Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Я слушать согласен любые укоры.
Я мыслями с каждым готов поделиться…
Пусто.
        Кажется: вымер город.
И только один старшина милиции
стоит на углу,
                  тишину храня,
бдительно вглядывается во тьму.
И я, торопясь, подхожу к нему
и говорю:
             – Извините меня!
Может, не спрашивать было бы проще,
но вы понимаете сами:
                              весна…
Я был сейчас в доме…
                             в том…
                                      через площадь…
Там есть одна девушка… —
А старшина
сурово откашлялся
                          и потом
вежливо, но безучастно:
– В котором доме вы были?
                                      В том?
Так это не мой участок. —
Но я опять:
               – Да нет же…
                                  Послушайте!
Мне одному разобраться сложно…
Я вам хочу…
– Гражданин,
                   на службе
меня отвлекать не положено.

Идите проспитесь. —
Что ж,
        и пойду.
Но вряд ли поможет это…
Иду я по городу
                     и в бреду
у мамы прошу совета…
– Мама, видишь,
                        на деревьях почки
вздрагивают от порывов ветра?
Мама,
       я пошлю тебе по почте
сразу десять голубых конвертов.
Я устал до головокруженья.
Мама,
        ты, пожалуйста, прости —
жить на свете,
                   принимать решенья
оказалось очень не простым.
Ты не жалела сил, —
только бы сын
                   не пил,
лишь бы он умным стал,
лишь бы не голодал…
Мама!
        Я по горло сыт!
Мама,
        я не буду пить.
Только я хочу спросить:
как
    мне
         быть?
Как же это?
               Что же это?
Может, просто
                    я
                     упрямый
и забыл твои советы,
мама?
Мама…

Спросить бы!
Друзей на помощь позвать бы!
Но речь у многих одна:
– Чего там думать!
                          Кутнем на свадьбе.

Валяй смелей, старина!
Не ты последний.
                       Так что не трусь,
над чепухою не бейся! —
И сразу же
              сжавшихся пальцев хруст
глушит
          глупая песня:
«Заварилась баня,
затянула тина.
Окрутили парня
очень примитивно».

Теперь настанут
                      мир и тишина,
теперь не скажут люди ничего.
Остались только шуточки:
                                    «Жена
да убоится мужа своего».
Но жены удивятся и к тому ж
напомнят нам с улыбкой неземной,
что, дескать, в расшифровке
                                      слово
                                             «муж» —
Мужчина,
             Угнетаемый
                             Женой.
Все так, как надо.
Если не спешить,
жизнь утрясется.
                      Все на место ляжет.
Посмотрим на людей и станем жить
без глупостей,
                   без выдуманной блажи.
Все как надо.
Но уже
дамы шутят с вызовом:
– С милым рай и в шалаше,
если
      с телевизором. —
Я слышал такое.
Я знаю такое.
И я ни за что не останусь спокойным!

Меня прерывают:
– А, собственно, кто ты?
С чего ты
рассказываешь анекдоты?
Зарвался?
            Сатирика
                        корчишь?
Не смешно,
               а скорее – тошно!
Ты, приятель,
                  неважно кончишь.
Это точно.
В вопросах жизни ты круглый ноль.
Тебе ли про это строчить?!
Поныть захотелось?
                          Пожалуйста, ной!
Но что же ты лезешь учить?
Ты говоришь, что в сердце —
                                        боль.
Ты требуешь участья.
Давай поговорим с тобой
об этом самом счастье.
Ты раньше, дурень,
                          сох и чах
все время,
а теперь
имеешь дом и свой очаг.
Чего ж еще тебе?
Добра жена да жирны щи —
другого счастья не ищи.
Наберись терпения,
будь разумным
                    и
очень скоро гением
станешь
           (для семьи).
Будешь ты для женушки
песенки мычать
и кропать стишоночки
в местную печать…

Есть решенье мирное
сложного вопроса, —
понимаешь,
                милая,
можно сделать просто:
если сердце теплится,
вздор из мыслей
                      выкинем,
слюбится —
                 стерпится,
поживем —
                привыкнем.
Нарисуем, если нужно,
радость на лице.
Будем строить очень дружно
счасть —
         и —
            це!
Будет не жизнь, а сплошные улыбки.
Ходит на цыпочках женушка.
Муж
      жену
            называет «рыбкой».
Мужа
       жена —
                 «медвежоночком».
Рай да и только!
И ссориться нечего.
Оба взаимно вежливы.
Мужа
       жена
             развлекает вечером
сплетнями самыми свежими.
А он,
       не смыкая опухших век,
глухо бубнит ночами:
какой хороший он
                         человек
и какой негодяй
                     начальник…

