Зинаида Гиппиус - Стихи. Дневник 1911-1921

В полусверкании зеленом,
Как в полужизни — полусне,
Иду по крутоузким склонам,
По бело-блещущей стене.

И тело легкое послушно,
Хранимо пристальной луной.
И верен шаг полувоздушный
Над осиянной пустотой.

Земля, твои оковы сняты,
Твои законы сменены.
Как немо, вольно и крылато
В высоком царствии луны!

И вьется в полусмертной тени
Мой острый путь — тропа любви…
О мать, земля! моих видений
Далеким зовом — не прерви!

Ужель ты хочешь, чтоб опять я
Рабом очнулся и в провал -
В твои ревнивые объятья -
Тяжелокаменно упал?

Как этот странный мир меня тревожит!
Чем дальше — тем все меньше понимаю.
Ответов нет. Один всегда: быть может.
А самый честный и прямой: не знаю.

Задумчивой тревоге нет ответа.
Но почему же дни мои ее все множат?
Как родилась она? Откуда?
                         Где-то -
Не знаю где — ответы есть… быть может?

Невинны нити всех событий,
Но их не путай, не вяжи,
И чистота, единость нити
Всегда спасет тебя от лжи.

Здесь — только обещания и знаки:
Игла в закатном золоте вина,
Сияющий прорыв, прорез на мраке…
Здесь только счастье — голубого сна.

Но я земным обетам жадно внемлю.
Текут мгновения, звено к звену.
И я люблю мою родную Землю,
Как мост, как путь в зазвездную страну.

И этот вечер, весь под лунным жалом
(Все вечера, все вечера — один!),
Лишь алый знак, написанный кинжалом
На терпком холоде зеленых льдин.

И чем доверчивее, тем безгрешней
Люблю мое высокое окно.
Одну Нездешнюю люблю я в здешней,
Люблю Ее… Она и ты — одно.

Преодолеть без утешенья,
Всё пережить и всё принять.
И в сердце даже на забвенье
Надежды тайной не питать,-

Но быть, как этот купол синий,
Как он, высокий и простой,
Склоняться любящей пустыней
Над нераскаянной землей.

Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый — не повторится.

День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем.
А все-таки — не повторится.

Я не безвольно, не бесцельно
Хранил лиловый мой цветок.
Принес его, длинностебельный,
И положил у милых ног.

А ты не хочешь… Ты не рада…
Напрасно взгляд твой я ловлю.
Но пусть! Не хочешь — и не надо;
Я все равно тебя люблю.

Новый цветок я найду в лесу.
    В твою неответность не верю, не верю!
Новый, лиловый я принесу
    В дом твой прозрачный, с узкою дверью.

Но стало мне страшно там, у ручья:
    Вздымился туман из ущелья, стылый,
Тихо шипя, проползла змея…
    И я не нашел цветка для милой.

Молчи. Молчи. Не говори с людьми,
Не подымай с души покрова,
Все люди на земле — пойми! Пойми! — 
Ни одного не стоят слова.

Не плачь. Не плачь. Блажен, кто от людей
Свои печали вольно скроет.
Весь этот мир одной слезы твоей,
Да и ничьей слезы не стоит.

Таись, стыдись страданья твоего,
Иди — и проходи спокойно.
Ни слов, ни слез, ни вздоха, — ничего
Земля и люди недостойны.

Был дан мне ключ заветный,
    И я его берег.
Он ржавел незаметно…

    Последний срок истек.
На мост крутой иду я.
    Речная муть кипит.
И тускло бьются струи
    О сумрачный гранит,
Невнятно и бессменно
    Бормочут о своем,
Заржавленною пеной
    Взлетая под мостом.
Широко ветер стужный
    Стремит свистящий лет…

Я бросил мой ненужный,
    Мой ключ — в кипенье вод.
Он скрылся, взрезав струи,
    И где-то лег, на дне…

Прости, что я тоскую.
    Не думай обо мне.

На выгибе лесного склона
Я увидал Ее в закатный час.
Зеленая прозрачная корона,
Печальность неподвижных глаз.

Легко прошла, меж алых сосен тая,
Листом коричневым не прошурша,
Корона изумрудела сквозная…
И плакала моя душа.

Любил Ее, люблю, не зная…
Узнаю ль в мой закатный час?
Сверкнет ли мне в последний раз
Ее корона тонкая, сквозная,
Зеленая осеннесть глаз?

Сегодня имя твое я скрою,
   И вслух — другим — не назову,
Но ты услышишь, что я с тобою,
   Опять тобой — одной — живу.

На влажном небе Звезда огромней,
   Дрожат — струясь — ее края.
И в ночь смотрю я, и сердце помнит,
   Что эта ночь — твоя, твоя!

Дай вновь увидеть родные очи,
   Взглянуть в их глубь — и ширь — и синь.
Земное сердце великой Ночью
   В его тоске — о, не покинь!

И всё жаднее, все неуклонней
   Оно зовет — одну — тебя.
Возьми же сердце мое в ладони,
   Согрей,— утишь,— утешь, любя…

Девочка маленькая, чужая,
Девочка с розами, мной не виденная,
Ты знаешь все, ничего не зная,
Тебе знакомы пути неиденные -
Приди ко мне из горнего края,
Сердцу дай ответ, неспокойному…
Милая девочка, чужая, родная,
Приди к неизвестному, недостойному…

Она не судит, она простая,
Желанье сердца она услышит,
Розы ее такою чистою,
Такой нежной радостью дышат…
О, будь со мною, чужая, родная,
Роза розовая, многолистая…

А вы никогда не видали?
В саду или в парке — не знаю,
Везде зеркала сверкали.
Внизу, на поляне, с краю,
Вверху, на березе, на ели.
Где прыгали мягкие белки,
Где гнулись мохнатые ветки,-
Везде зеркала блестели.
И в верхнем — качались травы,
А в нижнем — туча бежала…
Но каждое было лукаво,
Земли иль небес ему мало,-
Друг друга они повторяли,
Друг друга они отражали…
И в каждом — зари розовенье
Сливалось с зеленостью травной;
И были, в зеркальном мгновеньи,
Земное и горнее — равны.

Не пытай ни о чем дорогой,
Легкой ткани льняной не трогай,
И в пыли не пытай следов,-
Не ищи невозможных слов.

Посмотри, как блаженны дети;
Будем просты сердцем и мы.
Нету слов об этом на свете,
Кроме слов — последних — Фомы.

Когда я воскрес из мертвых,
     Одно меня поразило:
Что это восстанье из мертвых
     И все, что когда-нибудь было,-
Всё просто, все так, как надо…

Мне раньше бы догадаться!
И грызла меня досада,
Что не успел догадаться.

… Нет! из слабости истощающей
       Никуда! Никуда!
Сердце мое обтекающей
       Как вода! Как вода!

Ужель написано — и кем оно?
       В небесах,
Чтоб въедались в душу два демона,
       Надежда и Страх?

Не спасусь, я борюсь,
       Так давно! Так давно!
Всё равно утону, уж скорей бы ко дну…
       Но где дно?..