Леонид Семенов - Собрание стихотворений
Избранная Семеновым система образов отчасти противоречит истолкованию им своего стихотворения. В европейской культурной традиции свеча символизирует Христа, воск свечи — Тело Христа, рожденного в непорочном зачатии, огонь свечи — Его Божественную сущность. Другой устойчивый ряд: свеча — христианин, воск — символ преданности человека Богу, огонь — символ любви. Образ пустыни связан с представлением о духовной чистоте; это место, где очищались душой библейские пророки, место побед над соблазнами и прозрений самого Христа (Vries Ad de. Dictionary of Symbols and Imadgery. Amsterdam; London, 1981. P. 79–80, 133–134). Таким образом, стихотворение свидетельствует о религиозной основе мировосприятия Семенова в 1903 г., а его автокомментарий — о том, что эта религиозная основа не была им до конца осознана. В ГГ Семенов процитировал стихи 1–2 и 9-12, остальные заменил точками и пояснил: «пропускаю строки, присочиненные тогда ради рифмы» (с. 250 наст. изд.).
А. Белый сразу же высоко оценил «Свечу», которую узнал от автора летом 1903 г., и тогда же процитировал ее в письме к А. С. Петровскому (ЛН. Т. 92, кн. 3. С. 205).
К МЕССИИСборник. С. 193. Собр. С. 14. Лексика, система рифм, ритм подражательны по отношению к романтической традиции. Приводя это стихотворение, а также «Гимн» и «На меже», А. Д. Семенов-Тян-Шанский предупреждает: «Вот еще, совсем юношеские, почти отроческие пьесы, где эстетически предвосхищается истинная, религиозная настроенность». См. также примеч. к стих. «Вера» (с. 507 наст. изд.).
Мессия, от еврейского Машиах 'помазанник' — здесь: Христос Спаситель, чье явление предсказано целым рядом пророчеств, проходящих по всему Ветхому Завету и находящих подтверждение и завершение в Новом Завете.
Томительна глухая ночь… забвенью сна не превозмочь (ст. 1–4); Мы ждем. Молчит глухая ночь… забвенью сна не превозмочь (ст. 25–28). — Подражание «Полтаве» Пушкина: «Тиха украинская ночь… Своей дремоты превозмочь Не хочет воздух».
МОЛИТВАСобр. С. 16. Ст. 9 и 11 исправлены в соответствии с исправлениями автора в экземпляре А. П. Семенова-Тян-Шанского (в Собр. соответствующие стихи читаются: Но правдивое слово сказать я боюсь; И, затеплив свечу, горячей я молюсь). По тематике, системе символов и мотивов это стихотворение непосредственно предшествует «Свече» (ср. даты написания; см. с. 10 и примеч., с. 508 наст. изд.).
ЧУДОСобр. С. 17. В бытовом плане стихотворение читается как описание любовной встречи на фоне романтического пейзажа. В фантастическом плане это история встречи человека с русалкой (она бескровная и белая, как туман, холодная, как вода, ее волосы, как водоросли). В мистическом плане Ты первой части стихотворения и барышня второй его части — два воплощения Софии, а встреча с Нею героя — познание Божественной мудрости мира.
…бескровная и белая как туман… — Совпадение с поэтикой Блока: «Туманы — излюбленное слово Блока» (Чуковский. С. 10).
ЖЕНИХСобр. С. 19. Авторский список — в письме к Блоку от 31 марта 1903 г. (РГАЛИ ОФ. 55. Оп. 1. Ед. хр. 397. Л. 2 об.). Стих, имеет бытовой и мистический план. Мистический брак несколько ранее изображен Блоком в стих. «Я, отрок, зажигаю свечи…», датированном 7 июня 1902 г.
ЭПИТАЛАМАСобр. С. 20. Стихотворение имеет бытовой и мистический план (см. предыдущее примеч.). Блок в Рец., с. 196, отмечает влияние Н. Ф. Щербины, имея в виду, очевидно, близость эротических тем, образов и мотивов обоих, поэтов (см., напр., такие стих. Щербины, как «Купанье» или «Просьба художника»).
…он прекрасен как дуб и могуч… — Библейский образ, напр.: «А Я истребил пред лицем их Аморрея, <…> который был крепок как дуб» (Ам 2: 9).
В ИЗБЕСобр. С. 21. А. П. Семенов-Тян-Шанский отметил стих, восклицательным знаком.
Солнце, солнце, глянь в оконце! — Обращение к солнцу содержится во многих народных земледельческих заговорах.
Ангел ангельски вострубит… — Данный мотив навеян Откровением Св. Иоанна Богослова, хотя дословная близость отсутствует.
…душу вдунет нам Господь. — Парафраза из Библии«…Господь <…> вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт 2: 7).
…и плоть одна. — Слегка измененная цитата из Библии«…и будут одна плоть» (Быт 2: 24).
В БОЖНИЦЕСобр. С. 22.
Божница — часовня.
Царица, царь — принятые у символистов синонимические символы для Софии и ее рыцаря.
…кос ржано-кудрых руно. — Возможно, эта портретная деталь указывает на З. Н. Гиппиус, которая славилась своими косами. Тогда всё стих, воспринимается как посвященное мистическим исканиям Мережковского и Гиппиус.
