Александр Пушкин - Медный всадник
Заключение
Остров малый
Остров малый /
Стих 469
Или мечтатель посетит /
Или чиновник посетит
ПРИМЕЧАНИЯ
3) Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший петербургскому наводнению. Жаль только <…> /
3) Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений Oleszkiewicz. Жаль только <…>
III. <ЕЗЕРСКИЙ>
I
Над омраченным Петроградом
Осенний ветер тучи гнал,
Дышало небо влажным хладом,
Нева шумела. Бился вал
О пристань набережной стройной,
Как челобитчик беспокойный
Об дверь судейской; дождь в окно
Стучал печально. Уж темно
Все становилось. В это время
10 Иван Езерский, мой сосед,
Взошел в свой тесный кабинет…
Однако ж род его и племя,
И чин, и службу, и года
Вам знать не худо, господа.
II
Начнем ab ovo:341 мой Езерский
Происходил от тех вождей,
Чей дух воинственный и зверский
Был древле ужасом морей.
Одульф, его начальник рода,
20 Вельми бе грозен воевода,
Гласит Софийский хронограф.
При Ольге сын его Варлаф
Приял крещенье в Цареграде
С рукою греческой княжны;
От них два сына рождены:
Якуб и Дорофей. В засаде
Убит Якуб; а Дорофей
Родил двенадцать сыновей.
III
Ондрей, по прозвищу Езерский,
30 Родил Ивана да Илью
И в лавре схимился Печерской.
Отсель фамилию свою
Ведут Езерские. При Калке
Один из них был схвачен в свалке,
А там раздавлен, как комар,
Задами тяжкими татар;
Зато со славой, хоть с уроном,
Другой Езерский, Елизар,
Упился кровию татар
40 Между Непрядвою и Доном,
Ударя с тыла в кучу их
С дружиной суздальцев своих.
IV
В века старинной нашей славы,
Как и в худые времена,
Крамол и смуты в дни кровавы,
Блестят Езерских имена.
Они и в войске и в совете,
На воеводстве и в ответе
Служили князям и царям,
50 Из них Езерский Варлаам
Гордыней славился боярской:
За спор то с тем он, то с другим
С большим бесчестьем выводим
Бывал из-за трапезы царской,
Но снова шел под страшный гнев,
И умер, Сицких пересев.
V
Когда ж от Думы величавой
Приял Романов свой венец,
Когда под мирною державой
60 Русь отдохнула наконец,
А наши вороги смирились,
Тогда Езерские явились
В великой силе при дворе.
При императоре Петре…
Но извините: статься может,
Читатель, я вам досадил:
Наш век вас верно просветил,
Вас спесь дворянская не гложет,
И нужды нет вам никакой
70 До вашей книги родовой…
VI
Кто б ни был ваш родоначальник,
Мстислав Удалый, иль Ермак,
Или Митюшка целовальник,
Вам все равно — конечно так,
Вы презираете отцами,
Их древней славою, правами
Великодушно и умно,
Вы отреклись от них давно,
Прямого просвещенья ради,
80 Гордясь, как общей пользы друг,
Ценою собственных заслуг,
Звездой двоюродного дяди,
Иль приглашением на бал
Туда, где дед ваш не бывал.
VII
Я сам — хоть в книжках я словесно
Собратья надо мной трунят —
Я мещанин, как вам известно,
И в этом смысле демократ.
Но каюсь: новый Ходаковский,342
90 Люблю от бабушки московской
Я слушать толки о родне,
Об отдаленной старине.
Могучих предков правнук бедный,
Люблю встречать их имена
В двух-трех строках Карамзина.
От этой слабости безвредной,
Как ни старался, — видит бог, —
Отвыкнуть я никак не мог.
VIII
Мне жаль, что сих родов боярских
100 Бледнеет блеск и никнет дух.
Мне жаль, что нет князей Пожарских,
Что о других пропал и слух,
Что их поносит шут Фиглярин,
Что русский ветреный боярин
Теряет грамоты царей
Как старый сбор календарей.
Что исторические звуки
Нам стали чужды — хоть спроста
Из бар мы лезем в tiers-état,343
110 Хоть нищи будут наши внуки,
И что спасибо нам за то
Не скажет, кажется, никто.
IX
Мне жаль, что мы, руке наемной
Дозволя грабить свой доход,
С трудом ярем заботы темной
Влачим в столице круглый год.
