Ангелина Северова - Басни, стихотворения

Во всяком деле крайности лихи.
Огромным государством управляя,
Вперед не сделать верные шаги
Иначе, как порядок и свободу сочетая.
И тем народу своему являя,
Не попустительство, но и не деспотизм —
А лишь разумный механизм
Для управленья 
                     экономикой столь поврежденной,
Порядка здравого и соразмерности лишенной,
В хаосе рынка выживающей едва.

Садовник приобрел участок одичалый,
Где в запустении кусты и дерева
Так разрослись, что и цветы, и низкая трава,
Под кронами ни света, ни дождя не получая,
Поникли и к земле припали, чуть дыша.
Садовник взялся в том саду хозяйничать умело:
Обрезал ветви одичавших яблонь смело.
А сухостой, чтоб тот живым деревьям не мешал,
Весь вырубил, собрав валежник скрупулезно.
Кусты смородины почти под корень удалил,
Чтоб в будущих годах 
                                 вернуть им плодоносность.
Весь сад от сорняков освободил.  
И множество ростков культурных посадил.
Отныне тот удел, что в прошлом был запущен,
Стал островом пригожим и цветущим.
Садовник дня без дела не сидел:
Ухаживал за садом без отрыва,
Формировал он кроны, как умел,
Определял количество полива.
И сад противиться ему не смел.
Но так хозяин наш трудолюбивый,
Не зная меры, сад заботою терзал.
И ветви часто без нужды он обрезал.
Прекрасный сад в цветенье бурном,
Хоть становился стройным и культурным,
А всё от строгости Садовника стонал.
Лишь чуть хозяин отлучался,
Среди Растений разговор случался:
     «Как тяжек саду властный гнет!
Хозяин нам вздохнуть свободно не дает:
Корчует корни, не спросив у нас, и ветви режет.
В неимоверной строгости весь сад содержит.
Над нами безраздельной властью наделён.
И план его хоть каплю изменить не смея,
Мы ветви тянем, лишь куда укажет он.
Но будь Садовник толику умнее,
Он разрешил бы нам самим определять,
Где и когда произрастать,
А также частоту и качество полива.
Ах, где тот час счастливый,
Когда мы сможем садом управлять,
Решать в свободном состязанье
Вопросы роста и питанья!
Кто среди нас догадлив, ловок, смел,
Тот лучшие места б в саду имел,
И тот успешней смог бы развиваться
И больший урожай затем принес.
Мы все хотим без стона и без слез,
Подобным образом расти и возвышаться!»
И так Растения не раз шумели.
И тем самодостаточность свою хотели
В противовес хозяйским планам укрепить.
Но все-таки не смели
Садовнику об этом прямо заявить.
Да много ль времени прошло в унынье?
И долго ль сад того хозяина терпел?
Садовник вынужден был отойти от дел.
К наследникам переходил отныне
Его взлелеянный удел —
То к сыновьям, а то к племянникам и дядям.
И каждый в свой черед заботился о саде,
Да, как умел, Растеньями руководил,
Но ни один хозяин толком им не угодил.
Последний, младший сын, имея внешний спрос,
Не стал досуг свой посвящать занятию пустому:
Продал участок он хозяину другому,
Растений вольнодумных тем решив вопрос.
Новоявленный Садовод
Поборник был отчаянных свобод.
В решенье смелом и не думал сомневаться —
Самостоятельно позволил саду развиваться.
Самим Растениям определять,
Как им собою управлять.
И что, добился ль сад чего хотел?
О чем он много лет под спудом пел?
Как сорняки заполонили сад безбожно!
Как разрослись деревья и кусты,
На прочие Растенья глядя с высоты!
В сплошной тени 
                         культурам выжить стало сложно.
Не плодоносил впредь прекрасный сад.
Садовник бы и рад вернуть назад
Былые строгости и прежний лад —
Да ведь едва ли то возможно.

