Наталья Лайдинен - Солнечные стрелы

Тихий вечер в гавани. Ветер,
Чуть вздохнув, касается башен,
Опускаясь, сумерки медлят.
В розоватом ласковом свете
Город-призрак кажется влажным,
От загара долгого – медным.

Ночь желанья горькие смоет.
Для нее здесь нет преступлений,
Даже смерть – сестра карнавала.
Всплеск. Волна Карибского моря
Верным псом мне лижет колени —
Так же я тебя целовала…

Я опять брожу в ночи,
Домовой трещит, ворчит,
Что я, дерзкая, не сплю.
Острый язычок свечи —
Курс на гавань кораблю!

Дева сладкая Очун,
От скорбей скорей врачуй,
Исцели от бед и ран!
Я огнем кручу-верчу,
Бьет все громче барабан.

Как наркотик – желтый мед!
Сердце вздрогнет – и замрет,
Ускоряя румбы ритм.
Если молод и не мертв,
Мы станцуем, мы – сгорим!

Эта радость душе знакома:
Я беспечна и я смела…
Слишком много солнца и рома,
А земля предельно мала.

Время лечит старые раны,
Строит новый лад для струны,
Слишком много марихуаны
И смешны московские сны.

Лунным островом парус бредит,
Океанский штиль бороздя,
Слишком много мужчин и рэгги,
Иногда не хватает тебя.

На заре облаков разводы
Акварелью бегут с холста,
Слишком много шальной свободы,
От которой трудно устать.

Шторм – ревут и пальмы, и снасти,
Дом в дождливых ручьях дрожит,
Слишком много соли и страсти…
…Слишком сильно хочется жить!

Сверкнувший в джунглях хрусталь —
Осколок бывших империй!
Как будто птица кетцаль
Раскрыла веером перья.

И разноцветен закат
В зрачках Крылатого Змея.
Смыкаясь, кроны шумят,
О будущем сожалея:

– Прощай, загадочный вождь!
Метнулась тень ягуара.
Кровь – лишь тропический дождь,
А сны – предвестье кошмара.

Над миром копоть и гарь,
Уходят в землю столицы,
К концу летит календарь,
Но оживают гробницы…

Стоишь на скалах и не ведаешь,
Что под тобой – коры разлом
И плиты наползают медленно,
Являя в пустоте объем.

Прибой изнемогает в бешенстве,
Предчувствуя внизу вулкан —
Могучий символ неизбежности —
Угрозу будущим векам.

Так сотни лет из плевы девственной,
В которой жгучая дыра,
Посланцем первородной древности
Стремится лава от ядра.

Рукой невидимого гения,
По миллиметру твердь меля,
В священном таинстве творения
Родится новая земля…

Здесь мое детство и твоя зрелость,
Все то, что будет, давно приелось.
Чего хочу – да смешную малость! —
Чтоб тень моя на стене осталась.
Дожди, туманы? Какая ересь!
Душой в ступени впились и въелись.
Я на руках твоих в ночь повисла
Обледеневшим мостом-коромыслом.
Со смертью встретимся вновь едва ли.
– Разве в Венеции, на карнавале…
Здесь профиль твой в невской битой смальте
И белом контуре на асфальте.

Прощай, мой друг! До встречи на местах,
По памяти известных достоверно,
Я жду тебя на стрелках и мостах,
Где шум волны и запахи таверны.

Нас снова занесет на острова,
Пусть умирать до срока стало вздором,
Вот только сердце зазвенит, едва
Пройдем колонным долгим коридором.

К морским ступеням прижимаюсь лбом,
Вгрызаюсь солью в потемневший камень
И по привычке в городе любом
Тянусь к граниту жадными руками.

Когда-нибудь всех повстречаю тут,
Мой Петербург! Мучительное место!
Жива любовь, чьи спазмы душу рвут,
Грядущее, как прошлое, – известно.

Свидание пьянит и веселит,
Как мы вольны и радостны, бродяги!
Вновь Млечный Путь летит из-под копыт
И на фрегатах поднимают флаги.

Звездами в морозном дыме
Судеб миражи.
У тебя чужое имя
И чужая жизнь.

На свою – не обернуться,
Даже возраст стерт,
В старом Яффо много улиц,
Что приводят в порт…

Чувство тайное хранится
В сердце узелком.
Я к тебе сквозь все границы
Пробралась тайком,

Оттого, что дорог прежним, —
В снах и наяву!
Именем забытым – нежно
Ночью назову,

Пробуждая ненароком
Память давних дней,
Стала огненным пророком
Зрелости твоей,

Сердца рухнувшим запретом,
Белизной снегов
И негаданным приветом
С дальних берегов.

Тихую радость ласковой дружбы
Памяти даль хранит.
Мне ничего от тебя не нужно,
Кроме твоих сюит!

