Сборник - Библейские мотивы в русской поэзии

Я – в стране, что вечно в белое одета,
Предо мной – прямая долгая дорога.
Ни души – в просторах призрачного
света,
Не с кем говорить здесь, не с кем,
кроме Бога.

Всё, что было в жизни, снова улыбнется,
Только для другого, – нет, не для меня.
Солнце не вернется, счастье не проснется,
В сердце у меня ни ночи нет, ни дня.

Но еще влачу я этой жизни бремя,
Но еще куда-то тянется дорога.
Я один в просторах, где умолкло время,
Не с кем говорить мне, не с кем,
кроме Бога.

«Не лучше ли страдание,
Глухое, одинокое,
Как бездны мироздания,
Непонято-глубокое?
Не лучше ли мучение,
Чем ясный, звонкий смех?
Полюбим отречение,
Разлюбим сладкий грех».

«О, нет, мой брат единственный,
Душа моя смущается;
В ней вечен клич воинственный,
Ей много обещается.

Весь мир нам обещается,
Когда его хотим,
И всякий грех прощается,
Когда простим другим».

Год проходит и снова приходит,
Вновь к истокам стекаются реки,
Солнце всходит и Солнце заходит,
А Земля пребывает вовеки.

Веет ветер от Севера к Югу,
И от Юга на Север стремится,
И бежит он во мраке по кругу,
Чтобы снова под Солнцем кружиться.

Суета! Что премудрость и знанье!
Нам одно все века завещали:
Тот, кто хочет умножить познанья,
Умножает тем самым печали.

Полдень жжет ослепительным зноем,
Ночь смиряет немым усыпленьем:
Лучше горсть с невозбранным покоем,
Чем пригоршни с трудом и томленьем.

Смех напрасен, забота сурова,
И никто ничего не откроет,
И ничто здесь под Солнцем не ново,
Только Смерть – только Смерть успокоит!

Кто там вздыхает в недрах темной бездны?
Чьи слезы льются скорбно по лицу?
Кто шлет свой крик бессильный в мир
надзвездный
Взывая святотатственно к Творцу?

Богохуленья ропот бесполезный,
Слова упрека, от детей к отцу,
Поймет ли человек закон железный —
Без вечных мук пришел бы мир к концу.

Ужели маловерным непонятно,
Что правда – только в образе Христа?
Его слова звучат светло и внятно.

«Я – жизни смысл, печаль и красота…
К блаженству Я пришел стезей мученья…
Смерть победил Я светом отреченья…»

Ночь ночи открывает знанье,
Дню ото дня передается речь.
Чтоб славу Господа непопранной сберечь,
Восславить Господа должны Его созданья.

Все от Него – и жизнь, и смерть.
У ног Его легли, простерлись бездны,
О помыслах Его вещает громко твердь,
Во славу дел Его сияет светоч звездный.

Выходит Солнце-исполин,
Как будто бы жених из брачного
чертога,
Смеется светлый лик лугов, садов, долин,
От края в край небес идет его дорога.

Свят, свят Господь, Зиждитель мой!
Перед лицом Твоим рассеялась забота.
И сладостней, чем мед, и слаще капель сота
Единый жизни миг, дарованный Тобой!

Господь. Отец.
Мое начало. Мой конец.
Тебя, в Ком Сын, Тебя, Кто в Сыне,
Во имя Сына прошу я ныне
И зажигаю пред Тобой
Мою свечу.
Господь. Отец. Спаси, укрой —
Кого хочу.

Тобою дух мой воскресает.
Я не о всех прошу, о Боже,
Но лишь о том,
Кто предо мною погибает,

Чье мне спасение дороже,
О нем, – одном.

Прими, Господь, мое хотенье!
О, жги меня, как я – свечу,
Но ниспошли освобожденье,
Твою любовь, Твое спасенье —
Кому хочу.

Мы не жили – и умираем
Среди тьмы.
Ты вернешься… Но как узнаем
Тебя – мы?

Всё дрожим и себя стыдимся,
Тяжел мрак.
Мы молчаний Твоих боимся…
О, дай знак!

Если нет на земле надежды —
То всё прах.

Дай коснуться Твоей одежды,
Забыть страх.