Что не живем семьею дружной
В довольстве, в тишине досужной,
Старея близ могил родных
120 В своих поместьях родовых,
Где в нашем тереме забытом
Растет пустынная трава;
Что геральдического льва
Демократическим копытом
У нас лягает и осел:
Дух века вот куда зашел!
X
Вот почему, архивы роя,
Я разобрал в досужный час
Всю родословную героя,
130 О ком затеял свой рассказ
И здесь потомству заповедал.
Езерский сам же твердо ведал,
Что дед его, великий муж,
Имел пятнадцать тысяч душ.
Из них отцу его досталась
Осьмая часть — и та сполна
Была сперва заложена,
Потом в ломбарде продавалась…
А сам он жалованьем жил
140 И регистратором служил.
XI
Допросом музу беспокоя,
С усмешкой скажет критик мой:
«Куда завидного героя
Избрали вы! Кто ваш герой?» —
А что? Коллежский регистратор.
Какой вы строгий литератор!
Его пою — зачем же нет?
Он мой приятель и сосед.
Державин двух своих соседов
150 И смерть Мещерского воспел;
Певец Фелицы быть умел
Певцом их свадеб, их обедов
И похорон, сменивших пир,
Хоть этим не смущался мир.
XII
Заметят мне, что есть же разность
Между Державиным и мной,
Что красота и безобразность
Разделены чертой одной,
Что князь Мещерский был сенатор,
160 А не коллежский регистратор —
Что лучше, ежели поэт
Возьмет возвышенный предмет,
Что нет, к тому же, перевода
Прямым героям; что они
Совсем не чудо в наши дни;
Иль я не этого прихода?
Иль разве меж моих друзей
Двух, трех великих нет людей?
XIII
Зачем крутится ветр в овраге,
170 Подъемлет лист и пыль несет,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждет?
Зачем от гор и мимо башен
Летит орел, тяжел и страшен,
На черный пень? Спроси его.
Зачем Арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
180 И сердцу девы нет закона.
Гордись: таков и ты, поэт,
И для тебя условий нет.
XIV
Исполнен мыслями златыми,
Непонимаемый никем,
Перед распутьями земными
Проходишь ты, уныл и нем.
С толпой не делишь ты ни гнева,
Ни нужд, ни хохота, ни рева,
Ни удивленья, ни труда.
190 Глупец кричит: куда? куда?
Дорога здесь. Но ты не слышишь,
Идешь, куда тебя влекут
Мечты златые; тайный труд
Тебе награда; им ты дышишь,
А плод его бросаешь ты
Толпе, рабыне суеты.
XV
Скажите: экой вздор, иль bravo,
Иль не скажите ничего —
Я в том стою — имел я право
200 Избрать соседа моего
В герои повести смиренной,
Хоть человек он не военный,
Не второклассный Дон Жуан,
Не демон — даже не цыган,
А просто гражданин столичный,
Каких встречаем всюду тьму,
Ни по лицу, ни по уму
От нашей братьи не отличный.
Довольно смирный и простой,
210 А впрочем, малый деловой.
Продолжение в черновой рукописи:
<XVI>
Во фраке очень устарелом
Он, молча сидя у бюро,
До трех часов в раздумьи зрелом
Чинил и пробовал перо.
Вам должно знать, что мой чиновник
Был сочинитель и любовник;
Свои статьи печатал он
В «Соревнователе». Влюблен
Он был в Мещанской по соседству
220 В одну Лифляндочку. Она
С своею матерью одна
Жила в домишке, по наследству
Доставшемся недавно ей
От дяди Франца. Дядя сей —
<XVII>
Но от мещанской родословной
Я вас избавлю — и займусь
Моею повестью любовной
Покамест вновь не занесусь
………
ВАРИАНТЫ
1. ЧЕРНОВЫЕ ТЕКСТЫ ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СТРОФ
Первая редакция
Первая строфа (ПД 840, л. 12; Акад., V, 387-388)
Над П.<етер> Б.<ургом> омраченном
Осенний ветер тучи гнал.
Нева в течении смущенном
Приподымалась — тяжкой вал
5 Как челобитчик беспокойный
Толкался у ограды стройной
Ее гранитных берегов
Среди пенастных облаков
[Серпа] и звезд не видно было;
10 Взамен угаснувшей зари
Светились тускло фонари
Дождь капал, ветер выл уныло
Клубя капот сирен ночных
И заглушая часовых
Вторая строфа
Первый вариант
(ПД 840, л. 12 об.; Акад., V, 388)
В своем безмолвном кабинете
