Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

В моем уютном уголке
Не нравится иным ослам –
В нем пауки на потолке
И уховертки по углам.

Так внятно говорит со мной
Моих апартаментов тишь:
Паук звенит своей струной
И плинтус прогрызает мышь.

Я запретил людской толпе
Входить в мой тихий особняк –
Мне надо слышать, как в крупе
Шуршит размеренно червяк.

Я слышу, двери затворя
От надоедливой толпы,
О чем толкуют втихаря,
Сойдясь в компанию, клопы.

Чтоб тишь в квартире уберечь,
Остановил я ход часов.
Я тараканов слышу речь,
Ловлю сигналы их усов.

Мне хочется уйти во тьму,
Не говорить и не дышать,
Чтоб бытию в моем дому
Ничем вовеки не мешать.

Мотылек отлетался, похоже –
В паутине болтается он.
К паутинной прислушавшись дрожи,
Сам паук покидает притон.

“Ну, здорово, здорово, залетный, –
Обращается он к мотыльку. –
Все вы ищете жизни вольготной,
Все влетите в силки к пауку.

Всем вам нравится чувство полета,
Все вы ищете легких путей.
Нет чтоб сесть и чуток поработать,
Наплести и наставить сетей.

Но любое занятье нечисто
Для такой развеселой братвы,
Потому и всегда ненавистны
Насекомым трудящимся вы.

Всё равно ваш полет завершится
Цепенящим паучьим крестом,
Я же рад и за правду вступиться,
И себя не обидеть при том.

Вам бы только нажраться нектару
И по бабочкам после пойти.
Час настал справедливую кару
За порочную жизнь понести.

Не тверди про святое искусство –
Эти глупости все говорят.
Приведут вас, голубчиков, в чувство
Лишь мои паутина и яд.

Погоди, от порхателей праздных
Очень скоро очистится Русь.
Изведу летунов куртуазных
И до бабочек их доберусь.

Помолись на дорожку, залетный –
Ты стоишь на таком рубеже,
Где ни крылья, ни нрав беззаботный
Ничему не помогут уже”.

Я от жизни хочу и того, и сего,
Ну а спятить мне хочется больше всего.
Этот мир не удался творившим богам
И никак не подходит здоровым мозгам.

Чем томиться то гневом, то смутной тоской –
Лучше, тупо качая кудлатой башкой,
Изо рта приоткрытого брызгать слюной,
Удивляясь и радуясь жизни земной.

Чем терзаться мирским неразумьем и злом,
Лучше собственный разум отправить на слом;
Чем любить и страдать, безответно любя,
Лучше впасть в кретинизм и ходить под себя.

Впрочем, даже тупицы к той мысли пришли,
Что душа тяжелее всех грузов земли,
А к бездушию как к панацее от бед
Не взывал уже ранее редкий поэт.

Но не стоит смущаться – известно давно,
Что затертой банальности только дано
До сонливой души достучаться людской –
Если стоит с душою возиться такой.

Я увидел всех тех, что писали стихи
За последнее время в Отчизне моей.
Неземной трибунал разбирал их грехи,
А какие грехи у певцов и детей?

Но в тот день не везло вдохновенным творцам,
Суд сурово смотрел на художников слов:
“Воспевал старину, звал вернуться к отцам?
Запоешь по-другому, вкусив шомполов.

Почему в словоблудье ударились вы,
То в слащавый, а то в истерический тон?
Что ж, идею державности из головы
Самой русской нагайкой мы вышибем вон”.

Председатель-архангел сурово вещал,
И решенье писец на скрижали занес:
“Всем, кто судьбам еврейства стихи посвящал,
Сотню розог – в ответ на еврейский вопрос”.

Да, несладким у авторов выдался день,
Всем вгоняли умишка в филейный отдел:
Всем, оплакавшим боль небольших деревень,
Загрязненье природы, крестьянский удел.