Пей же кубок <…> О я вижу лазоревый сон! — Нелепый в бытовом плане эпизод — царь с царицей на заре пьют в часовне вино — находит объяснение в плане биографически-мистическом: он и Она (Мережковский и Гиппиус) сквозь эмпирическую реальность прорываются в мир трансцендентальных сущностей. Пить вино в церкви для христианина значит причащаться крови Господней.
…лазоревый… — На языке символизма: мистический.
…сон! — См. примеч. к стих. «В темную ночь над памятью снов вдохновенных…» (с. 8 и 507 наст. изд.).
Против ст. 13 — Разрываются звездные сети — А. П. Семенов-Тян-Шанский написал: «Ср. Блок». Мотив разрывания пространств, размыкания круга как прорыва из эмпирической реальности в мир трансцендентальный — один из центральных в лирике Блока (Минц З. Г. Структура «художественного пространства» в лирике А. Блока // Тр. по рус. и слав. филол. Тарту, 1970. Т. 15: Литературоведение. С. 207). Возможно, А. П. Семенов-Тян-Шанский имел в виду стих. Блока «Как любовно сплетал я тончайшую сеть!..» (написано 1 мая 1902 г.): в обоих текстах сеть, сети стоят в рифме, оба написаны анапестом.
ВИДЕНИЯСобр. С. 23. Цикл состоит из трех стихотворений, озаглавленных согласно времени стояния ночью на посту в Древнем Риме: «Стража первая», «Стража вторая», «Стража третья». Несомненно влияние книги Брюсова «Tertia vigilia» 'третья стража' (1900). Семенов в «Страже первой» изображает Царицу — Софию, в «Страже второй» — Царя, в «Страже третьей» — их мистическое соединение [ср. примеч. к стих. «В божнице» (с. 14 и 510 наст. изд.)].
СТРАЖА ПЕРВАЯЕе вели <…> кто-то… незримо шел… — Отсутствие субъекта действия, неопределенный субъект действия, таинственность, недоговоренность — характерные признаки поэтики Блока (Чуковский. С. 9).
СТРАЖА ВТОРАЯСобр. С. 24. Блок в Рец. отнес это стихотворение к мифологическому, религиозному, идеологическому ядру книги: «Мертвого Царя подъемлет на щиты близкая дружина, зрящая сквозь опущенные забрала. Ожидание воскресения крепче запирает грудь, исторгает движение души, как песню верных» (с. 195). Вслед за этим Блок цитирует ст. 13–21. Далее в другом месте Рец. он снова обращается к данному стихотворению для характеристики Царя и цитирует ст. З-4 (с. 196). А. Д. Семенов-Тян-Шанский характеризует «Стражу вторую» как «стихотворение, где чувствуется сила культовых образов», и приводит его полностью.
Бездна, хаос — важнейшие тютчевские образы, что и отмечено А. П. Семеновым-Тян-Шанским: «Ср. Тютчев, Ф. Сологуб». У Тютчева имеется в виду «Как океан объемлет шар земной…» с рифмой, которую воссоздал Семенов:
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
У Сологуба, возможно, подразумевается параллель в стих. «Пламенем наполненные жилы…», написанном одновременно со стихотворением Семенова:
Бездна ждет, и страшен рев ее глухой.
В озарении, сверканьи и сгораньи
Не забыть ее, извечной, роковой.
Собр. С. 26.
В высоком зале, темном, длинном… — Скорее всего, в церкви, поскольку далее упоминаются алтарь, царские врата, молитва, плащаница. Символистскую неопределенность создает черный помост.
…царю расцветший жезл вручит. — В Библии Бог отметил жезл Аарона в подтверждение его права быть главою колена Левиина: «…и вот, жезл Ааронов, от дома Левинна, расцвел, пустил почки, дал цвет и принес миндали» (Числ 17: 8).
ЖЕРТВАСобр. С. 27. Изображен древний обряд принесения в жертву жены при похоронах мужа. Стихотворение отражает впечатления от трагедии Кровавого воскресенья 9 января 1905 г., свидетелем и отчасти участником которой Семенов был.
ГЛАС К ЗАУТРЕНИСобр. С. 28.
Глас (здесь) — строгая последовательность звуков в православном песнопении; заутреня — ранняя церковная служба.
В божнице — в часовне.
ЦАРЕВИЧСобр. С. 29. В историческом плане этот цикл, заключающий раздел «Ожидания» и состоящий из трех стихотворений, посвящен судьбе царевича Димитрия Иоанновича (1583–1591), зарезанного, согласно до конца не проясненным предположениям, по повелению Бориса Годунова. В злободневном плане цикл отразил трагедию Кровавого воскресенья 9 января 1905 г. В мистическом плане представляет собою центр всего Собр. Так рассматривает его в Рец. Блок, для которого смерть Царевича неразрывно связана с возрождением жизни: «Смертный сон Царевича совсем близок и нежно волнует тех, кто просто ищет коснуться устами мощей. <…> Все так нестрашно и умилительно, как нестеровский царевич, возникший легким видением на весенней травке, возле малых березок: какой-то не окровавленный Димитрий, а маленький царевич Митя, явившийся мужичкам, с легким сердцем зачинающим лиловую весеннюю пашню» (С. 195).
