем полны —
Солнцем, жизнью, смехом, до краев
На донышке — по капле от тостов
На стенках — отраженья Дня Рожденья
Тепла и свежести, счастливые мгновенья
Вибраций душ и искр будущих основ
В бокале первом — неразрывная любовь
А во втором и третьем жизни продолжение
В четвертом — первый шаг по мановенью
И пятый — все они и плоть и кровь
Отец сего, чудного и' стихотворенья.

Из кустов прибежало нано —
Мясо в белых халатх на подиум
В цехе — штампуют — таблетки — «милодиум»
Из золоченых дверей выходит Он —
Большой ученый — товарищ Кустодиев
Для награждения богом и орденом
Модернизация по Сколково вроде бы
Хотели как лучше а выходит реинкорнация
Из плюшек — Плюшкины, по небу шагалы-медведи
Полет нормальный и нулевая видимость —
Слепит солнце зулусской поэзии
Не ходил бы ты получать этим орденом
Да жена заставила — Леди.

Залив в торосах, метель внезапна,
несется сечень[8]
по серпантину вдоль кромки неба
крадется вечность
Навстречу танки, сорокопятки, за ними тыквы
Порше из миквы не заблудилась,
лазурный берег
Ей только снится — мелькнет за соснами
бунгало-терем
В сосок целованная по самый бампер
мышь припаркованная
В отбойник — промах, на карте берега
ей не постелено
Ползут по трассе за тех кто ждет их,
не люди с Города
За рычагами во всех машинах тоскуют роботы.
Война народная. Мы наступаем. Бой в лобовую
Кидают вилы в нас крепостные,
сбивают дворники
Снег на подлете, но в штыковую
летят на новенького
Все те кого мы наличьем собственным
загнали в хвореньких.
Затихло будто. На амбразуру ложатся духи,
ночные бесы
С гранитных скал здесь обитающие
когда-то вепсы[9]
Ладонью Всадник всех принуждает наверно к миру
Но Февраль выкатывает на бруствер небес мортиру
В ответ мы быстренько вспоминаем о нашей мести
И вместе молимся. Того и ждали они — петли, не воли
Ведь за предание старины положен крестик.
И чтобы помнили — свой собственный шаткий мостик.

Мартышке бог послал однажды снимок
Где Президенты всего мира собрались
Она на фотоаппарат заснять решилась
Всю красоту природы — небо, солнце, грязь
И дать им посмотреть — чего лишилась.
Понравилось Правителям второе —
Засвечивает все, что под ногами
А что выше, даже выше пониманья
Оставалось белым, словно белый лист
И что бы та мартышка не снимала
Печатали Правителей в журналах
Все остальное — в виде декораций
И снег из пенопласта, гор пластмассы
Песок помолотый и фиг салатный лист.
Не умеешь так снимать? Так не берись!
Снимай природу, пока еще осталась
Фотоаппаратом что у тебя внутри
Из дома, с улицы, с канализационных
Заваренных к визитам люков, крышек
И вечными словами прояви
И живи так долго чтобы правнукам осталась
Они воссоздадут вокруг мартышек
Преломляя через воздух пузыри.

Шторм в Петербурге один не на всех
Гравитация тянет попутчиков вверх
Песок из часов завихряется в бок
Ветки от молний, дающие ток
С хрустом ломают начавшийся век
Гребни у волн — это пальцы от рук
Дамбы хватают сапог за каблук
Свинцовые пули несутся из туч
С неба в глаза прорезается луч
Двенадцатый вал совершает бросок
Оттяпать от города лучший кусок
От медного всадника новый маршрут
Начни прорезая судьбу словно плуг
Не думай, внезапно налево сверни
И столп упадет у тебя позади
Так Случай спасет тебя — Женщина-Друг
Любовница Муза, не пик, не сорвать
Печать-поцелуй, не стереть с твоих с губ
И счастье пронзительно, свет изнутри
Идет из тебя, и заря, раз оря… два оря…
И шторм прекратится. И тихо вокруг.
Начинает искать…

Чтоб Авина вам не переводить!
А то в палате пэров не поймете —
Горацио, есть много на болоте
Чудес в России, например, вот эти
Мои слова про кольца на воде
Стекают мои мысли в дырку смерти
Из нечисто'т у нас что жы'вы в глубине
Их ино-планетяне на заре
Из под воды (аэродром у них, заметьте)
Выстреливают шариками — дети
Россия — детский сад для пузырей
Научатся и в школу в сентябре, и
Идут на их тетрадной полосе
Между галактиками наших междометий
Роняют капельки кристальнейшей росы
А что Вы видите на фото — это так
Водохранилище у Вас, для нас — пустяк
Был у Вас Шекспир, но он иссяк
А нафиг вам вода без родника
Без русского родного языка?…

Никогда не разговаривайте с незнакомыми людьми
И никогда не познакомитесь ни с кем из людей
Не поверхностно, словом, ни по сути
их искренней
Так вам покажется после слов их чарующих
Никогда не разговаривайте ни с кем из зверей
И Вы не изучите их птичий язык
И никогда не узнаете цивилизацию «рык»
Любые слова для экстрасенса губительны
Вначале была мысль, потом ее покорение —
Слово, искривляющее пространство и время
И люди разучились разделять свои мысли
На «только для себя» и «для всех» и теперь
Мы управляемы для межпланетных властей.
Никогда не говорите ни с кем из людей
И родится поколение молчащей планеты
Когда исчезнет речь, вступит музыка звезд
И в тишине — любовь и мир. Не хотите?
Поехали!!!
«Говорите, я пятый»… «они готовы к войне…»

Куда же ты, мчись поездатая Русь
Не бревно а травинка на нашем пути
Под стук не доносов а пар колес
В женских накал буферах искрит
Из труб паровоза не пар и не дым
Рельсы заточены на путь вперед
Тростинка растет, не сбить наш дуб
Зима ее тут запоро'шит, согнет
Но поздно — осенью семя слетит
И за — поворотом опять прорастет
Нас много на каждом километре пути
Так там, так тут, так там, так тут
Россия ракеты «культура» везет
Самовывозом, выстрелил и забыл
В нужный момент раскроется зев
Крыш у вагона и сбитая цель
С неба летит на лбы у кобыл
Со звездочкой белой наш жеребец…

Последних желаний три —
узнать погоду назавтра
Руководить подъемом зари
и отпустить ее в отпуск
Бессрочный, тогда выбирай или я
или всея планета
Стреляй в меня глазами и вешай меня портретом
Обратной стороной к Луне и дай мне пожизненно
Поднимать на флагшток зари
полотнище и трубить
Подъем, свернув небо в кулек
и в пионерский горн
И на линию горизонта бежать и малевать восход
Пока ты спишь, учащенно двигая
глазными яблоками
Под веками, невпопад с движением облаков,
грудей
Рук и ног, ноздрей и губ,
мелькающих городских огней
Перед взрывом слепящего света
и протяжного крика
Переходящего в вой:
«Е-щ-е-о-о-о
с-и-и-и-и-льне-е-е-е-э-э-ы-ы-ы-й-й…»
И волосы встанут внезапно дыбом у лошадей
И они ощерятся при виде красавицы —
Солнца в зеркале
Щербатой и мутной, в пятнах,
серой Луны в перинах
Невменяемой, с закатанными глазами
под веками…
Миг — и лето, утро, прилично все…
стоят два человека
И Булгаков не знает, что их связывает…
«а, тогда придумаю!..»
Понтия Пилата и Маргариту, за мужа
обиженную — а это
Предлог стать ведьмой, когда она уже в ней
Для казни Мастера сумасшествием
При поднятии занавеса.
И Воланд ошибся адресом.