Александр Перфильев - Стихи

Года идут… и мы не молодеем,
Белеет ранний пепел на висках.
Но старят нас не годы, а тоска,
Которую забыть мы не умеем.

В прошедшее глядя издалека,
Мы иногда душою просветлеем,
О чем то вспомним, нежно пожалеем,
А жизнь идет, как мутная река.

В ней все сольется — радости, страданья,
Обломки счастья — глиняного зданья,
Скатившиеся с горных берегов,

И в бледном свете нового свиданья
Целуем в губы мы воспоминанья,
И обнимаем первую любовь…

Ты грустная… и я грущу с тобою,
Не пьется нам, забвенья нет в вине,
Все то, что раньше было голубое,
Вдруг стало серым, как песок на дне.

Не спится нам. Ты дышишь беспокойно,
Нет отдыха, нет молодости, грез.
Я думаю о том, что недостойно
Прошел по жизни до седых волос.

Мы мучаемся оба. Дай нам, Боже,
Себя вином напрасно не губя,
Забыть: тебе — того, кто всех дороже,
А мне — о том, что я люблю тебя.

Безмолвные синие дали,
Луна, как цветок ледяной.
Любили, о счастье гадали
Мильоны под этой луной.

И лет проносились мильоны.
Еще пронесутся, и что ж —
Как прежде, она на влюбленных
Струит серебристую ложь…

О друг мой, ее не отринем,
Поверим в нее для того,
Чтоб в этом безмолвии синем
Не думать, что нет ничего.

Опрокинутое небо глаз,
Тонких рук сплетенное кольцо,
И опять, как миллионы раз,
Страстью искаженное лицо.

Это вечность на меня глядит,
Прошлое сжимает горло мне,
С вечностью я поцелуем слит
При холодной ледяной луне.

О, как холодно душе сейчас
Прозревая гнет былых неволь
В опрокинутое небо глаз
Уронить земных желаний боль.

Сегодня какой-то странный,
Грозой растрепанный день,
И осени желтые раны
Сочатся с деревьев везде.

Мне день этот очень близок,
И как то по старому нов,
В нем нежность твоих записок,
И наших прогулок и слов.

Подумай… в такой же самый
Всклокоченный день октября
В квадрате оконной рамы
Вставала для нас заря.

Искусство нетрудное очень —
Любовью два сердца зажечь,
Труднее от червоточин
Созревшее чувство сберечь.

Но быстро по грязи и пыли
Бежит путей колея…
И чувства не сохранили
Ни осень, ни ты, ни я.

И глядя на небо пустое
В осенний растрепанный день
Я понял, что счастья не стоит
Искать никогда и нигде.

О небывшем счастье,
       непришедшей славе,
О мечте, просящей
       уголка души,
Разложи, гадалка,
       все четыре масти,
Жизни настоящей
       горечь потуши.
Исписали люди
       ворохи бумаги,
Думали, мечтали
       тысячами лет,
Чтобы умирая,
       как и все бродяги,
Из ушедшей дали
       вспомнить только «нет»…
Разложи, гадалка,
       все четыре масти,
Пусть смеются карты
       посреди стола:
Над небывшей славой,
       обманувшим счастьем,
Над мечтой, просящей
       в пустоте угла.

Я полюбил молчанья высший дар,
И им бросаю вызов многолюдью,
И жадно пью отравленною грудью
Немого одиночества нектар.

Дождем войны омыло позолоту
С ненужных чувств и надоевших слов…
Моей души болотную дремоту
Я не волную веслами стихов.

И капли, серебря окрашенную лопасть
Блестят лишь миг… но снова взмах руки —
И вот они стекают снова в пропасть —
Смешные и пустые пузырьки.

Кричите все, кто не устал кричать,
Что наступает эра золотая —
Я чувствую — как хорошо молчать,
Не веря, не любя, не мысля — не мечтая.

Люблю сбирать сухую жатву грусти,
Накошенную спелым октябрем,
И вспоминать об отошедшем чувстве,
И обо всем, что в жизни мы берем.

Когда седеют волосы и дымкой,
Как катарактою, подернут взгляд,
Какой таинственною невидимкой
Бывает то, о чем не говорят.
……………………………………

Балтийское серое море,
В оборванных тучах закат.

Кусочки игрушечных взгорий,
Одетые в блеклый наряд.

И сосны, подобно варягам,
В сырую осеннюю хмурь,
Идущие медленным шагом
К ладьям налетающих бурь…

А выше (Но нужно ли выше,
И важно ли это теперь?)
Домишко под толевой крышей,
И эта скрипучая дверь.

От комнат не веянье скуки,
А вкрадчивый женский уют,
Который лишь женские руки
Для близких людей создают.

Не так, с холостяцкою спешкой,
А с нежностью, свойственной им,
Хотя мы об этом с усмешкой
За рюмкой вина говорим.

Под окнами сосны и клены,
А дальше за ними скамья.
На ней, у ограды зеленой
Часами просиживал я,

Читая… Но что мне до книги,
И строки вплывали в ничто…
Я видел лишь… поезд из Риги
И женщину в синем пальто.

Я был и не стар, и не молод,
И ей уже осень сродни,
Но лет наступающий холод
Не страшен нам был в эти дни.

У нас полувзрослые дети,
И каждый свой угол нашел,
Но кто из живущих на свете
И в позднюю осень не цвел?

Особенно, если над морем
В оборванных тучах закат,
И сосны с песчаных предгорий
На серые воды глядят,

И ждут, не пора ли спускаться
В сырую осеннюю хмурь,
Чтоб в прошлое снова умчаться
В ладьях налетающих бурь.

И вот уже ноги заносят,
Пытаясь волну подстеречь…
А грустная женщина просит
От бури ее уберечь.

Мечтаний далекие миги,
О вас не узнает никто…
Про поезд, пришедший из Риги
И женщину в синем пальто.

Мы оба как будто моложе,
Я с нею по саду иду…
Как волосы эти похожи
На раннюю осень в саду…

Мечте головы не отрубишь,
Пусть в душу вползает, скользя,
Когда настоящее любишь,
О будущем думать нельзя.
………………………………..

Те годы катились с размаху
В какую то серую жуть.
И люди не смели без страха
Друг другу в глаза заглянуть.

Мы жили до этого мирно
В спокойной и тихой стране,
Не строили замков эфирных,
Но сытыми были вполне.

А впрочем, не в сытости дело,
Не хлебом лишь жив человек.
Жизнь радостью как то звенела,
И был в ней простор и разбег.
…………………………………..

А будущее зло,
а будущее мстило,
Наметило оно
судьбе другой узор…
И новой осенью
меня позолотило,
И новых глаз
я встретил новый взор…
…………………………….

Казалось и мне временами,
Что ты в меня входишь, как сон,
Но тихо легла между нами
Тень более близких имен…

Теперь эта осень не нам уж
Прозрачною грустью шуршит…
Твой образ, далекая Тамушь
Храню я в киоте души.
…………………………………

Останутся сказкой недавней
Как только что замерший звук —
Окошко с приспущенной ставней,
У дома нескошенный луг —
И в рамке шезлонга цветного
Мне память продлит до конца
Сиянье такого родного,
Давно дорогого лица.
…………………………………….

А потом … потом с вышины,
из осеннего небесного сада
Стареющий — грустный Бог
бросит желтые листья
на пустые земные пути…
Мир мой — огромный и маленький…
не надо… не надо…
Мир облетевших душ…
глупое счастье… прости!