Антология - Песни и романсы русских поэтов
И. К. Кондратьев
Дата рождения Ивана Кузьмича Кондратьева не установлена, умер он в 1904 году в Москве. Сведения о его жизни скудны. И. А. Белоусов свидетельствует, что Кондратьев, как член Суриковского кружка, «стоит особняком» — «он представлял собой тип тогдашней богемы», «ареной его деятельности был Никольский рынок», на который он «поставлял…литературный товар».[134]Резкую характеристику поэту дает и К. Чуковский.[135] Кондратьев печатал романы («Салтычиха»), повести, драматические картины в стихах («Смерть Аттилы», «Пушкин у цыган», «Пир Стеньки Разина»), исторические очерки («Седая старина Москвы»), стихи, переводы. Прижизненные издания его произведений: «Думы и были», М., 1884; «Под шум дубрав. Песни. Думы. Былины. Народные сказания», М., 1898. Кондратьев был знатоком и ценителем песен («Песня ты русская», «То песни родины моей…», «Сила песни», «Чудо гусли» и др.), многие стихотворения сочинял в традициях «русской песни» («Прощание», «Кручинушка», «Вдовушка», «Пела бы я песенки…», «Горючая слеза» и многие др.). На тексты Кондратьева музыку писали В. Золотаре» и другие малоизвестные композиторы. В песенниках встречаются: «Очаровательные глазки», «Свирель», «Достался жребий мне святой…», «Черноброва краса Дуся…». Кондратьеву иногда приписывается песня «По диким степям Забайкалья…» (см. см.).
605. Завещание*
Схорони меня, матушка милая,
На погосте меня схорони
И такими словами, родимая,
На кресте ты меня помяни:
«Родилась она тихой, покорною,
Вырастала — пригожа была,
Полюбила — безумно поверила,
Жизнь свою за любовь отдала.
Раз пришла она в ночь непогодную,
От мило́го больная пришла,
И слегла… и, его вспоминаючи,
Как голубка чиста, умерла…»
Блеск очей моих знако́м
Всем, кто любит черны очи!
Эти очи — темны ночи,
Всё идет от них кругом!
Из-под брови погляжу —
Без речей блестят речами!
Захочу — убью очами,
Захочу — приворожу!
Ой вы, очи, — темь ночей!
Родилась смуглянкой,
А без черных без очей
Не была б цыганкой!
Заглядится новичок,
Захмелеет старый, вялый!
Где ты, бравый да удалый?
Где ты, старый старичок?
Приморгну для новичка,
Принахмурюсь для седого,
Разутешу удалого,
Разуважу старичка!
Ой вы, очи, — темь ночей!.. и т. д.
Разутешу — шевельну,
Кудри русые разглажу!
Разуважу — всё налажу,
Стары косточки встряхну!
Жизнь и сила вся моя
Эти очи — темны ночи!
Где те ночи — там и очи,
Где те очи — там и я!
Ой вы, очи, — темь ночей!
Родилась смуглянкой,
А без черных без очей
Не была б цыганкой!
Ф. П. Савинов
Феодосий Петрович Савинов родился в 1865 году в Тотьме, Вологодской губернии, умер в 1915 году в Вологде. Он учился в юнкерском училище, но, отказавшись от военной карьеры, поступил делопроизводителем Попечительства детских приютов в Вологде, а затем служил в московских нотариальных конторах. С 1885 года стихотворения Савинова печатаются в «Иллюстрированном мире», «Живописном обозрении», «Русском обозрении», «Русской мысли», а также в юмористических изданиях. Первый сборник его стихотворений издан в Вологде (1887), наиболее полное прижизненное издание — Стихотворения, М., 1900. Литературная деятельность Савинова прекратилась задолго до смерти поэта — в начале 1900-х годов он оказался в психиатрической больнице. Лирика Савинова, не отличаясь новизной, привлекает искренностью чувств. В ней звучат призывы к труду, свободе, счастью, но бодрые мотивы часто сменяются унынием и тоской. Некоторые стихотворения Савинова названы им «песнями», другие — стилизованы под фольклор («Картинки старины»).
607. Родное*
Слышу песни жаворо́нка,
Слышу трели соловья…
Это — русская сторонка,
Это — родина моя!
Вижу чудное приволье,
Вижу нивы и поля…
Это — русское раздолье,
Это — русская земля!
Слышу песни хоровода,
Звучный топот трепака…
Это — радости народа,
Это — пляска мужика!
Коль гулять, так без оглядки,
Чтоб ходил весь белый свет…
Это — русские порядки,
Это — дедовский завет!
Вижу горы — исполины,
Вижу реки и леса…
Это — русские картины,
Это — русская краса!
Всюду чую трепет жизни,
Где ни брошу только взор…
Это — матушки отчизны
Нескончаемый простор!
Внемлю всюду чутким ухом,
Как прославлен русский бог…
Это значит — русский духом
С головы я и до ног!
