Важа Пшавела - Поэмы

Бледна лицом и молчалива,
В ночную мглу погружена,
На троне горного массива
Видна Кистинская страна.
В ущелье, лая торопливо,
Клокочет злобная волна.
Хребта огромные отроги,
В крови от темени до пят,
Склоняясь к речке, моют ноги,
Как будто кровь отмыть хотят.
По горной крадучись дороге,
Убийцу брата ищет брат.
Дорогой все же я напрасно
Тропинку узкую назвал.
Ходить здесь трудно и опасно.
Едва оступишься пропал.
Глядит кистинское селенье
Гнездом орлиным с вышины,
И вид его нам тешит зренье,
Как грудь красавицы жены.
И над селеньем этим малым,
Довольный зрелищем высот,
Как бы прислушиваясь к скалам,
Туман задумчивый встает.
Не долгий гость, за перевалом
Он на восходе пропадет.
Промчится он над ледниками,
Расстелется меж горных пик,
И горы, видимые нами,
Незримы сделаются вмиг.
В охоте будет мало толку
Охотник потеряет путь,
Зато убийце или волку
Удобней будет прошмыгнуть.

Вдруг камень сверху покатился
И человек, заслышав гул,
Над пропастью остановился
И вверх испуганно взглянул.
Прислушался. Через мгновенье
Струя посыпалась песка,
И за ружье без промедленья
Схватилась путника рука.
Кого там ночью носят черти?
Глядит: над самою тропой
Какой-то кист развилку жерди
По склону тащит за собой.
Песок и камешки сбивая,
Волочит что-то по земле.
Блестит, как капля дождевая,
Кольцо ружейное во мгле.
Ты что тут бродишь, полуночник?
И слышен издали ответ.
Не видишь разве? Я охотник.
А вот к тебе доверья нет.
в чем, скажи, твои сомненья?
Зачем болтать о пустяках?
Ужель нельзя без подозренья
С прохожим встретиться в горах?
Ия охотник, но сегодня
Я без добычи, верь не верь.
На это воля, брат, господня!
Зато остался без потерь>.
Потеря в том, что еле-еле
До этих мест я дошагал.
Я днем облазил все ущелья,
Обшарил каждый буревал.
Вдруг мгла надвинулась ночная,
Рванулся вихрь, сбивая с ног,
И прянул в горы, завывая
Голодным волком из берлог.
Найти тропу вдали от дома
Мне ночью было мудрено,
Мне это место незнакомо,
Я здесь не хаживал давно.
Зверей, однако, тут немало
На горном прячется лугу.
Я слышал, как рогами в скалы
Стучали туры на бегу.
Эх, как болело, братец, сердце!
Не то что взять их на прицел,
Не в силах к месту присмотреться,
Я шагу там шагнуть не смел.
И незнакомец, что поодаль
Стоял, возник из темноты.
"Ну здравствуй! Зверя тебе вдоволь"
"Спасибо, будь здоров и ты"
"Не сетуй, братец! Вот дичина!
И незнакомец показал
На тушу тура-исполина.
Подстреленного между скал.
Чем зря скитаться по ущельям
В чужом, неведомом краю,
Давай, как братья, мы поделим
Добычу славную мою.
Я говорю тебе без шуток!
Позор мне будет, если я
Тебя в такое время суток
Без пищи брошу и жилья.
Ты не хевсур ли ненароком?
Как звать тебя, мой дорогой?"
"Зовусь я Нунуа. В далеком
Селенье Чиэ [11]домик мой."
Солгал, солгал Звиадаури,
Свое он имя не открыл!
Хевсур, отважный по натуре,
Немало кистов он убил.
Здесь в этих селах повсеместно
Давно в кровавом он долгу,
Его здесь имя всем известно,
И смерть на каждом ждет шагу.
"Скажи и ты, к чему таиться? —
Открой мне прозвище свое".
"Джохола я Алхастаидзе,
Здесь в двух шагах село мое.
Из камня прочного в, Джареге [12]
Любому мой известен дом.
Коль ты нуждаешься в ночлеге,
Туда мы двинемся вдвоем.
Придется ль он тебе по нраву
Не знаю я, но гостю рад.
Наутро, выспавшись на славу,
Ты сможешь тронуться назад".
"Тот, кто не сеял, только сдуру
Надеется на урожай.
Ты перерезал горло туру,
Ты и добычу получай.
Переночую ночь, не боле,
И тура помогу донесть,
Но, чтобы быть с тобою в доле,
На это совесть, братец, есть!"
Освежевав на камне зверя,
Спустились горцы под обрыв,
Беседой, полною доверья,
Свое знакомство укрепив.