Такое состязанье без преград
Вокруг себя теперь мы видим неизменно.
Лишь сорняки цветут самозабвенно,
Терзая некогда культурный сад.
И рыночных свобод на почве благодатной,
Как паразит, взрастает беспощадно,
Кто беспринципен и богат.
Но стоило бы бросить взгляд
На тот порядок прежний,
Державшийся на властном стержне.
Не столь он плох, как нам твердят.
И, соизмерив плановость и рынок,
Внося их синтез, а не поединок,
Мы в экономике достигли б лучший результат:
И сад бы не был властью столь зажат.
Но и преступным бы не стал оплотом,
Когда бы меру знать и в потакании свободам.

Богатств без счета кроется в земле родной,
Тех, что принадлежать должны народу.
Теперь же внешней стороне в угоду
В чужой карман они текут рекой.
Но лишь лиха беда начало!
Властям и этого как будто мало:
Решили иностранцам недра на разор отдать,
Да так, что и никто не будет знать
Добычи результат, и как она ведется.
А населенью остается
Глядеть, как земли истощит чужая рать
И как без боя ей страна сдается.

Давненько властные круги мечтали
Свободы лакомый кусок заполучить —
Союз с соседним лесом заключить,
Чтоб на границе 
                        беспрепятственно их пропускали.
Вопросов лишних им не задавали,
Как пожелают в лес другой отбыть.
Взамен нововведения такого
Соседям обязались щедро отплатить:
В наш лес свободно пропустить
Кротов голодных из владенья нам чужого.
В лесу соседнем почва вся была истощена,
А корм давно добыт и изничтожен.
И наша, ранее закрытая страна,
Для тех Кротов была приманкою пригожей.
А ныне род их становился вхожим
В наш изобильный край с согласия властей
И, без препятствий для любых затей,
Отныне мог исследовать земные недра. 
Так был скреплен союз меж двух лесов:
Под свой гостеприимный кров
Наш край впустил толпу голодную Кротов,
Что ворвалась быстрее ветра.
Быстрей воды под землю просочась,
По лесу сообща распределясь,
Теснила местного Крота-беднягу —
Ни капли неготового к тому трудягу,
Не столь проворного добытчика подземных благ
И в состязанье выжить не способного никак.
Теперь, лишась привычного им пособленья,
Властей благоволенья,
Остались местные Кроты ни с чем.
И были очень недовольны тем,
Что лес родной пришельцы эти разоряют.
Родные земли истощают.
Меж тем отчитываться не должны
Перед властями этой стороны
О том, что под землей они находят.
И где раскопку производят.
И что едят.
И что, перенося в свои края родные,
Хоть и соседние, а нам чужие,
Не возвратят теперь назад.
Один лишь взгляд
На лес, распаханный Кротами-чужаками,
Любого мог повергнуть в гнев!
Вдобавок, все съедобное доев,
Кроты впустую портили ходами
Деревьев корни вековых.
Лес начал гибнуть, жителей своих
Без пищи и без крова оставляя,
Намеренье чужой страны во всей красе являя,
А также и бездействие властей,
Бездумное врагу потворство
И в разорении родной страны упорство!
Лишаясь гнезд в разрушенном краю,
Взлетали Птицы, собираясь в стаи.
И, защищая родину свою,
Лесные жители жилища оставляли.
И путь свой устремляли
Туда, где власти беззаботно восседали.
Теперь при виде яростной толпы,
Когда весь край поднялся на дыбы,
И власть в смятении была бы рада
Всеобщей воле уступить добром.
И, чувствуя своим нутром,
Что к сладкой жизни нет теперь возврата,
Стремясь предотвратить переворот,
Соизволи́ла выслушать разгневанный народ.
И вот что услыхала:
     «Во искупление своей вины
Гоните разорителей Кротов обратно,
Чтоб истощать наш лес им было неповадно. 
А коль добром нельзя – 
                              так вам самим не будет ладно!
Как чужаков, прогоним из страны!
Лихие власти даром не нужны!»

Бездумно отворяя дверь
Среде враждебной, 
                           к судьбам нашим безразличной,
Родной страны уклад привычный
Нарушив тем, не ощущая на себе потерь —
Так держит власть бразды правленья.
И принимает важные решенья,
На подданных ни разу не взглянув.
А к недрам подпустить дерзнув
Неподконтрольную стихию,
Наш обрекает край на времена лихие:
На разоренье, голод и распад.
Да неизбежно бли́зит тем и свой закат.