К. Р
К. P. — литературный псевдоним Константина Константиновича Романова (1858–1915). Принадлежа к царскому дому, будучи президентом Академии наук и главным начальником военно-учебных заведений, он своим призванием считал поэзию. Его стихотворения издавались многократно (СПб., 1886; СПб., 1889; СПб., 1900; СПб., 1911). Последнее издание — «Стихотворения 1879–1912», т. 1–3, СПб., 1913–1915. Кроме оригинальных стихотворений известны некоторые переводы К. Р., в частности перевод драмы Гете «Ифигения в Тавриде» (с исследованием и комментариями, СПб., 1910). Несколько его стихотворений положено на музыку. Большую известность приобрели романсы П. Чайковского (цикл из шести романсов, среди них выделяются «Растворил я окно…» и «Уж погасли в комнатах огни…»). Исследователь творчества Чайковского пишет о цикле: «Несмотря на разноликость отдельных романсов, всех их объединяет общий эмоциональный колорит светлой грусти, печали, раздумья… В целом романсы… воспринимаются как лирический дневниковый цикл музыкальных новелл-вариаций».[136] На тексты К. Р. писали романсы и хоры А. Глазунов, Р. Глиэр, А. Гречанинов, М. Ипполитов-Иванов, Э. Направник, С. Рахманинов, П. Чесноков и др. В песенниках, кроме публикуемых текстов, часто встречаются «Колокола». Большое количество стихотворений К. Р. включил в свои «народные» песенники «Чудный месяц» и «Колечко» М. И. Ожегов.
608*
Растворил я окно, — стало грустно невмочь, —
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени.
А вдали где-то чудно так пел соловей;
Я внимал ему с грустью глубокой
И с тоскою о родине вспомнил своей,
Об отчизне я вспомнил далекой,
Где родной соловей песнь родную поет
И, не зная земных огорчений,
Заливается целую ночь напролет
Над душистою веткой сирени.
Умер, бедняга! В больнице военной
Долго родимый лежал;
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал…
Рано его от семьи оторвали:
Горько заплакала мать,
Всю глубину материнской печали
Трудно пером описать!
С невыразимой тоскою во взоре
Мужа жена обняла;
Полную чашу великого горя
Рано она испила.
И протянул к нему с плачем ручонки
Мальчик — малютка грудной…
…Из виду скрылись родные избенки,
Край он покинул родной.
В гвардию был он назначен, в пехоту,
В полк наш по долгом пути;
Сдали его в Государеву роту
Царскую службу нести.
С виду пригожий он был новобранец,
Стройный и рослый такой,
Кровь с молоком, во всю щеку румянец,
Бойкий, смышленый, живой;
С еле заметным пушком над губами,
С честным открытым лицом,
Волосом рус, с голубыми глазами —
Ну молодец молодцом.
Был у ефрейтора он на поруке,
К участи новой привык,
Приноровился к военной науке,
Сме́тливый был ученик.
Старым его уж считали солдатом,
Стал он любимцем полка;
В этом измайловце щеголеватом
Кто бы узнал мужика!
Он безупречно во всяком наряде
Службу свою отбывал,
А по стрельбе скоро в первом разряде
Ротный его записал.
Мы бы в учебной команде зимою
Стали его обучать,
И, подготовленный, он бы весною
В роту вернулся опять;
Славным со временем был бы он взводным…
Но не сбылись те мечты!
…Кончились лагери; ветром холодным
Желтые сдуло листы,
Серый спустился туман на столицу,
Льются дожди без конца…
В осень ненастную сдали в больницу
Нашего мы молодца.
Таял он, словно свеча, понемногу
В нашем суровом краю;
Кротко, безропотно господу богу
Отдал он душу свою.
Умер вдали от родного селенья,
Умер в разлуке с семьей,
Без материнского благословенья
Этот солдат молодой.
Ласковой, нежной рукою закрыты
Не были эти глаза,
И ни одна о той жизни прожитой
Не пролилася слеза!
Полк о кончине его известили, —
Хлопоты с мертвым пошли:
В старый одели мундир, положили
В гроб и в часовню снесли.
К выносу тела к военной больнице
Взвод был от нас наряжен…
По небу тучи неслись вереницей
В утро его похорон;
Выла и плакала снежная вьюга
С жалобным воплем таким,
Плача об участи нашего друга,
Словно рыдая над ним!
Вынесли гроб; привязали на дроги,
И по худой мостовой
Старая кляча знакомой дорогой
Их потащила рысцой.
Сзади и мы побрели за ворота,
Чтоб до угла хоть дойти:
Взводу до первого лишь поворота
Надо за гробом идти.
Дрогам во след мы глядели, глядели
Долго с печалью немой…
Перекрестилися, шапки надели
И воротились домой…
Люди чужие солдата зароют
В мерзлой земле глубоко,
Там, за заставой, где ветры лишь воют,
Где-то в глуши далеко.
Спи же, товарищ ты наш, одиноко!
Спи же, покойся себе
В этой могиле сырой и глубокой!..
Вечная память тебе!
С. Я. Надсон
