Гомер - Илиада

"Старец, и ныне тебе бесконечные речи любезны,
Словно в дни мира, — теперь война неизбежно возникла.
Часто бывал я в местах, где сражаются люди,
Но никогда я не видел подобных мужей и так много.
Ибо они, по числу уподобясь песчинкам и листьям,

Через равнину проходят, желая вкруг города биться.
Гектор, тебе больше всех я советую, — так нужно сделать:
Много союзников город обширный Приама содержит,
Но языки у людей, отовсюду пришедших, различны.
Пусть же дает каждый муж приказания тем, кем он правит,

Сам пусть ведет их и в строй боевой расставляет сограждан".
Молвила так. Не ослушался Гектор совета богини,
Вмиг распустил он собранье — и те устремились к оружью.
Все распахнулись ворота и хлынуло войско наружу.
Пешие с конными вместе, и шум раздавался великий.

Некий высокий курган перед городом стал одиноко
В поле — и было его обходить отовсюду возможно.
Люди его Батиеей зовут, а бессмертные боги
Этот курган называют гробницею легкой Мирины.
Войско троянцев построилось там и союзники рядом.

Был у троянцев вождем сын Приама великий
Гектор, с дружиной при нем всех храбрее и всех многолюдней,
С ним одевала оружье, желая сражаться на копьях.
Войско дарданцев Эней предводил, сын прекрасный Анхиза.
Он от Анхиза рожден Афродитой богиней на холмах

Иды; когда-то богиня в любви сочеталась со смертным.
Был не единый он вождь, но еще Архелох с Акамасом,
Двое сынов Антенора, владеющих всяким оружьем.
Кто поселился в Зеле, у крайней подошвы Идейской,
Кто из богатых троянцев пил черную воду Эзипа,

Теми начальствовал в битвах блистательный сын Ликаона,
Пандар, которому лук подарил Аполлон Дальновержец.
Кто населял Адрастию, равно как и область Апеза,
Кто Питиеей владел и высокой горою Тереи,
Тех предводили Адраст и Амфий во броне полотняной,

Двое детей Перкозийца Меропа, который всех лучше
Жребий умел предвещать. На войну мужегубную детям
Не разрешил он идти, но они не послушались слова,
Ибо влекли их в сражение Парки погибели черной.
Дальше стояли, кто жил подле Практия, подле Перкоты,

Кто обитал в Абидосе, в Сестосе, в священной Аризбе:
Вел их в сраженье сын Гиртака Азий, мужей предводитель,
Азий герой Гиртакид, тот, кого привезли из Аризбы
От берегов Селлеэнта огромные рыжие кони.
Сильный копьем Гиппофой управлял племенами Пеласгов,

Тех, кто жилище имел на полях плодоносных Лариссы.
Их предводили потомок Арея Пилей с Гиппофоем,
Оба от Лефа Пеласга рожденные, сына Тевтама.
Храбрый Пирой с Акамасом войска предводили Фракийцев,
Всех, чьи жилища объемлет собой Геллеспонт быстроструйный.

Был полководцем Эвфем у метателей копий Киконов,
Сын Трезена, Зевесом взращенного сына Кеаса.
Вождь Пирехмес за собою привел криволуких пэонян,
Издали из Амидона, где Аксий широко струится,
Аксий, которого нету прекраснее в мире потока.

Вождь Пилемен предводил пафлагонцев с косматою грудью,
В крае энетов живущих, где дикие мулы родятся.
Китор они населяли, окрестные земли Сезама,
Подле потока Парфения в светлых домах обитали,
И в Эгиале, и в Кромне, равно в Эрифинах высоких.

Одий и с ним Эпистроф за собой привели Гализонов
Издалека из Алибы, где те серебро добывают.
Хромис и птицегадатель Энном предводили мизийцев,
Но не избавили птицы Эннома от гибели черной:
Он усмирен был рукой быстроногого внука Эака

В волнах реки, где и много других еще пало троянцев.
Форкис вождем был Фригийцев и с ним боговидный Асканий.
Оба на бой порываясь, пришли из Аскании дальней.
Местлес и также Антиф предвоодили дружины мэонян,
Двое детей Телемена и нимфы озерной Гигеи.