Музыки стон, волны оправданье,
Влажный изгиб песка
И с ритма сбившееся дыханье —
Нежность, мятеж, тоска!..

Танцами звезд и взлетом

Родственная душа!
Плеск облаков на глади излучин,
Шепоты камыша

И завершеньем дождя или дрожи —
Долгие вздохи мхов.
Знаю, не будет тебе дороже
Детских моих стихов.

Я, засмотревшись на день вчерашний,
Дунула в угольки.
Слышишь? Мы снова сидим обнявшись
На берегу реки.

Дрожащий воздух пустыни,
Где бродит тень Иоанна,
А между серым и синим
Змеится хвост Иордана.

Льнет дьявол: гибельно место!
Реальность плавится камнем.
…А ты пахнешь северным лесом,
Балтийским ветром и… лавром.

Где-то есть дети и быт стабильный.
Смутное время крадется – тать!
Я напишу телефон мобильный:
Звони, если хочешь меня узнать!

Не обещаю простых сюжетов,
Все вверх тормашками и вопреки!
Люди живут, читают газеты…
– Предпочитаю – твои звонки!

Будет немало чудес и таинств,
Если готов, то сожми ладонь.
Не сомневайся, я не останусь
Строить семью, карьеру и дом.

Ставь на орла, пусть выпадет решка!
Страсть – просто в пропасть шальной прыжок.
Ты расскажи мне: бывали – прежде,
Кто первым взглядом насквозь прожег?

Главные встречи случаются редко.
Где-то есть свадьбы и два венца.
Страстная кровь, как чертова метка:
– Будешь моим, пойдешь до конца!

Лиловеют в руках облака —
Алый парус вечернего дыма!
У меня для тебя есть строка:
Радость встречи почти нестерпима,
Искры прошлого – два уголька.
Расставание волны струит,
Адреса исчезают и лица.
Уведи меня в северный скит —
Там снегами земля серебрится
И прохладная память хранит
Одиночество старых сюит.

Ты меня не сможешь приручить,
Обещав уют и новый дом:
От соблазна выброшу ключи,
Я всегда иду своим путем!

Посылает жизнь учителей,
Весь мой опыт – в мудрости людской!
Среди стай крылатых кораблей
Выбираю вольный бриз морской.

Никому давно не должна,
В чьих мирах теперь приют найду?
Страсть с тобой была светла, нежна,
Если хочешь – подари звезду!

Но не жди, не помни, не держи…
По затертым временем следам
На песке – волнистый сон души! —
Я сама прильну к твоим ногам.

Ты знаешь: будет расплата!
Огонь уже занялся.
Ночной бросок до Эйлата
За три горящих часа;

Как будто крылья в турбине,
Кидает землю – назад,
А мы летим по стремнине
Сто сорок… Нет, сто шестьдесят!

– Сейчас держись, будет сальто!
Крутой вираж, соль во рту,
Колесами над асфальтом
Измерили высоту.

Твой тормоз где-нибудь есть ли?
– Судьба дает тем, кто смел!
Смеясь, уходишь за двести:
– Вперед! Еще не предел!

Прожег мне грудь, свинцом обрызгал
И солнцем! Нелюдим и прост,
Ты сразу стал предельно близок,
Корнями изнутри пророс.

Я в листьях заструилась ветром,
Мой голос в ливнях уловим!
– Благослови ливанским кедром,
Что я любима, ты – любим!

Седого севера напевы,
Все страсти сонные тая,
Влекли сомнамбул вправо, влево,
Вращали прялку бытия.

Узоры в ткущемся покрове
Рвет импульс, брошенный извне!
Вдруг ртутью закипели крови,
Родство почуяв вглубине,

Но раньше полетели искры,
Задолго до рожденья нот!
Зов твой ко мне – был так неистов
Из черной немоты пустот.

Какая я была тогда?
И вверх, и вниз бежит вода,
Звезд умножается число,
Здесь плавится добро и зло
От роковых температур.
За переменою фигур
Семнадцать лет – как явь и сон,
Против судьбы гребет Ясон,
И ночи длинные полны
Слепым предчувствием весны.

Еще одна печальная история.
На синем небе полыхнуло зарево,
Как будто боги на любовь поспорили,
И мы с тобою повстречались заново.

Два Фаэтона, бреда, одиночества,
Причастных с детства диким нравам севера,
Осуществили древнее пророчество:
Срослись корнями, превратились в дерево

И в поцелуе – обвенчались листьями,
Кто знает, сколько и кому отмерено?
Как завещанье, эти ночи мглистые
И стражи-звезды за окошком терема.

Мы оба – часть судьбы, молитвы, замысла,
И наша карма тяжела любовная.
Мы провалились, как безумцы, в заросли
И растворились в глубине безмолвия.