Анна Савина - Весна. Стихи.

Пиратский бриг увяз в волнАх
седого, грозного Ла-Манша…
Не капитан,
…………а капитанша,
презрев уныние и страх,
вела упрямо сквозь туман
корабль…
И смелые матросы
без лишних реплик и вопросов
под чёткий перечень команд
вступали весело в игру.
Восторг опасного момента!
Они не верили в приметы,
и эта «баба на борту»,
швыряя в кровь адреналин,
сулила им в боях победы.
Она умела спорить с Небом
и завоёвывать мужчин.
Легко закидывала крюк
в хмельном безумстве абордажа.
Ей всё легко сходило с рук —
азарт разбойничий
……………………и даже
грабёж без цели… без конца…
Она пленила капитанов:
Колумбов,
………… Дрейков,
……………… Магелланов
и вырывала им сердца…
Но ей хотелось бы хоть раз
сразиться с кем-нибудь на равных,
и нанося друг другу раны,
не отводить стыдливо глаз,
а, упиваясь красотой
морского, радостного боя,
вдыхать запретный запах крови,
ныряя в битву с головой.
Чтобы, сжигая корабли,
на пике чувства,
…………………на пределе
суметь хотя бы раз на деле
вкусить Безумия Любви…
Но нет…
………………наверно, не с руки:
остыли к битвам капитаны.
Осталось просто с Ураганом
в который раз скрестить клинки…

Душа — пылающий ожог…
Не прикасайся к ней,
…………………………не трогай…
Как там, за пазухой у Бога, тебе должно быть хорошо?
Мне тоже
/в странной тишине
пустых пригрезившихся комнат/
Не выводи меня из комы… не воскрешай напрасно…… не……
А я по-прежнему смеюсь,
но боль просеивает эхо —
сквозь сито жизни тонны смеха
…………………………и оставляет только грусть…
Здесь, за прозрачною стеной,
у одиночества в ладонях
все ощущенья — цвета боли… и обжигают пустотой…
В кроваво-пепельном дыму
одна в смирительной рубашке
/нет!……ты не думай…… мне не страшно/
вот я на цыпочках иду —
легка,
………блаженна и светла,
………………………так непривычно невесома…
И без надрыва, без надлома
душа, сгоревшая дотла,
……………………поёт печальные псалмы…
Но этот ветер……
………………ветер……
………………………ветер(!)
сумел взорвать покровы смерти
……………………………шальным дыханием Весны,
скользнув проворно между строк —
нежданный,
………………скромный,
……………………………безымянный,
он врачевал стихи и раны, неслышно дуя на ожог……
А боль, ты знаешь, мне к лицу
………………и слёз бриллиантовая россыпь —
но не тебе страданья рОсы
и грусти лёгкую пыльцу
срывать губами с лепестков души моей посеребрённой —
ни слёз,
…………ни вздохов,
……………………и ни стонов,
……………………………ни пары строк, ни пары слов
не будет впредь…… увы и ах…
…………лишь капли алых многоточий —
так наша память кровоточит
……………………на смятых временем листах……

— Кончай толкаться, фраера!
— Давно не ездил в электричке?
— Заткнись, паскуда…… вот стоп-кран:
чуть что — срывай.
— Санёк, дай спички.
— Потом накуришься…… смотри:
вон у окошка черномазый…
— Берём его на «раз-два-три»:
Я — сзади. Вы — в упор. Все сразу.
Попёр…… попёр адреналин…
— Достать оружие!
Достали.
— Ну, ладно… К чёрту… и пошли…
Ножи сверкнули белой сталью…
— Ой, что же деется? Сынки……
Не надо…… Люди, помогите!
— Бабуля, в сторону свали…
Смелей… смелей его мочите!
Вот так……
— Уходим…
— Получил?
— Нормально крови замесили…
— Блин…… впопыхах чуть не забыл
сказать: «Да здравствует Россия!»
В оцепеневшей тишине,
вдруг воцарившейся над миром,
смотрели с ужасом им вслед
глаза российских пассажиров…
И отводили молча взгляд
от стен, залитых алой кровью,
а в окна лился аромат
цветущих яблонь Подмосковья…
И где-то очень далеко —
в кавказском, маленьком ауле,
найдя в кармане валидол,
старушка с горечью шепнула:
«Какая странная тоска…
ах…… всё ли хорошо у сына?
вот говорил: Москва… Москва…»
— Стоять! Ни с места, пассажиры!
Всех допросить — до одного…
Сержант Петров, прикройте тело
и составляйте протокол…
Убийство, брат…… такое дело…
Но вновь под ровный стук колес
бежит, спешит электропоезд…
Шеренги клёнов и берёз
проезжим кланяются в пояс.
Сверкают глянцем купола
простых часовенок и храмов…
И целый день текут слова
потоком зла с телеэкранов…
— Блин, на фиг… выруби его! —
достал в натуре этот ящик…
Санёк, мы вляпались в дерьмо —
нас кинул, кажется, заказчик
и бабки выплатил не все……
— Зато теперь ты популярен:
О нас вещает НТВ с утра до вечера…
— Достали!
Пойду напьюсь……
А в этот миг
в Москве, в закрытом кабинете,
к экрану радостно приник
какой-то тип:
— Ну, что ж… отметим…
Наполнив до верху бокал
с ухмылкой наглой и спесивой,
он звякнул тихо об экран
фужером: «Здравствует Россия!»
А после принял два звонка —
секретных… срочных… долгожданных…
— Алло… ну что там?
— Да пока……
нормально… всё идёт по плану…
Растёт, растёт потенциал…
Ты знаешь, радуют скинхеды —
всех мочат — негров и армян…
— Ну, вот и сделали полдела…
До встречи! Ждите директив……
Исподтишка мутите воду —
несите в массы негатив
в ущерб российскому народу…
Вообще, идейка хоть куда —
лишь Мефистофелю по силам:
загнать фашизма потроха
во чрево матушки России —
чтоб внуки тех, кто брал Берлин
в победном светлом сорок пятом
в угоду власти чёрных сил
под знаком свастики проклятым
вдруг сами б стали убивать,
клеймя позором наши нивы……
Но нет…
Такому не бывать!
Мы сбережем святое Имя
великой Родины своей…
Ведь не простят нас наши деды,
коль продадимся…
продадим
с аукциона День Победы…