Оба они предводили мэонян, рожденных под Тмолом.
Настес привел Кариян, говоривших на грубом наречьи,
Жили в Милете они, на горе многолиственной Фтире,
Подле потока Меандра, на холмах высоких Микалы.
Настес над ними начальствовал с братом своим Амфимахом,

Настес и с ним Амфимах — Номиона прекрасные дети.
В битву вступал Амфимах в золотом, будто дева, наряде,
Глупый, от пагубной смерти его тот наряд не избавил.
Он усмирен был рукой быстроногого внука Эака
В волнах реки — и Ахиллом воинственным золото взято.

Главк беспорочный привел с Сарпедоном дружины ликийцев
Издалека, из Ликии, от многопучинного Ксанфа.

После того как вожди всех построили в бранный порядок,
С криком и шумом, как птицы, вперед устремились троянцы.
От журавлей в поднебесье подобные крики бывают,
Если они от зимы и дождей проливных улетая,
Над Океаном бурливым проносятся с шумом великим,

Роду пигмеев погибель с собой принося и убийство,
В ранние сумерки с ними вступая в жестокую битву.
Но молчаливо, враждою дыша, подвигались ахейцы,
В сердце желаньем горя заступаться один за другого.
Как над вершиной горы южный ветер туман разливает,

Что пастуху неприятен, а вору желаннее ночи,
Ибо лишь видно пространство, насколько мы камень бросаем, —
Так под ногами идущих вздымалося облако пыли:
Через равнину войска с быстротой проходили великой.
Так наступали одни на других и сошлись они близко.

Вышел тогда Александр боговидный пред строем троянцев,
Барсову шкуру неся на плечах и свой лук изогнутый,
Вместе с мечом. И в руках два копья медноострых колебля,
Всех вызывал он героев храбрейших из войска ахейцев,
Не пожелает ли кто с ним сразиться в сражении страшном.

Только завидел его Менелай, Арею любезный,
Перед дружиной своей выходящим большими шагами,
И как голодный бывает обрадован лев, отыскавши
Дикой козы иль оленя рогатого тело большое,
И пожирает его торопливо, хотя бы и гнались

Быстрые псы вслед за ним и юноши, полные силы, —
Так ликовал Менелай, Александра, подобного богу,
Видя своими глазами: виновному мстить захотелось.
Тотчас на землю с своей колесницы в оружье он спрыгнул.
Но, увидав средь передних бойцов появленье Атрида,

Сердцем любезным своим задрожал Александр боговидный.
Быстро к толпе он друзей отступил, убегая от Парки.
Как, повстречавши дракона в гористом ущелии, каждый
Вспять отскочив, убегает и дрожь его члены объемлет,
Бледностью щеки покрыты, а он все бежит торопливо, —

Так чрез толпу горделивых троянцев назад пробирался,
Сына Атрея в душе убоясь, Александр боговидный.
Гектор, увидевши то, стал корить его бранною речью:
"Горе — Парис, женолюбец, прекрасный лицом обольститель!
Лучше бы ты не родился на свет и погиб, не женившись!

Так бы хотел я и так несомненно полезнее было б,
Чем оставаться позором, всему ненавистным народу.
Верно ахейцы прекрасноволосые громко смеются.
Храбрым бойцом показался ты им, оттого что прекрасен
Вид у тебя, — но в душе твоей крепости нет и отваги.

И неужели, родившись таким, переплыл ты чрез море
На кораблях быстроходных с толпою товарищей милых,
И, к чужестранцам приставши, прекрасную женщину вывел
Из отдаленной земли, невестку мужей копьеносцев,
На беспредельное горе отцу, государству, народу,