Федерико Лорка - Стихи
Голоса двух женщин. И воздушной бездной от луны озерной я иду к небесной.
II
В окно постучала полночь, и стук ее был беззвучен.
На смуглой руке блестели браслеты речных излучин.
Рекою душа играла под синей ночною кровлей.
А время на циферблатах уже истекало кровью.
III
Открою ли окна, вгляжусь в очертанья и лезвие бриза скользнет по гортани.
С его гильотины покатятся разом слепые надежды обрубком безглазым.
И миг остановится, горький, как цедра, над креповой кистью расцветшего ветра.
IV
Возле пруда, где вишня к самой воде клонится, мертвая прикорнула девушка-водяница.
Бьется над нею рыбка, манит ее на плесы. Девочка, - плачет ветер но безответны слезы.
Косы струятся в ряске, в шорохах приглушенных. Серый сосок от ветра вздрогнул, как лягушонок.
Молим, мадонна моря, воле вручи всевышней мертвую водяницу на берегу под вишней.
В путь я кладу ей тыквы, пару пустых долбленок, чтоб на волнах качалась ай, на волнах соленых!
""
ПЕСНИ ДЛЯ ДЕТЕЙ
КИТАЙСКАЯ ПЕСНЯ В ЕВРОПЕ
Девушка с веера, с веером смуглым, идет над рекою мостиком круглым.
Мужчины во фраках смотрят, как мил под девушкой мостик, лишенный перил.
Девушка с веера, с веером смуглым, ищет мужчину, чтоб стал ей супругом.
Мужчины женаты на светловолосых, на светлоголосых из белой расы.
Поют для Европы кузнечики вечером.
(Идет по зеленому девушка с веером.)
Кузнечики вечером баюкают клевер.
(Мужчины во фраках уходят на север.)
СЕВИЛЬСКАЯ ПЕСЕНКА
В роще апельсинной утро настает. Пчелки золотые ищут мед.
Где ты, где ты, мед?
Я на цветке, вот тут, Исавель.
Там, где растут мята и хмель,
(Сел жучок на стульчик золотой, сел его сынок на стульчик голубой.)
В роще апельсинной утро настает.
ПЕЙЗАЖ
Вечер оделся в холод, чтобы с пути не сбиться.
Дети с лучами света к окнам пришли проститься и смотрят, как желтая ветка становится спящей птицей.
А день уже лег и стихнул, и что-то ему не спится. Вишневый румянец вспыхнул на черепице.
ГЛУПАЯ ПЕСНЯ
Мама, пусть я серебряным мальчиком стану.
Замерзнешь. Сыночек, таким холодней.
Мама, пусть водяным я мальчиком стану.
Замерзнешь. Сыночек, таким холодней.
Мама, вышей меня на подушке своей.
Сейчас. Это будет намного теплей.
АНДАЛУЗСКИЕ ПЕСНИ
ПЕСНЯ ВСАДНИКА
Под луною черной запевают шпоры на дороге горной...
(Вороной храпящий, где сойдет твой всадник, непробудно спящий?)
...Словно плач заводят. Молодой разбойник уронил поводья.
(Вороной мой ладный, о как горько пахнет лепесток булатный!)
Под луною черной заплывает кровью профиль гор точеный.
(Вороной храпящий, где сойдет твой всадник, непробудно спящий?)
На тропе отвесной ночь вонзила звезды в черный круп небесный.
(Вороной мой ладный, о как горько пахнет лепесток булатный!)
Под луною черной смертный крик протяжный, рог костра крученый...
(Вороной храпящий, где сойдет твой всадник, непробудно спящий?)
АДЕЛИНА НА ПРОГУЛКЕ
У моря нет апельсинов, любви у Севильи нет. Красавица, дай мне зонтик так ярок слепящий свет!
Но рожицу - сок лимонный ты скорчишь мне кисло в ответ; слова - золотые рыбки мгновенный прочертят след.
У моря нет апельсинов. Ай, любовь!.. Любви у Севильи нет.
* * *
- Ежевика, серая кора, подари мне ягод, будь добра.
- В терниях окровавленных ветвь, я люблю тебя. А ты? Ответь.
- Языком дай раздавить мне твой плод с его густой зеленой тьмой.
- Всей тоской моих угрюмых терний я голубила б тебя, поверь мне.
- Ежевика, ты куда? - Искать той любви, что ты не можешь дать.
* * *
Пошла моя милая к морю отливы считать и приливы, да повстречала нечаянно славную реку Севильи.
Меж колоколом и кувшинкой пяти кораблей качанье, вода обнимает весла, паруса на ветру беспечальны.
Кто смотрит в глубины башни, узорчатой башни Севильи? Как пять золотых колечек, в ответ голоса отзвонили.
Лихое небо вскочило в стремена берегов песчаных, на розовеющем воздухе пяти перстеньков качанье.
ВЕЧЕР
(Моя Лусия ноги в ручей опустила?)
Три необъятных тополя, над ними звезда одинокая.
Тишина, лягушачьими криками изъязвленная над затонами, точно тюль, разрисованный лунами зелеными.
Ствол засохшего дерева между двумя берегами расцветал концентрическими кругами.