За эротику тех было велено драть,
Тех – за то, что пытались писать под Басё.
Понял я: всё как тему возможно избрать,
Но вот зад уберечь позволяет не всё.

И коль дороги мне ягодицы мои,
Без разбору клепать я не должен поэм,
Помня суд неземной, став мудрее змеи,
Осторожнее зверя при выборе тем.

Все радости в людской толпе
Я ни во что не ставлю ныне,
Избрав осознанно себе
Уединенье и унынье.

Все обольщенья темных сил
Меня нисколько не дурманят,
И враг, что всю страну растлил,
Меня уж верно не обманет.

На телевидении враг
Свой шабаш мерзостный справляет
И всем, кто сызмальства дурак,
Кривляньем гнусным потрафляет.

Пусть рукоплещет главарю
Ватага младших командиров,
Но я в унынии смотрю
На сокрушение кумиров.

Все те, кто Партию любил,
В останкинских исчезли недрах.
Я точно знаю: их убил
И поглотил проклятый недруг.

Всех тех, кто защищал народ
От нестерпимых страхов мира, –
Всех увлекли в подсобный грот,
Чтоб сделать пищею вампира.

Все добрые ушли во мрак,
Все пали жертвой людоедства,
И взялся ненасытный враг
Вплотную за семью и детство.

Зарезал Хрюшу и сожрал
И подбирается к Степашке…
Он всё Останкино засрал,
Везде смердят его какашки.

Смердит экранный карнавал,
Зловонно всякое веселье.
Покуда властвует Ваал,
Я замыкаюсь в тесной келье.

Пугает мертвенностью смех,
Ужимки пляшущих нелепы.
Весельчаки мертвее тех,
Кто лег давно в гробы и склепы.

Пусть пляшут, ибо их томит
К деньгам зловонным тяготенье,
А я избрал мой чистый скит,
Унынье и уединенье.

Чтоб выжить, надо много есть,
При этом правильно питаясь.
Не вздумай, как иной китаец,
Всем блюдам кашу предпочесть.

Китаец, впрочем, не балбес:
Едва юанем разживется,
Как вмиг на торжище несется,
Стремясь купить деликатес.

И покупает там сверчков,
Ежей, лягушек, тараканов,
Помет манчжурских павианов
И змей в очках и без очков.

Не дайте вкусу закоснеть,
Как мудрый действуйте китаец:
На всё живущее кидаясь,
Он всё преображает в снедь.

Пускай торчат из-под усов
Иного мудрого гурмана
Усы сверчка иль таракана
И оттого тошнит глупцов, –

Должны мы помнить об одном:
Всего превыше ощущенье,
А что пошло на угощенье –
В то не вникает гастроном.

Кун фу, китайский мордобой,
Даосов, – я в стихах не славлю,
Но повара-китайца ставлю
Едва ль не наравне с собой.

При обсуждении проекта
В компании “Крыжопольгаз”
Автоматический директор,
Новейший робот принял нас.

Он был весьма любезен с нами,
Но я едва владел собой –
Должно быть, у него в программе
Произошел какой-то сбой.

Занятным угощенье было,
В тот день я поседел, как лунь:
Взамен мороженого – мыло,
Взамен шампанского – шампунь.

Из чашечек сапожный деготь
С улыбкой приходилось пить,
Чтоб как-то робота растрогать
И отношенья закрепить.

Мы не посмели отказаться,
Уж слишком важен был момент.
На нашем месте оказаться
Хотел бы всякий конкурент.

Мы пили скипидар с лимоном,
Похваливая скипидар,
Поскольку многомиллионным
От сделки виделся навар.

Мы славно глотку промочили –
Аж до сих пор нутро печет,
Но сделку всё же заключили,
И деньги мне пришли на счет.

Непросто выжить бизнесмену,
Чтоб не настигла нищета.
Вот я сейчас рыгнул – и пена
Вдруг повалила изо рта.