Богатство избранных и бедность большинства…
Но, как ни явственна несправедливость,
Почти привычными нам стали те слова.
Людей бесправных пагубная терпеливость.
Безмолвные надежды на царя,
Которым суждено погибнуть зря…
Пока не зазвучит, как колокол набатный,
Чтоб стать правителю опорой благодатной,
Протест людей прямой и внятный.

А басне этой мы благодаря
Взгляд обратим на род пернатый,
Где коршуны, что слой богатый,
На мелких птиц с презрением глядя,
Как в путах держат птичьего вождя.
И Царь, хотя в душе потворствует народу,
Не смеет коршунам идти наперекор.
Чуть что не так – те поднимают ор.
Имея в царстве полную свободу,
Грозят Царя на части разорвать.
И, словно той беде под стать,
Из чуждых нам краев, из заграницы
Заморские приплыли птицы,
Чтоб продвигать у нас порядок свой.
И вот во имя дружбы прихотливой
В угоду действует Правитель им сметливый.
Прогнать тех птиц нельзя – ответишь головой!
Учтиво Царь послов тех привечает,
На их вопросы дружелюбно отвечает,
Дабы союз упрочить мировой.
Лишь потихоньку он, нехищных птиц жалея,
За мелочь безответную болея,
Пытается ослабить в царстве гнет.
Но, сделав шаг вперед,
Скорей два шага делает обратно.
И коршунам, что пристально и жадно
Следят за поведением его,
В противовес не может сделать ничего.
А мелкие пичужки,
Синички, воробьи, скворцы, кукушки,
Живут в лесу, как словно бы в ловушке:
Уткнулись в гнездышки, не смеют шум поднять.
Боятся дружно собираться в стаи.
И, по лесу поврозь летая,
Привыкли на сычей и коршунов пенять,
Что, дескать, чужда тем в поживе мера.
Да всё понять пичужкам мудрено,
Что в батюшку Царя слепая вера
Освободить его не может все равно.

Но вот настал тот неизбежный час,
Когда в краю спокойном буря поднялась.
Бессовестные коршуны, лютея,
Придумали веселую затею:
Замучить голодом нехищных птиц,
Чтоб, только вылупившись из яиц,
Несчастные без пищи умирали.
А взрослые птенцов чтоб сами отдавали
В обмен на корм. И купленных бедняг,
Весь птичий молодняк,
Растить в плену теперь сызмальства.
А Царь, глядя на гнусное нахальство
Молчал, не смея клюв открыть,
Затею эту справедливо прекратить.
Народ пернатый многотерпеливый,
Богобоязненный, и скромный, и пугливый,
Слезами облился.
Царя просить о заступленье принялся.
Сперва лишь птицы мелкие поодиночке
Решались милости царя искать,
Чтоб возвратились к ним их дочки и сыночки.
И понемногу птичья рать
Там собиралась все кучнее и кучнее
И раззадоривалась все сильнее,
Готовясь коршунов тех линчевать.
Царь, видя новое единство,
Как словно бы небесное воинство,
Обрел и волю, и могучий глас!
Все силы темные утихли враз:
Заморские умчались птицы восвояси,
А коршунам стал наконец-то ясен
Простой в том царствии закон:
«Когда судьбой удачливой ты наделен
Влиятельностью, силой и богатством,
Не занимайся святотатством.
Не притесняй, бесчинствуя, нехищный род.
Сполна возмездие за то грядет».

Не упованьем молчаливым
На тех, кто властью наделен,
И не смиреньем терпеливым 
Возможно нам поднять страну с колен —
Правитель ждет народного протеста.
Ведь даже корабля не сдвинуть с места
Душой радеющей одной.
Зато как поплывет он с первою волной
При ветре сильном и попутном!
Правителю в его занятье трудном
Нужна поддержка – волеизъявленье масс.
Как ветер благостный ему народный глас —
Равнять в стране доходы веская причина,
Умерить ненасытных аппетит.
Иначе благородного почина
Нам увидать вовек не предстоит!