Пришли. Глядят на чужестранца
Бойницы башенных громад.
Лачуги, сложенны из сланца,
Как скалы, вытянулись в ряд.
Собак свирепых лает стая,
Ребята смотрят из дверей.
"Вот наша хижина простая,
Старинный дом семьи моей.
Здесь гостю нет ни в чем отказа, —
Войди как родственник к родне.
Открой нам хижину, Агаза"
Кричит кистин своей жене.
Хозяйской гордости оттенок
Звучит в речах его простых.
Когда он входит за простенок
Сеней вместительных своих.
Стоит в сенях Звиадаури
И слышит: возле очага
Старик, играя на пандури,
Поет походы на врага.
Поет старинные сраженья,
Се дую славит старину,
Дружин хевсурских пораженья,
Отмщенье крови и войну.
Поет безжалостную сечу.
Хвалу героям воз дает…
Но вот из хижины навстречу
Вся в черном женщина идет.
Идет, накинув покрывало,
Как тополь, стройная на вид.
"Вот гостя нам судьба послала, —
Ей муж с порога говорит. —
На нашем доме без сомненья
Почила божья благо дать.
Посмотрим, сколь в тебе уменья
Знакомца нового принять".
"Мир путнику под сенью крова!" —
Сказала женщина в ответ.
"Мир и тебе, и будь здорова
С детьми и мужем много лет"
И муж порог переступает,
И путник, следуя за ним,
Оружье женщине вручает,
Как гость его и побратим.

Как старый тигр в дремучих скалах,
Старик поднялся, хмур и строг,
Увидев путников усталых,
Переступивших за порог.
Обычай горцев соблюдая
И песни обрывая нить,
Обязан, на ноги вставая.
Чужого гостя он почтить.
Но, увидав Звиадаури,
Который многих здесь убил,
Какой порыв душевной бури
Он, изумленный, ощутил!
Трепещет яростное сердце,
Пылают очи старика,
Почуяв в доме иноверца,
К кинжалу тянется рука,
Но можно ль битве разгореться,
Коль враг в гостях у земляка?
И вышел старый незаметно,
И палец в злобе укусил,
И в грудь, взволнованный и бледный,
Себя ударил что есть сил.
Ушел. И вот от дома к дому
Бежит неслыханная весть:
"Кистины, кровник ваш знакомый
Ночует у Джохолы здесь!
Его, разбойника ущелий
И кровопийцу мирных скал,
Джохола, видимо, доселе
Еще ни разу не видал.
Теперь насильник в нашей власти,
Мы не простим ему обид.
Посмотрим, кто кого зубастей,
Коль нашей кровью он не сыт.
Убитый им прошедшим летом,
Отмщенья требует сосед.
Верны отеческим заветам,
Как можем мы забыть об этом,
Когда препятствий больше нет?
Дивлюсь Джохоле я! Должно быть,
Совсем он спятил, если мог
Такого зверя не ухлопать
И допустить на свой порог.
Но мы пока еще не слабы,
Мы вражью кровь заставим течь,
А коль не так, пусть носят бабы,
А не мужчины, щит и меч"
И взволновалось все селенье,
И ухватился стар и мал
В едино душном озлобленье
За неразлучный свой кинжал.
Чтоб успокоился в гробнице
Неотомщенный их мертвец,
Пусть над могилою убийца
Простится с жизнью наконец!
И чтоб не скрылся виноватый
И был прослежен, всем селом
Благонадежный соглядатай
К Джохоле послан был тайком.
"Зайди как будто бы случайно, —
Ему сказали, — но смотри,
Коль разболтаешь нашу тайну,
Потом себя благодари.
Сумей сойти за балагура,
Приметь, где ляжет гость в постель,
Чтоб ночью этого хевсура
Не упустить нам, как досель".
И вот подосланный за ужин
Садится с гостем, приглашен.
Он краснобай, он добродушен.
Он разговорчив и умен.
Джохолу с радостною миной
Не устает он величать,
А то, что в сердце яд змеиный,
Кто это может распознать?
Хозяин с гостя глаз не сводит
И угощает без конца.
Он рад, он весел, он находит,
Что нынче встретил молодца.
Доволен он невыразимо:
Сего дня дружбы их почин,
А там и вправду побратима
Найдет в охотнике кистин.
Он на ночь гостю уступает
Свою плетеную кровать,
Но гость услугу отклоняет:
Он в комнате не может спать.
Как видно, с самого рожденья
Не приспособлен он к теплу.
Он на ночь просит разрешенья
В сенях пристроиться в углу.
И вот лазутчику награда
Он все разнюхал без труда.
Ему лишь этого и надо,
Затем и послан он сюда!
И поспешил он возвратиться
Домой, смеясь исподтишка.
Довольна хитрая лисица,
Что выследила петушка!