И мечтал я, на воду глядя, об одной смуглолицей в Гранаде.
ПЕСНЯ ВСАДНИКА
Кордова. Одна на свете.
Конь мой пегий, месяц низкий, за седлом лежат оливки. Хоть известен путь, а все же не добраться мне до Кордовы.
Над равниной, вместе с ветром, конь мой пегий, месяц красный. И глядит мне прямо в очи смерть с высоких башен Кордовы.
Ай, далекая дорога! Мчится конь, не зная страха. Я со смертью встречусь прежде, чем увижу башни Кордовы!
Кордова. Одна на свете.
ЭТО ПРАВДА
Трудно, ах, как это трудно любить тебя и не плакать!
Мне боль причиняет воздух, сердце и даже шляпа.
Кому бы продать на базаре ленточку, и гребешок, и белую нить печали, чтобы соткать платок?
Трудно, ах, как это трудно любить тебя и не плакать!
* * *
Деревце, деревцо к засухе зацвело.
Девушка к роще масличной шла вечереюшим полем, и обнимал ее ветер, ветреный друг колоколен.
На андалузских лошадках ехало четверо конных, пыль оседала на куртках, на голубых и зеленых. Едем, красавица, в Кордову! Девушка им ни слова.
Три молодых матадора с горного шли перевала, шелк отливал апельсином, сталь серебром отливала. Едем, красотка, в Севилью! Девушка им ни слова.
Когда опустился вечер, лиловою мглой омытый, юноша вынес из сада розы и лунные мирты. Радость, идем в Гранаду! И снова в ответ ни слова.
Осталась девушка в поле срывать оливки в тумане, и ветер серые руки сомкнул на девичьем стане.
Деревце, деревцо к засухе зацвело.
""""""
ТРИ ПОРТРЕТА С ТЕНЯМИ
I
ВЕРЛЕН
Песня, которую я не спою, спит у меня на губах. Песня, которую я не спою.
Светлячком зажглась жимолость в ночи, и клюют росу лунные лучи.
Я уснул и услышал мою песню, которую я не спою.
В ней - движенья губ и речной воды.
В ней - часов, во тьму канувших, следы.
Над извечным днем свет живой звезды.
ВАКХ
Ропот зеленый нетронутой плоти. Смоква ко мне потянулась в дремоте.
Черной пантерой напруженной тени ждет она тень моего вдохновенья.
Хочет луна всех собак сосчитать. Сбилась со счета, считает опять.
- Лавровый нимб мой, зеленый и пряный, ночью и днем бередит твои раны.
Ты бы и мне всех желанней была, если б мне сердце другое дала...
...Множась и воплем мне кровь леденя, смоква надвинулась вдруг на меня.
II
ХУАН РАМОН ХИМЕНЕС
В далях немой белизны снег, тубероза и соль он растерял свои сны.
Путь голубиным пером выстелен там, где одна бродит его белизна.
Мучим мечтою, незряч, слушает, окаменев, внутренней дрожи напев.
Тихая ширь белизны. Там, где прошли его сны, раны лучится побег.
Тихая ширь белизны. Соль, тубероза и снег.
ВЕНЕРА
Такой увидел тебя
Юна и бездыханна, ты в раковине ложа нагим цветком из света извечного всплывала.
Мир, облаченный в ситец и тени, сквозь стекло печально созерцал твое преображенье.
Юна и бездыханна, со дна любви всплыла ты. А волосы терялись среди простынной пены.
III
ДЕБЮССИ
Тень моя скользит в реке, молчаливая, сырая.
Из нее лягушки звезды, как из сети, выбирают. Тень мне дарит отражений неподвижные предметы.
Как комар, идет - огромный, фиолетового цвета.
Тростниковый свет сверчки позолотой покрывают,
и, рекою отраженный, он в груди моей всплывает.
НАРЦИСС
- Мальчик! В речку свалишься, утонешь!
- Я на дне увидел розу с речкой маленькой в бутоне.
Погляди! Ты видишь птицу? Птица! Желтая какая!
Уронил глаза я в воду. - Боже! Отойди от края!
- ...Роза, я иду...- И волны детский голос поглотили.
Он исчез. И тут я понял все. Но выразить - бессилен.
ИГРЫ
ИРЕНЕ ГАРСИЯ
(Служанке)
У реки пляшут вместе топольки. А один,
хоть на нем лишь три листочка, пляшет, пляшет впереди.
Эй, Ирена! Выходи! Скоро выпадут дожди, так скорей попляши в саду зеленом!
Попляши в саду зеленом! Подыграю струнным звоном.
Ах, как несется речка. Ах ты, мое сердечко!
У реки пляшут вместе топольки. А один, хоть на нем лишь три листочка, пляшет, пляшет впереди.
НА УШКО ДЕВУШКЕ
Не сказал бы. Не сказал бы ни слова.
Но в глазах твоих встретил два деревца шалых.
Из смеха и света, из ветерка золотого. Он качал их.
Не сказал бы. Не сказал бы ни слова.
* * *
Проходили люди дорогой осенней.
Уходили люди в зелень, в зелень. Петухов несли, гитары - для веселья, проходили царством, где царило семя. Река струила песню, фонтан пел у дороги. Сердце, вздрогни!
