Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

Не тужи, сосед любезный,
Что фортуна к нам строга;
Грозный случай, век железный
Хоть кому сшибут рога.
Зло под солнцем неизбежно,
Утешенье с горем смежно;
Счастие как вешний лед,
По которому чрез воду
И в хорошую погоду
Редкий без хлопот пройдет.

Сам ты человек ученый:
Много слышал и видал;
Сам ты знаешь мир крещеный;
Кто путь славы протекал
Без худого приключенья?
Кто избегнул огорченья —
Иль мудрец, или герой?
Ах! Сократы и Катоны,
Цесари и Сципионы
Были случая игрой!

Знаешь сам — как Вслизеру
Заплатил Юстиниан;
Как Артемия за веру
Наградил Иулиан!
Как Овидия-поэта
Август, повелитель света,
В горькой ссылке погубил;
………………………………
Как же быть! Во всяком веке
Сильный слабого тузит;
Зависть в каждом человеке
Как змея всегда шипит…
Посмотри на бар счастливых,
На крестьян трудолюбивых:
Где без горести живут?
Где ума не притесняют?
Где убогих не терзают?
Где богатых не клянут?

Кто злодеев не имеет?
Кто из нас не упадал?
Кто из нас так жить умеет,
Чтоб себя не забывал;
Чтоб, сидя по горло в счастье,
Брал в чужой беде участье;
Чтоб, идя на верх честей,
Не толкал других с дороги
И, добившись в полубоги,
Назывался: друг людей?..

Свет похож на рынок шумный,
Где живут всё торгаши;
Где и сам боярин думный
В грех не ставит барыши;
Где корысть — как уложенье,
Совесть — как предрассужденье,
Дружба — как содомский плод…
Ах! перо из рук валится,
Дыбом волос становится,
Как посмотришь на народ!

Гордость всех нас обуяла;
Деньги сделались наш бог;
Правда цену потеряла,
Позабыт взаимный долг;
Все ударились в обманы,
Захотели в Тамерланы…
От вельмож и до крестьян,
Вместо истины, ученья,
Упиваясь развращенья,
Всякий самолюбием пьян!

Как же счастьем тут ласкаться?
Как тут славу заслужить?
Сам ты должен в том признаться
Мудрено на свете жить!
Трудно во время такое
Нам, сосед! руно златое
Честным образом достать.
Страсти хуже, чем драконы;
Мы с тобою не Язоны,
Что ж напрасно хлопотать?

Сам ты видишь — нет надежды
Стену лбом проколотить,
Чувство сильного невежды
На добро оборотить.
Страсти целый мир дурачат,
Ничего при них не значат
Знаменитые умы.
Наша жизнь опасно море;
Если всех удел есть горе,
Так потерпим же и мы;

Подождем, покуда бури
Тучу грозную промчат,
Прояснится блеск лазури
И перуны замолчат.
Кроме доброго терпенья,
Нет другого утешенья
В этом случае для нас;
……………………………
Будь уверен — достается
Всем сестрицам по серьгам;
Зло по свету так и льется…
Покоримся временам!
Не одни мы промах дали,
На худых людей попали;
Сами боги, в злые дни,
Жертвой случая бывают:
Государства исчезают,
Как воздушные огни!

Право, попусту трудится
Ум судьбу пересудить;
Можно ль карле умудриться
Исполина победить?
Человек-слепец мечтает,
А судьба определяет:
Так и быть! — И льзя ли нам
Взять в опеку провиденье
И другое направленье
Дать развратным временам?

Остановимся ж на этом:
Отдадим поклон мечте
И, простясь с коварным светом,
Возвратимся к простоте:
Познакомимся с природой,
С добродетелью, свободой,
Погостим хоть день у них.
Ах! пора за ум приняться,
Жить и — жизнью наслаждаться
Посреди друзей своих.

Не желай утех излишних,
Миллионов и льстецов;
Не желай чертогов пышных,
Громких почестей, венцов:
Там на бархатных диванах,
С миллионами в карманах,
Притупи и вкус и взор,
Дремлет в неге пресыщение,
Как ночное привиденье
На верху пустынных гор!

Верь, сосед! блаженства розы
В свете шумном не цветут;
Я слыхал, что горьки слезы
Через золото текут…
Что такое наше счастье?
Говорят — одно пристрастье
Только к выгодам своим.
Если так — по сей примете
И у бедного в подклете
Можно повстречаться с ним.

Не трудись летать высоко,
Милый, умный мой сосед!
Не ищи утех далёко
Самому себе на вред…
Счастие не за горами,
Не за темными лесами
И не в тех больших домах,
Где к хозяину без спроса
Показать не можно носа:
Милый друг! оно — в сердцах.

Кто умеет богу верить,
Понимать любви устав,
Страсти гордые умерить;
Кто имеет добрый нрав,
Совесть угрызенья чужду,
Хлеба с душу, денег с нужду,
Крепко спит в семье своей,
Тот и без похвал гремящих,
Без чинов и звезд блестящих
Счастливей самих царей!

