Федор Сологуб - Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы

В последнем свете злого дня,
В паденьи сил, в затменьи Бога,
Перед тобой Моя дорога.
Приди ко Мне, люби Меня.

В мирах всё призрачно и тленно,
Но вот Я заповедь даю,
Она вовеки неизменна:
Люби Меня и жизнь Мою.

Я – всё во всём, и нет Иного.
Во Мне родник живого дня.
Во тьме томления земного
Я – верный путь. Люби Меня.

То не слёзы, – только росы, только дождь,
Нe раздумье, – только тени тёмных рощ,
И не радость, – только блещет яркий змей, –
Всё же плакать и смеяться ты умей!
Плоть и в свете неподвижна и темна,
Над огнями бездыханна, холодна.
В тёмном мире неживого бытия
Жизнь живая, солнце мира – только Я.

Маленькие кусочки счастья, не взял ли я вас от жизни?

Дивные и мудрые книги,
таинственные очарования музыки,
умилительные молитвы,
невинные, милые детские лица,
сладостные благоухания,
и звёзды, – недоступные, ясные звёзды!

О, фрагменты счастья, не взял ли я вас от жизни!

Что же ты плачешь, мое сердце, что же ты ропщешь?

Ты жалуешься:
«Кратким,
и более горьким, чем сладким,
обманом промчалась жизнь,
и её нет».

Успокойся, сердце мое, замолчи.
Твои биения меня утомили.
И уже воля моя отходит от меня.

Белый мой цветок, таинственно-прекрасный,
Из моей земли, из чёрной ты возник,
На меня глядишь ты, нежный и безгласный,
И понятен мне безмолвный твой язык.

Ты возник из тьмы, моей мечте навстречу,
Ты зовёшь туда, откуда вышел ты, –
Я твоим вещаньям не противоречу,
К твоему дыханью наклонив мечты.

Елисавета, Елисавета,
  Приди ко мне!
Я умираю, Елисавета,
  Я весь в огне.
Но нет ответа, мне нет ответа
  На страстный зов.
В стране далёкой Елисавета,
  В стране отцов.

Её могила, её могила
  В краю ином.
Она скончалась. Её могила –
  Ревнивый дом.
Победа смерти не победила
  Любви моей.
Сильна могила, её могила. –
  Любовь сильней.

Елисавета, Елисавета,
  Приди ко мне!
Я умираю, Елисавета,
  Я весь в огне
Слова завета, слова завета
  Не нам забыть.
С тобою вместе, Елисавета,
  Нам надо быть.

Расторгнуть бремя, расторгнуть бремя
  Пора пришла.
Земное злое растает бремя,
  Как сон, как мгла.
Земное бремя, – пространство, время
  Мгновенный дым.
Земное, злое расторгнем бремя,
  И победим!

Елисавета, Елисавета,
  Приди ко мне.
Я умираю, Елисавета,
  Я весь в огне.
Тебя я встречу в блистаньи света,
  Любовь моя.
Мы будем вместе, Елисавета,
  И ты, и я.

Поёт печальный голос
Про тишину ночную,
Глядит небесный лебедь
На линию земную.

На ней роса мерцает
От четырёх озёр.
В лазоревое море
Она подъемлет взор.

Поёт печальный голос
О чём-то непонятном.
Пред смертью ль горний лебедь.
В пути ли невозвратном?

Она в печали нежной,
Она как снег бела,
Её волна колышет,
Её лелеет мгла.

  Чиста любовь моя,
  Как ясных звёзд мерцанье,
Как плеск нагорного ручья,
Как белых роз благоуханье

  Люблю одну тебя,
  Неведомая дева,
Невинной страсти не губя
Позором ревности и гнева.

  И знаю я, что здесь
  Не быть с тобою встрече:
Твоя украшенная весь
От здешних тёмных мест далече.

  А мой удел земной –
  В томленьях и скитаньях,
И только нежный голос твой
Ко мне доносится в мечтаньях.

Я к ней пришел издалека.
  Окрест, в полях, прохлада.
И будет смерть моя легка
  И слаще яда.

Я взоры тёмные склонил.
  В траву роса упала.
Ещё дышу. Так мало сил.
  Так жизни мало.

Туман восходит, – и она
  Идёт, так тихо, в поле.
Поёт, – мне песнь её слышна, –
  Поёт о воле.

Пришёл. Она ко мне близка.
  В её очах отрада.
И смерть в руке её легка
  И слаще яда.

Я влюблён в мою игру.
Я играя сам сгораю,
И безумно умираю,
И умру, совсем умру.

Умираю от страданий,
Весь измученный игрой,
Чтобы новою зарёй
Вывесть новый рой созданий.

Снова будут небеса, –
Не такие же, как ваши, –
Но опять из полной чаши
Я рассею чудеса.

Невинный цвет и грешный аромат
      Левкоя
Пленительным желанием томят
      Покоя.

Так сладостно склоняться в полусне
      Под тенью
К желанному и радостному мне
      Забвенью, –

Простивши всё, что было в жизни злом
      И мукой,
Стереть и память даже о былом
      Разлукой.

Свободный ветер давно прошумел
И промчался надо мною,
Долина моя тиха и спокойна, –
А чуткая стрела
Над гордою башнею возвышенного дома
Всё обращает своё тонкое остриё
К далёкой и странной области
Мечты.
Уже и самые острые,
Самые длинные
Лучи
Растаяли в мглистом безмолвии.
Туман поднимается
Над топкими берегами реки.
Усталые дети чего-то просят
И плачут.
Наступает
Моя последняя стража.

Дивный край недостижим, как прежде,
И Я, как прежде, только я.

  Что было, будет вновь,
Что было, будет не однажды.
  С водой смешаю кровь
Устам, томящимся от жажды.

  Придёт с высоких гор.
Я жду. Я знаю, – не обманет.
  Глубок зовущий взор.
Стилет остёр и сладко ранит.

  Моих коснется плеч.
Приникнет в тайне бездыханной.
  Потом затопит печь,
И тихо сядет ждать за ванной.

  Звенящие струи
Прольёт, открыв неспешно краны,
  И брызнет на мои
Легко означенные раны.

  И дверь мою замкнёт,
И тайной зачарует стены,
  И томная войдёт
В мои пустеющие вены.

  С водой смешаю кровь
Устам, иссохнувшим от жажды.
  Что было, будет вновь.
Что было, будет не однажды.

Мы были праздничные дети,
  Сестра и я.
Плела нам радужные сети
  Коварная Змея.

Стояли мы, играть не смея
  На празднике весны.
У злого, радостного Змея
  Отравленные сны

Хоть бедных раковин случайно
  Набрать бы у ручья, –
Нет, умираем, плача тайно,
  Сестра и я.