Алексей Дьячков - Игра воды. Книга стихов

Гудит вентилятор над столиком,
Сверкает в стекле дистиллят.
Друзья меня слушают, стоики,
А я говорю невпопад.

Внимай, поколенье из телика,
О скуке, игре и бобо.
О счетах с тоской, бухгалтерии
Любви… Одним словом, кино.

Клешнями рак двигает бережно,
И ровно ложатся лучи
От шторы тяжелой, рассеявшись,
На булку, что я раскрошил.

Задумался друг мой над бликами,
И слушает, значит, дружок,
Как мебель тяжелую двигают,
Как штора шуршит хорошо.

Как мне то печально, то радостно.
Как я теребоню мою
Горбушку, о чем-то рассказывая…
Не важно о чем говорю.

Я часто вижу сон… – На даче вроде бы,
Звучит мотив, знакомая мелодия,
Как радость возвращения на родину.
Того гляди на встречу выйдет мать.
В окне веранды отраженье празднества —
На бельевой веревке бьется платьице,
И с шорохом листва волною катится,
Срывается, не может устоять.

Темнеет вдруг. Под звуки дальней станции,
Меняются, как в театре, декорации.
Боярышник, орешник и акацию
Скрывает побледневшее окно.
Еще до первых капель ливня скорого,
Приходит страх… и холод кружит голову.
Надеюсь, дверь открыв, что рады дома мне.
Но – ночь в дверном проеме. Никого.

И я стою, по тьме глазами бегаю,
То клена лист, то полотно с прорехами,
То вижу сад, то битву персов с греками —
Глухой пустырь, Ахилл гоняет мяч
Под облаком, как под тяжелым знаменем.
Что это только снится мне, я знаю, и
Прощения боюсь и наказания,
Как будто я не тепел, не горяч.

Как старый ватник, жизнь моя затаскана. —
Замоскворечье, улица татарская,
На кухне дрязги, лай, домашка с кляксами,
Распавшийся родителей союз.
Круг по двору весной на чьем-то велике.
Я не клянусь, но друг на слово верит мне.
На свадьбе танец медленный. – Мгновение
Остановись! – А вдруг я не проснусь?

А вдруг ни счастьем, ни тоской, ни радостью
Не поделюсь я, дотянув до старости,
И ты вдруг тоже ошибешься адресом,
И я не получу твое письмо.
Жизнь, как июньский день, пройдет без тучки, и,
Побаловав весьма благополучием,
Одарит годом щедро – так, что лучшего
Не пожелаешь. Но пройдет. – И все!

Дождь перейти, не поднимая ворота,
Чтоб лужа, дребезжа, пугала омутом.
Опять, как роза, зеркало развернуто. —
На лепестках вдруг множится вода.
Не омрачит текущий хмурый день меня,
Опять волной бежит листва осенняя.
И только ожиданье пробуждения
Неведомым пугает, как всегда.

Дом расселили. Заложили стадион и
Бассейн. И рыночная площадь не цела.
Сирень за дамбой, как за революционным
Фарфором, вспенилась и сразу отцвела.

На покосившихся воротах два оленя.
На территории, разрухе вопреки,
Приходит медленно ко мне выздоровленье
Под доносившийся с обрыва шум реки.

Пух над окраиной. На сон похоже лето.
На пустыре, из ничего создав уют,
Два гастарбайтера в оранжевых жилетах
Кефир по очереди из пакета пьют.

Не с самого начала… Сумрак осени.
Холодный дождь. Старинный дом у озера.
Какой в нем смысл? В нем зал и кабинет,
И кухня… Смысла никакого нет.

На выход собирается экскурсия,
Дождь по стеклу раскатывает бусины.
Грустит у полки с книгами жена,
И год за годом длится тишина.

Ты выползаешь на крыльцо со спутницей.
На курточке сверкает жук, как пуговица.
По склону дым сползает кучевой…
Не происходит больше ничего.

Уже потом в своем пальто изношенном
Ты яблоко из сада чистишь ножичком,
И видишь, как сползает в дерн спираль —
Такая достоверная деталь…

Песнь пионера хор разучивал
В кремлевском сквере у дворца.
Горсть меди рыбкою чешуйчатой
В ладони билась продавца.

Листва сверкала газировкою,
И клумбы цветом разжились.
И жизнь казалась одинокой, но
Не стоила печали жизнь.

Не свет на мелководье с рыбками,
Не мягкий клекот полотна.
Вода не плоская, а выпуклая —
Над теплыми камнями дна.

Нескладный, непростой, неправильный
Мир насекомым заселен
В посадке с бусиной хрустальной – под
Увеличительным стеклом.