Пою пожар Москвы несчастной!
Нагрянул новый Тамерлан
И бранью тяжкою, ужасной
Вломился в Кремль, как ураган;
И нет от сильных обороны:
Повсюду страх, повсюду стоны,
Здесь горький плач, там страшный бой,
Везде насильство, притесненье,
Везде убийство, истребленье,
Везде грабеж, везде разбой.

Летят под небом с воем, с блеском
По грозным тучам смерть и гром
И разливают пламень с треском
На каждый храм, на каждый дом.
Зияют страшные зарницы
Над высотами всей столицы,
И загорается Москва.
Дым черный стелется, клубится,
И се перестает светиться
Москвы блестящая глава.

Москва несчастная пылает,
Москва горит двенадцать дней;
Под шумным пламем истлевает
Несметное богатство в ней:
Все украшенья храмовые,
Сокровища их вековые,
Великолепия дворцов,
Чудесных редкостей собранья,
Все драгоценности ваянья,
Кистей искусных и резцов.

Еще двенадцать дней дымилась
Столица славы и отрад,
Пожара искра в пепле тлилась,
Курился нестерпимый смрад.
Повсюду ужасы встречались,
От гибели не исключались
Ни хижины, ни алтари;
От переулка до гульбища
Всё претворилось в пепелища,
В развалины и пустыри.

Всё истребилось, и сожглися
Гостиный двор и Арсенал,
Сам Кремль с Китаем сотряслися,
И сам царь-колокол упал;
Взорвались башни, сокрушились,
Зубчаты стены развалились,
Скатилися с бойниц главы;
Повсюду ужас, разрушенье,
Пять взрывов — и в одно мгновенье
Не стало на земле Москвы.

Меж тем от голода и хлада
И от насилия врагов
На смрадном пепелище града
Толпы детей, толпы отцов
И сонмы матерей несчастных.
Под сумраками дней ненастных,
Скорбей сердечных не стерпев,
Без всякой помощи страдают
И разной смертью погибают,
Приютной кровли не имев.

Между развалин закоптелых,
Карнизов падших и колонн,
Домов и лавок обгорелых
Глухой, унылый слышен стон:
Там умирающий и мертвый,
Меча иль глада ставши жертвой,
Одни под ветрами лежат;
Никто им не закроет очи,
И только звезды полуночи
Тела усопших сторожат.

Все стогны полны мертвецами
Различных полов, лиц и лет;
Враги с железными сердцами —
И никому пощады нет;
А там толпы полуживые,
Главы седые, вековые,
Как тени с Стиксовых брегов,
Без обуви и без одежды,
Без помощи и без надежды,
Рабами стали для врагов.

И помня доброе былое,
Свою свободу и покой,
Клянут плененья время злое,
Томясь под страшною рукой
Ужасного Наполеона;
И полны пепелища стона,
И камни смочены слезой;
Страшна спасенья невозможность:
Всё превратилося в ничтожность,
Как под содомскою грозой.

Москвы под пеплом погреблися
Седьми веков и труд и ум,
По всей вселенной раздалися
Ее паденье, треск и шум.
Все вопрошали в удивленьи,
Кому Москва себя в забвеньи
Такую жертву принесла,
Которой не было примера,
И страшная такая мера
Кого и от чего спасла…

Отечество? Но без пожара
Великой из земных столиц
Довольно смелого удара
Бесчисленных ее десниц
На пораженье супостата!
Россия храбрыми богата,
Полки ее богатырей
Видали в поле Тамерлана.
Ужель Европу от тирана
И от бесславия царей?

Тебе венец и почитанья,
Царица русских городов.
Твой плен, твой пепел и страданья
Есть тайна божеских судов;
Не человеческой злой воле
На бранном, кроволитном поле
Была должна ты уступить;
Но бог, казня Наполеона,
Хотел Европу от дракона
Твоим пожаром искупить.

Узря Европы сотрясенье,
Ты длань ей дружбы подала,
Охотно для ее спасенья
Себя всю в жертву отдала;
От уз постыдных искупила;
Но чем Европа заплатила
Союзнице своей Москве?
Москва сама собой восстала,
И снова слава заблистала
На царственной твоей главе.

И следствием твоих страданий
Есть мир и царство тишины.
Уже волканы всех мечтаний,
Завоеваний и войны
Твоим пожаром потушились,
Ужасных силы сокрушились,
Исчез, исчез всемирный трон:
Надежды гордых перестали,
Кумиры слепоты упали,
И пал наш враг Наполеон.

Свобода! Пойте гимн свободы,
Европы славные певцы,
И вы, германские народы,
Сплетайте в честь Москвы венцы;
Сроднитесь с русскими сердцами
И будьте все ее певцами:
Пускай векам передадут
Пожар московский песни ваши,
И поздние потомки наши
Венец для ней, как вы, сплетут.

Я духом речь потомков внемлю,
Как отклик радостной молвы;
«Подвигнем океан и землю
Для прославления Москвы,
И в память жертвы незабвенной,
На поклоненье всей вселенной,
Как всех столиц земных главе,
Воздвигнем памятник!» — сказали,
Воздвигнули — и написали:
«Спасительнице царств Москве».