Джон Донн - Песни и сонеты
Так Сын сошел и дал себя распять,
Спасая нас от вора-сатаны...
Адам подобье божье утерял,
Но Бог сошел - и человеком стал!..
СОНЕТ XVI
Отец, твой Сын возвысил род земной,
Он - человек, в нем - наше оправданье:
Победой, смерть поправшей и страданье,
Он - в Царстве Божьем - делится со мной!
Со смертью Агнца стала жизнь иной...
Он заклан от начала мирозданья.
И два Завета дал нам в обладанье -
Два завещанья с волею одной...
Закон твой - тверд, и человеку мнилось:
Его исполнить - недостанет сил...
Но Дух, послав целительную милость,
Все, что убито буквой, воскресил!
Последнее желанье, цель Завета -
Любовь! Так пусть свершится воля эта!
СОНЕТ XVII
Когда я с ней - с моим бесценным кладом -
Расстался и ее похитил рок,
То для меня настал прозренья срок:
Я, в небо глядя, с ней мечтал быть рядом,
Искал ее, и встретился там взглядом
С Тобою, ибо Ты - любви исток!
И новой страстью Ты меня завлек,
Я вновь охвачен жаждою и гладом:
О, сколь же Ты в любви своей велик!
С ее душой Ты вновь мою связуешь
И все ж меня ревнуешь каждый миг
Ко всем - и даже к ангелам ревнуешь,
И хочешь, чтоб душа была верна
Тебе - хоть манят мир и сатана!
СОНЕТ XVIII
Христос! Свою невесту, всю в лучах,
Яви мне!.. Не за морем ли она
Владычит, в роскошь риз облачена?
Иль здесь, как и у немцев, сеет страх?
Иль замерла и спит себе в веках?
И лжи она иль истины полна?
И на холме ль она утверждена?
Иль вне холма? Иль на семи холмах?
Средь нас?.. Или за подвиги в награду,
Как рыцарей, ее любовь нас ждет?
Благой Жених! Яви невесту взгляду!
Пускай душой владеет Голубь тот,
Который радостью ее венчает,
Когда она всем ласки расточает!
СОНЕТ XIX
Я весь - боренье: на беду мою,
Непостоянство - постоянным стало,
Не раз душа от веры отступала,
И клятву дав, я часто предаю.
То изменяю тем, кого люблю,
То вновь грешу, хоть каялся сначала,
То молится душа, то замолчала,
То - все, то - ничего, то жар терплю,
То хлад; вчера - взглянуть на небосвод
Не смел, сегодня - угождаю Богу,
А завтра задрожу пред карой строгой.
То набожность нахлынет, то уйдет,
Как в лихорадке - жар и приступ дрожи...
Все ж, лучшие из дней - дни страха божья!..
СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА 1613 ГОДА
Сравнив с планетой нашу душу, вижу:
Той - перворазум, этой - чувство движет.
Планета, чуждым притяженьем сбита,
Блуждает, потеряв свою орбиту,
Вступает на чужую колею
И в год едва ли раз найдет свою.
И суета так нами управляет -
И от первопричины отдаляет...
Вот дружбы долг меня на запад влек,
Когда душа стремилась на восток, -
Там солнце шло во мрак в полдневный час.
И вечный день рождало, помрачась:
Христос на крест взошел - и снят с креста,
Чтоб свет навек не скрыла темнота...
Я не был там, и я почти что рад:
Подобных мук не вынес бы мой взгляд.
Кто даже жизнь - лик божий - зрит, - умрет...
Но зрящим божью смерть - каков исход?!
Мир потрясен, и меркнет солнце божье,
Земля дрожит, земля - Его подножье!
Возможно ль вынести? Немеют в муке
Ход всех планет направившие руки!
Кто всех превыше, кто всегда - зенит
(Смотрю ли я, иль антипод глядит),
Тот втоптан в прах! И кровь, что пролилась
Во искупленье наше, льется в грязь!
Святое тело - божье облаченье -
Изранено, разодрано в мученье!..
На это все не мысля и смотреть,
Как мог бы я святую Матерь зреть,
Что со Христом страдала воедино,
Участвуя в великой жертве Сына?!..
... Скачу, на запад обратив свой взгляд,
Но очи чувства - на восток глядят:
Спаситель, на кресте терпя позор,
Ты смотришь прямо на меня в упор!
Я ныне обращен к Тебе спиной -
Пока не смилуешься надо мной.
Мои грехи - пусть опалит твой гнев,
Вся скверна пусть сойдет с меня, сгорев.
Свой образ воссоздай во мне, чтоб смог
Я обратиться - и узреть восток!..
ГИМНЫ
ГИМН ХРИСТУ ПЕРЕД ПОСЛЕДНИМОТПЛЫТИЕМ АВТОРА В ГЕРМАНИЮ
Корабль, что прочь умчит меня от брега, -
Он только символ твоего ковчега,
И даже хлябь грозящих мне морей -
Лишь образ крови жертвенной твоей.