Ты во дни, когда был меж нами,
Сказал Сам:
«Не оставлю вас сиротами,
Приду к вам».

Нет Тебя. Душа не готова,
Не бил час.
Но мы верим, – Ты будешь снова
Среди нас.

Иисус, в одежде белой,
Прости печаль мою!
Тебе я дух несмелый
И тяжесть отдаю.

Иисус, детей надежда!
Прости, что я скорблю!
Темна моя одежда,
Но я Тебя люблю.

Ты думаешь, Голгофа миновала,
При Понтии Пилате пробил час,
И жизнь уже с тех пор не повторяла
Того, что быть могло – единый раз?

Иль ты забыл? Недавно мы с тобою
По площади бежали второпях,
К судилищу, где двое пред толпою
Стояли на высоких ступенях.

И спрашивал один, и сомневался,
Другой молчал, – как и в былые дни.
Ты всё вперед, к ступеням порывался…
Кричали мы: распни Его, распни!

Шел в гору Он – ты помнишь? —
без сандалий…
И ждал Его народ из ближних мест.
С Молчавшего мы там одежды сняли
И на веревках подняли на крест.

Ты, помню, был на лестнице, направо…
К ладони узкой я приставил гвоздь.
Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, —
И вникло острие, не тронув кость.

Мы о хитоне спорили с тобою,
В сторонке сидя, у костра, вдвоем…
Не на тебя ль попала кровь с водою,
Когда ударил я Его копьем?

И не с тобою ли у двери гроба
Мы тело сторожили по ночам?
. . . . . . . . . . . .
Вчера, и завтра, и до века, оба —
Мы повторяем казнь – Ему и нам.

Я чту Высокого,
Его завет.
Для одинокого —
Победы нет.
Но путь единственный
Душе открыт,
И зов таинственный,
Как клич воинственный,
Звучит, звучит…
Господь прозрение
Нам ныне дал;
Для достижения —
Дорогу тесную,
Пусть дерзновенную,
Но неизменную,
Одну – совместную —
Он указал.

Всегда чего-нибудь нет, —
Чего-нибудь слишком много…
На всё как бы есть ответ —
Но без последнего слога.

Свершится ли что – не так,
Некстати, непрочно, зыбко…
И каждый не верен знак,
В решеньи каждом – ошибка.

Змеится луна в воде, —
Но лжет, золотясь, дорога…
Ущерб, перехлест везде.
А мера – только у Бога.

Он испытует – отдалением,
Я принимаю испытание.
Я принимаю со смирением
Его любовь, – Его молчание.

И чем мольба моя безгласнее —
Тем неприступней, непрерывнее,
И ожидание – прекраснее,
Союз грядущий – неразрывнее.

Времен и сроков я не ведаю,
В Его руке Его создание…
Но победить – Его победою —
Хочу последнее страдание.

И отдаю я душу смелую
Мое страданье Сотворившему.
Сказал Господь: «Одежду белую
Я посылаю – победившему».

И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело – воздаянье
Само в себе, таясь, таит.

И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.

Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя – себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает —
Хоть мы простим и Бог простит.

Не знаю я, где святость, где порок,
И никого я не сужу, не меряю.
Я лишь дрожу пред вечною потерею:
Кем не владеет Бог – владеет Рок.
Ты был на перекрестке трех дорог, —
И ты не стал лицом к Его преддверию…

Он удивился твоему неверию
И чуда над тобой свершить не мог.

Он отошел в соседние селения
Не поздно, близок Он, бежим, бежим!
И, если хочешь, – первый перед Ним
С безумной верою склоню колени я…
Не Он Один – все вместе совершим,
По вере, – чудо нашего спасения…

За всё Тебя, Господь, благодарю!
Ты, после дня тревоги и печали,
Даруешь мне вечернюю зарю,
Простор полей и кротость синей дали.

Я одинок и ныне – как всегда.
Но вот закат разлил свой пышный пламень,
И тает в нем Вечерняя Звезда,
Дрожа насквозь, как самоцветный камень.

И счастлив я печальною судьбой,
И есть отрада сладкая в сознанье,
Что я один в безмолвном созерцанье,
Что всем я чужд и говорю – с Тобой.