И все это будет не просто на месяц.
Ты слышишь?
Навечно
           такое дают нам!
И всю эту гнусную,
                          тихую мерзость
кто-то назвал
уютом?!
Родная!
          Неужто и сердце
                                и тело
за это
ты мне отдала под защиту?
Но если ты этого счастья хотела,
этого счастья во мне
                           не ищи ты!
Мне воздух родины
                          сладок и мил.
С великой гордостью
                             думаю я,
что здесь я рожден
                         и что этот мир —
счастье мое
                и совесть моя,
что я в ответе
                  за всех влюбленных,
в ответе за каждый колос пшеницы,
в ответе за шелест лесов зеленых,
за прочность и силу
                           советской границы,
в ответе за запах дымящихся пашен,
за каждую мелочь
                        в моей стране…

А ты говоришь:
                     устроит папаша
теплую должность мне.
А ты говоришь:
                     попадем в историйку,
если не будем
                  жить незаметно…

Неужто
          мир для тебя —
                               это только
тридцать квадратных метров?!
Хочешь,
           я опять тебе напомню
прошлую, особенную осень?
Хочешь,
           эту комнату наполню
терпким запахом
                      гудящих сосен?
Я тебе напомню наши песни…
Помнишь,
             говорила ты, что скоро
мы с тобой в тайгу уедем вместе
и построим там
                     чудесный город,
город
       посреди лесов зеленых,
город,
        озаренный ярким светом,
город-песню,
                 город для влюбленных?..
Помнишь,
              как мечтали мы об этом?
Помнишь?

…А я и сейчас мечтаю,
как будем мы вместе —
                               и ты,
                                      и я,
о том, как ликующим Первомаем
пройдет молодая наша семья,
о том, как однажды
                          под небом синим
листья к нам в окно постучатся,
о том,
        как мы склонимся над сыном —
нашим первенцем,
                         нашим счастьем…
Но жить не хочу,
                      о покое мечтая,
жить,
       накапливая добро,
жить,
       пределом счастья считая
столовое серебро,
буфет,
        до краев набитый посудой,
нервно звенящей на каждом шагу…
Родная,
          слышишь?
                        Уйдем отсюда!
Уйдем!
         Я здесь дышать
                              не могу!
Я тебе напомню про рассветы
и про то,
            как писем ты ждала…

Неужели ты забыла это?
Неужели ты тогда…
                          лгала?

Если так, то надо решить,
надо сразу выбрать пути.
Я любовь
             задушу в груди,
но останется сердце
                           жить.
Сердце!
Звонкой струною стань,
на предельной ноте сдержись!
Слышишь?
               Биться не перестань:
это —
лишь начинается
жизнь!

Пусть пока
               немало людишек,
травки ниже,
                 водицы тише,
очень гладких
и, между прочим,
с виду непогрешимых очень.
Не собьет их вроде и шторм.
Мельтешат они
                     там и тут,
за уютом портьер и штор
очень тихо они живут.
В меру подленьки,
                        в меру умны,
семеня проторенной дорогою.
Им плевать
               на дела страны,
их заботы ее
                 не трогают!
Им пока еще горя нет.
Их пока еще носит земля…

С кем ты, милая?
Дай ответ!
До конца,
не тая,
не юля.
Заглушая голос
                    старья,
басовито гудками трубя, —
слышишь? —
это уже
          не я —
правда
         спрашивает у тебя!
Правда тех,
               чьим трудом страна
так прославлена,
так сильна,
тех,
     кто в самых дальних краях,
незнакомых мне,
                      но родных,
эту правду хранит…
И я
ничего бы не значил
                            без них…
Я с тобою резок.
Но пусть!
Я не ангел и не святой.
У меня характер крутой —
может, я
           не раз ошибусь.
Я не так богат
                   и деньгу
по кубышкам не берегу.
Сладкой жизни
не предложу.
Но тебе я вот что скажу:
если только хочешь —
                               решись,
если только сможешь —
                                 приди!
Это будет
             честная жизнь
до последнего стука в груди.
Это будет жизнь для людей,
это будет пора труда,
в ней
       обходных искать путей
не посмею я никогда.
Не смогу пройти стороной
и солгать
             хотя б невзначай…

С кем ты?
С ними
          или со мной?
Слышишь ты?
Отвечай!