"Жена, послушай, что такое?
Подай скорее мне кинжал!
Творится дело непростое,
Не враг ли на село напал?
Наш гость, как видно, отпер двери
И, замышляя нам беду,
Под видом дружбы и доверья
Навел разбойничью орду.
Тсс… Подожди… Не в этом дело —
Тут наши люди… Вот беда!
Зачем они остервенело
Кричат и ломятся сюда?
Не я ль причина этой злости?
Ты слышишь хрип? Откуда он?
Жена, они схватили гостя,
Кинжал над гостем занесен!
Как? Презирать законы крона?
Мое достоинство и честь
Топтать, как тряпку? Это ново!
Что происходит с нами здесь?"
Еще глазам своим не веря,
Кинжал Джохола вырвал вон
И, открывая настежь двери,
В толпу людей метнулся он.
"Вы что, с ума сошли, кистины?
Чей гость тут связан, чуть живой?
Зачем, презрев закон старинный,
Вы надругались надо мной?
Клянусь вам верой Магомета,
Гостеприимство наша честь!
А если вы забыли это,
Так у меня оружье есть!"
"Ой, не бреши, дурак, впустую!
Чья окаянная рука
На мать поднимется родную
Во имя кровного врага?
Приди в сознанье, пустомеля!
Кого ты принял в отчий дом?
Такого гостя мы в ущелье
Вслед за хозяином столкнем!
Род разберется в этом деле,
Получит каждый по делом.
Откуда ты набрался дури?
У нас в горах любой малыш
Узнать бы мог Звиадаури,
Тебя ж провел он. Что молчишь?
Не он ли здешним был громилой,
Не он ли, прячась по кустам,
Как зверь жестокий и постылый,
Устраивал засады нам?"
Джохола смотрит, и сомненье
Закралось в грудь его на миг,
И погруженный в размышленье,
Перед толпою он поник.
"Не он ли, бешеный, когда-то
Засел у нас в березняке
И твоего прикончил брата,
И ускакал с ружьем в руке?
"Вот я каков, Звиадаури!" —
К нам доносилось из-за гор.
Какая злость кипит в хевсуре,
Известно людям до сих пор.
Наполнив нашими стадами
Пшав-хевсуретские луга,
Он враждовал и дрался с нами,
И поднимал на нас врага.
Зачем позоришь ты, несчастный,
Себя, свой дом, свою жену,
И в слепоте своей опасной
С ним делишь трапезу одну?"
"Пусть это так… Пускай вы правы…
Но все, что вы сказали мне,
Еще не повод для расправы,
И вы преступники вдвойне!
Сегодня гость он мой, кистины!
И если б море крови был
Он должен мне, здесь нет причины,
Чтоб горец гостю изменил.
Пусти, Муса, пусти, убийца,
Его напрасно не терзай!
Когда из дома удалится,
Тогда как хочешь поступай.
Соседи, вы не на дороге
Грозите вашему врагу.
Какой вы, стоя на пороге,
Отчет дадите очагу?
О, горе вам, сыны кистинов!
На безоружного толпой
Напали нынче вы, отринув
Отцов обычай вековой!"