Давно ли я стала носить этот чёрный свитер?
С тех пор, как глаза невзначай потеряли синь.
Смешно…… но мне хочется Петей назвать твой Питер,
подальше послав его вечный унылый сплин.
С уставом своим, — понимаю, — в гостях не место.
Но чёрт бы побрал этот питерский ваш устав!
Я всё же когда-нибудь буду стоять на Невском,
мешая прохожим и голову вверх задрав.
Вдыхая осенний, до одури резкий ветер,
когда он метнётся ко мне, различив в толпе —
дождём по вискам — словно шулер — едва отметит:
Я карта краплёная кем-то в большой игре.
Я карта краплёная…… знаю… конечно, знаю…
И в нужное время меня извлечёт Игрок
из общей колоды, промолвив: «Дерзай, родная…»
……и ночь содрогнётся……… и сделает ставку Бог…
Но это потом…… а пока я могу свободно
висеть в дискотеках и в клубах цедить коктейль,
в надежде, что осень по сердцу пальнёт «Авророй» —
Достаточно залпа… и чёткого: «Вижу цель…»
Достаточно залпа…… а дальше «вперёд и с песней…»
И сердце — на флаги…… коль снова в цене кумач…
Ты только, пожалуйста, Осень, получше целься.
А сделав мне больно, потом не жалей…… не плачь.
Давно ли я стала носить этот чёрный свитер?
Гвоздика в петлице — краплёная карта — пик.
Когда я приеду в твой нежно-надменный Питер
Узнаешь по ней меня в толпах других гвоздик.

Я каждый день читаю понемногу
На сон грядущий сказки малышам…
Вот книжечка одна про осьминога
(с картинками…) — листаем не спеша……
Смешной рассказ…… Но только мне взгрустнулось,
И в памяти воскрес чудесный порт,
Ламбада… смех…… торговцы шумных улиц…
Соленый ветер… белый теплоход…………
На палубе с утра до ночи танцы,
Веселье, флирт, напитки, эскимо,
Французы… греки… русские… испанцы……
Любовь… любовь…… и больше ничего!!!!
Как ничего? Любовь — ведь это много……
Да, правда…… Только лучшей из затей
Была, конечно, ловля осьминогов —
Для женщин, для мужчин и… для детей…
Простейший способ… даже примитивный:
На длинный, жестко смотанный, шнурок
Привязан заржавевший и противный,
Огромный и увесистый крючок……
Какая-то косматая мочалка
Должна символизировать живца…
Кидаешь в воду всю эту приманку
И дергаешь веревку без конца…
Что проще? Удивляюсь — право слово……
На палубе такой ажиотаж!
Кидают за борт крючья рыболовы,
Скучает от безделья экипаж…
Вот наконец разносится:
— Поймали!
— Скорей сюда!
— Тяни его… Тяни!
— Какой он скользкий… Бррр-р…
— А вы не знали?
— Ну что стоишь? Бери его… Бери…
— Да ну… ты сам… Я не могу… Противно…
Толпа зевак столпилась у кормы…
— Подвиньтесь… Эй… Мне ничего не видно…
— Ну где же он?
— Да вот же… посмотри…
В кольце людей, под солнцем раскаленным,
Нелепо завалившийся на бок,
Униженно и как-то обреченно
Всем телом извивался осьминог…
Туристы зачарованно глазели,
Шептались, удивлялись… а один
(ну надо ж отличиться, в самом деле!)
Совал ему зачем-то апельсин……
Я тоже, как и все, стояла рядом,
Держа за руку доченьку свою…
Вдруг Женечка промолвила:
— Не надо……
Вы слышите, что я вам говорю?
Не надо мучить бедных осьминогов!
И в этот миг (не знаю, как сказать)
Он посмотрел на нас…… Но, ради Бога…
О, что это за странные глаза?!
В них было столько мудрости и тайны,
Укора, изумления, мольбы —
Последний взгляд мучительно-печальный
В лицо своей безжалостной судьбы…
Крючок вошёл в него наполовину,
Но, вырванный уверенной рукой,
Рассек, как нож, две щупальцы и спину
(хотя, спина являлась головой…)
— Ну что ты смотришь, мама? Он погибнет……
Возьми его и кинь скорей за борт!
Я медлю…… не решусь никак… мне стыдно…
Что скажет этот радостный народ?
Ведь осьминог теперь его добыча,
Могу ли я одна за всех решать?
— Скорее, мама! — Женька тихо хнычет…
— Конечно, доченька, — довольно пасовать…
«Да ну вас всех……» — и я, скрепя зубами,
Хватаю в руки это существо
(фу… скользкое… противное…)
— Эй, дама! Вы что это?
— Что????? Я?????? Я ничего……
Короткий всплеск…… Толпа в недоуменье……
Мне хорошо… Я счастлива вполне…
Подумаешь — общественное мненье…
Звучит ламбада… Чайки на волне………
И вдруг один матрос сказал:
— Послушай…
Он обречен… Ты зря его спасла…
— Нет… Я спасала не его, а… душу
От черствости, пассивности и зла……