За тучей гнева ты сокрыл свой лик,
Но сквозь завесу - луч ко мне проник:
Ты вразумлял, но поношенью
Не предал ни на миг!
Всю Англию - тебе я отдаю:
Меня любивших всех, любовь мою...
Пусть ныне меж моим грехом и мною
Проляжет кровь твоя - морской волною!
Зимой уходит вниз деревьев сок -
Так я теперь, вступая в зимний срок,
Хочу постичь извечный корень -
Тебя, любви исток!..
Ты на любовь не наложил запрета,
Но хочешь, чтоб святое чувство это
К тебе - и только! - устремлялось, Боже...
Да, ты ревнив. Но я ревную тоже:
Ты - Бог, так запрети любовь иную,
Свободу отними, любовь даруя,
Не любишь ты, коль все равно
Тебе, кого люблю я...
Со всем, к чему еще любви лучи
Влекутся днесь, меня ты разлучи,
Возьми же все, что в юные года
Я отдал славе. Будь со мной всегда!..
Во мраке храма - искренней моленья:
Сокроюсь я от света и от зренья,
Чтоб зреть тебя; от бурных дней
Спешу в ночную сень я!..
ГИМН БОГУ, МОЕМУ БОГУ,
НАПИСАННЫЙ ВО ВРЕМЯ БОЛЕЗНИ
У твоего чертога, у дверей -
За ними хор святых псалмы поет -
Я стать готовлюсь музыкой твоей.
Настрою струны: скоро мой черед...
О, что теперь со мной произойдет?..
И вот меня, как карту, расстелив,
Врач занят изученьем новых мест,
И, вновь открытый отыскав пролив,
Он молвит: "Малярия". Ставит крест.
Конец. Мне ясен мой маршрут: зюйд-вест.
Я рад в проливах встретить свой закат,
Вспять по волнам вернуться не дано,
Как связан запад на любой из карт
С востоком (я ведь - карты полотно), -
Так смерть и воскресенье суть одно.
Но где ж мой дом? Где Тихий океан?
Восток роскошный? Иерусалим?
Брег Магеллана? Гибралтар? Аньян?
Я поплыву туда путем прямым,
Где обитали Хам, Яфет и Сим.
Голгофа - там, где рай шумел земной,
Распятье - где Адам сорвал свой плод...
Так два Адама встретились со мной:
От первого - на лбу горячий пот,
Второй - пусть кровью душу мне спасет...
Прими меня - в сей красной пелене,
Нимб, вместо терний, дай мне обрести.
Как пастырю, внимали люди мне,
Теперь, моя душа, сама вмести:
"Бог низвергает, чтобы вознести!.."
ГИМН БОГУ-ОТЦУ
Простишь ли грех, в котором я зачат? -
Он тоже мой, хоть до меня свершен, -
И те грехи, что я творил стократ
И днесь творю, печалью сокрушен?
Простил?.. И все ж я в большем виноват,
И не прощен!
Простишь ли грех, которым те грешат,
Кто мною был когда-то совращен?
И грех, что я отринул год назад,
Хоть был десятки лет им обольщен,
Простил?.. И все ж я в большем виноват,
И не прощен!
Мой грех - сомненье: в час, когда призвать
Меня решишь, я буду ли спасен?
Клянись, что Сын твой будет мне сиять
В мой смертный миг, как днесь сияет Он!
Раз Ты поклялся, я не виноват,
И я прощен!..
Джон Донн - Стихотворения
У истоков английской лирики XVII века стоят два крупнейших художника - Джон Донн и Бен Джонсон, которые противопоставили свое искусство поэтической манере елизаветинцев.
Донн - поэт очень сложный, а подчас и немного загадочный. Его стихи совершенно не умещаются в рамках готовых определений и словно нарочно дразнят читателя своей многозначностью, неожиданными контрастами и поворотами мысли, сочетанием трезво-аналитических суждений с всплесками страстей, постоянными поисками и постоянной неудовлетворенностью.
Донн был всего на восемь лет моложе Шекспира, но он принадлежал уже к иному поколению. Если верить словам могильщиков, Гамлету в последнем акте шекспировской трагедии 30 лет; таким образом, возраст датского принца очень близок возрасту Донна. Исследователи часто подчеркивают этот факт, обыгрывая гамлетическйе моменты в творчестве поэта. И действительно, для Донна, как и для шекспировского героя, "вывихнутое время" вышло из колеи и место стройной гармонии мироздания занял неподвластный разумному осмыслению хаос, сопровождающий смену эпох истории. В ставшем хрестоматийным отрывке из поэмы "Первая годовщина" поэт так описал свой век:
