Вера Меркурьева - Тщета: Собрание стихотворений

Сразу сегодня дождь не выльется,
Тучи обида не уляжется,
Горестная стихнет, прихилится –
Заново проливнями скажется.
Жалуется громом на боль она,
Реки уносят гневный плач ее.
Только земля и удоволена –
Сонная, пыльная, горячая,
Жадная радуется – сушь ее
Смыта обиженною тучею.

Милая, стоны мои слушая,
Хвалит размеры и созвучия.

Опять открылись дождевые лейки,
А я без зонтика и без приюта.
Пойду хоть на бульварные скамейки,
Под ветками не так меня зальют-то.

Что ни скамейка, то и блузка в строчку.
Придвинусь я к полоске или клетке –
Все порознь разместились, в одиночку,
Никто не рад непрошеной соседке.

Все смотрят недоверчиво и строго
Из-под полей надвинутых, укромных.
Я и не знала, что в Москве так много
Влюбленных под дождем – или бездомных.

На подушках на пуховых
Нет угла для сна.
Жарче маков, роз пунцовых
Складки полотна.
Руки в кольцах, как в оковах,
Протяну – стена.

Душный сушит, душит, давит,
Тушит пламя свеч,
То приникнет, то оставит,
Но ни встать, ни лечь –
Прямо в сердце, в сердце правит
Свой палящий меч.

Ты даешь – до капли пью я –
Чаша мук пуста.
Дай отравную, лихую –
Заградить уста,
И – в прохладу смольной туи
Росного куста.

Не насмотреться мне, не наглядеться
На эту прядь волос, на этот рот.
– Уже уходите? (Куда мне деться?
Как оставаться мне? сейчас уйдет.)

Метелью летнею – июньским чудом –
Снежинки тополя заносят вас.
Кому же я зажечь свою свечу дам?
Она тебе горит последний час.

– Вернитесь, дальний мой. (Коснуться еле
Твоих, не знающих пощады, рук.)
Снежинки летние смели в метели
И двери запертой, и сердца стук.

Седыми вихрями в поющем круге,
Огнями белыми опалена,
Пушинка малая горячей вьюги
На рукаве его унесена.

Из больницы – скорей домой.
Хорошо меня дома встретят –
Угостят, поздравят, приветят.
И не царский то день – да мой.

Я живая, с вами, я здесь,
И дышу – пою и любуюсь.
Выбирайте песню любую –
С песней мир отдается весь.

Верно, я зашла не туда.
Где цветы, улыбки и ласки?
Ах, не лица – мертвые маски,
Не слова – иголочки льда.

Напоили — солью с водой,
Накормили – да горьким хлебом.
А светло так под синим небом,
А темно, темно под землей.

Конец моим прогулкам,
День кончить надо мой –
И Мертвым переулком
Идти к себе домой.

Шаги по плитам гулки,
Ночная тьма нема –
И в Мертвом переулке
Все заперты дома.

Замки пустых шкатулок,
С потерянным ключом –
Ах, Мертвый переулок
Ведет ко мне, в мой дом.

Ошибкам и охулкам.
Всему конец, всему –
За Мертвым переулком,
У Смерти на дому.

Дай руку, дай, я погадаю,
Дай непутем поворожу,
Всю правду-выдумку узнаю,
Неправду-истину скажу.

Смотри, идет прямой и строгой
Твоя судьба через ладонь:
Земная ровная дорога,
Подземный трепет и огонь.

Ах, и тебя звезда чужая
К твоей погибели вела,
И ты без торга, не считая,
За песни душу отдала.

Смотри, любовью Аполлона
На жертву ты обречена.
И ты сойти в земное лоно
Кассандрой пленною должна.

Да что там греческие сказки,
Когда здесь русская судьба,
Когда нас корчит в лютой тряске
Лихая порча-ворожба,

Когда мы ведовским напевом
Снимаем нашепт вражьих чар
И отвечаем белым гневом
Иль вольным смехом на удар.

Ой, вспыхнут на тропах опасных
Блуждающие огоньки –
Как повстречаются две властных,
Две одинаковых руки.

Дай руку, дай – не на прощанье
И не на счастия обман,
А как бродяге подаянье –
Подай на долю, на талан.

Прошли мои именины,
Прошли так бесцветно, снуло.
На запад солнце плеснуло
Последний свой кубок винный.

Ах, вот где мой праздник ярок,
Вот кто его правит – солнце.
Бросает в мое оконце
Один за другим подарок.

На голову – диадему,
На палец мне золот перстень,
На сердце – золото песни,
Вечерней зари поэму.

Спасибо, солнце! Бегу я,
От душных стен и каморок,
Вослед тебе, на пригорок,
Где ты еще ждешь, ликуя.

И там, вся в блеске и свете,
Стою, любимая солнца –
Плету его волоконца
В стихов золотые сети.

Скорей записать – в мой домик.
А дома – в сумерок чарах
Белеет новый подарок –
Стихов невиденный томик.

И почерк ясный поэта –
Его самого! Ах, да, ведь
То солнце меня поздравить
Спускалось, переодето.

Бледным майским вечером, одна, незамечена,
Под ветками редкими Страстного бульвара,
В памяти перебирала прошлое – вечное –
Выцветшие закладки альбома старого.

Незнакомый голос: – Который час? – спросил меня.
Я ответила: – Час нашей радостной встречи. –
Так дальние – близкие, так чужие – милые
Друг друга нашли мы, бледным майским вечером.

И всё сказали мы, торопливо и ласково,
Что так долго, так горько таили, помнили.
И на миг были вместе, и миг были счастливы,
Прежде чем разойтись, бродяги бездомные.

А смешнее смешного и жалостней жалостного,
Что это могло быть – и не было, спряталось, –
Что он только спросил: – Который час, пожалуйста? –
Я ответила только: – Четверть девятого. —

Мраморная головка
Женщины на окне твоем.
Профиль твой тонкий около –
Мертвая и живой вдвоем.

Я загляну сквозь ветки,
Я постучу тебе в окно:
– Слушай, я статуэткою
Каменною была давно.

Ты мое сердце к жизни
Вызвал из холода и сна.
Вот я живая, близкая,
Вот я у твоего окна.

Встань же ко мне навстречу –
Сбывшейся наяву мечте.
Что говоришь ты? вечно ты
Мраморной верен красоте?

Гаснет в потемках пламя,
Стонут за стекла синевой
Мраморная и каменный,
Безжизненная — неживой.

За чайным столом, разговаривая
О разных пустяках и диковинках,
Ни с кем-то не в дружбе и не в паре я,
Как в школе приезжая, новенькая.

А все они, от девочки стриженой
До мудрого, слепого философа –
Таинственно ли, мнимо ли, просто ли –
Мои они, мои же, мои же ведь!

И тихо, невнятно я спрашиваю:
– Нет больше на свете одиночества? –
И слышу: – позвольте вашу чашечку. –
И вслух: – благодарю вас, не хочется.

Закрылось, не раскрывшись, окошечко.
И я глаза легонько прижмуриваю,
И папиросу тихонько закуриваю —
Тихонько, тихонько, тихонечко.