Смеркалось, но вожатому не пелось.
Он молча в даль глядел, как аксакал.
Должны детали дня сложится в ребус,
Чтобы Аякс вдоль речки проскакал.

Чтобы с огнем листва играла в прятки,
В конце аллеи юный куст алел.
Чтоб долго облака в глубоких складках
Со всем отрядом прятались в коне.

Ломает ветер лес, а как же люди?
Гоняет эхо песню среди гор.
Готовится концерт. Смешно не будет.
Округу долго будет мучить хор.

Вернется детство с мультиком Диснея,
И в темноте, шурша, как шелуха,
Очнется. И начнется день с везенья —
С багряного пожарника жука.

1.
Скажи-ка, двоюродный брат, ведь не даром
В прихожей висел календарь с Левитаном,
И дождь моросил, когда я стеклотару
Приемщице хмурой сдавал за копейки.
Парила ведь птица – над липой в известке,
И мяч за забором гоняли подростки,
Когда я твоею пыхтел папироской,
Скучая на синей скамейке.

2.
Веселые игры в гостях у Аида.
Повидло, как счастье, в руках инвалида.
Войнушка с ружьем деревянным. Как видно
Из сказки, на шее не крестик, а ключик.
В помятом стогу пропадает иголка.
Меня не прибрал и не быстро. – И только
По праву теперь уже мучает долго
Не Бог, не товарищ, не случай.

3.
В деревне листва из таранки на леске.
Я в шлеме прадедовском красноармейском
Со споротой звездочкой в стареньком кресле
К цветному драже применяю деленье.
Домашними бабушка правит делами.
Дед в поле с утра, в перекур вытирает
Пучком свежескошенной лезвие. Рай, а
Не лето на речке в деревне.

4.
Не детство, не юность – не рыба, не мясо.
Клубящийся пар над трубой теплотрассы.
Француженка за поведенье из класса
Меня на мороз прогоняет за гриппом.
Слоняюсь от скуки в пустом магазине.
Хоронят генсека не первую зиму.
Смеюсь под кассету про Ваньку и Зинку
Покойника с голосом хриплым.

5.
Дуэль в школьном тире – стрельба по мишеням, —
И смерть! Неизвестно еще, что страшнее, —
Рак тетки родной иль Союза крушенье?
Все мраком покроет любовь без ответа.
На клюшку хоккейную, словно на посох,
Опершись, стою, онемев от мороза.
Урок заучил, но не слышу вопроса,
Оглох от метели, от ветра.

6.
Кавказская каша – и двое в могиле.
И класс, и страна, да и люди другие.
И звуки, и речь, словно гул на порыве
Еще не зарытой сети магистральной.
Веселая практика в жиже траншеи.
От стопки горящей головокруженье.
И галстук с зарплаты затянут на шее.
Кабак. Бабий визг. Трали-вали.

7.
Все туже удавка, в кармане лишь кукиш.
Ни крепкого сна из рекламы, ни Туркиш,
Ни соли, ни спичек, ни хлеба не купишь.
О сахаре просит невеста у Бога.
В заброшенной церкви пустующий стульчик.
Супруги задержки, задержки получки.
Пеленки, плевки и слюнявчик на случай.
Жизнь взболтана, как гоголь-моголь.

8.
Ни розы Непала, ни розы Азора.
Все – планы, упреки пустые и ссоры.
Ревешь как дитя, а тебе уж за сорок.
И, встретив рожденье свое с одногодкой,
На кладбище в городе провинциальном
Глядишь, как фамилия-инициалы
На влажном граните едва проступают.
И даты от жизни короткой…

Мое окно на луж цветную рябь,
На стадион забытый выходило.
Болея, провалялся я сентябрь,
Прислушиваясь, как молчит квартира.

А к октябрю вдруг ходикам пора
Пришла спешить, и каплям цокать с крана.
И я стал поправляться, у окна
Сидеть весь день до возвращенья мамы.

Царапины, разводы на стекле,
Пятно дыханья, дождевую сырость,
Я научился различать зверей,
Деревья – как поднялся клен, как вырос.

И каждый день я этой жизнью жил,
Дождь моросит, кот прячет кость минтая,
Выгуливают пса, сосед бежит,
Листва с сырых деревьев облетает.

И эти дни в начале октября,
И солнце, и дожди под чай с печеньем,
И паузы открыли для меня
Деталей всех величье и значенье.

Чтоб по весне, неся портфель домой,
Свернуть с пути и на скамье трибуны
Заброшенной присесть и – Боже мой! —
Расплакаться, об этих днях подумав.