Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Почти неуловима зыбь,
С востока тянет темноту,
И только кран кричит, как выпь,
В болоте нефтяном – в порту.

И до того закат горяч,
Что с пленкой нефти вместе сжег
Суда и пирс, лишь поросль мачт
Оставив, – торфяной лесок.

С утра пленительно ясна,
Ткала вода мальков стада,
Теперь лежит, отчуждена,
Покрыта чуткой кожей сна.

Закатный жар сгорит вот-вот
На берегу вечеровом;
То зябко веет влагой вод,
То с берега – жилым теплом.

Так приближается пора
С причала праздного уйти.
Недвижной суши вечера,
Как трудно вас перенести!

Идем по улочке крутой,
Шагами зданья цепеня;
Сгущающейся пеленой
Садится теплый пепел дня.

Но неспокоен наш ночлег:
Вцепившись в коечный каркас,
Спросонок вспомним: кончен бег
Тех волн, что пробудили нас.

Мы проходили в виду земли
Перед закатом, и с гор текло
Солнце, и город горел вдали,
Как зажигательное стекло.

Тучные туши складчатых гор
В шерсти лесов, в лишаях полян,
Береговых обрывов узор,
Явственный только для кораблян,

Мир над дыханьем пенной каймы, –
Вкось, по касательной, корабли
Лик твой меняли, – но вечно мы
Шли пред лицом недвижной земли.

И пропадали наши следы –
Где, обминая покров фольги,
Солнце шагало поверх воды, –
Пену сшибали шумно шаги.

Тяжел сырой бетонный свод,
Но гам его поколебал:
Вот-вот, нависший, упадет,
В трубу сворачиваясь, вал.

Как будто сбитые волной,
Все лица вправо вдруг летят,
И мы уходим из пивной,
Куда ворвался бури ад.

В единый судорожный мах
Не зря стакан несем ко рту:
Вчерашний шторм, вчерашний страх
Сегодня вновь ревут в порту.

И мостовую из-под нас
Он рвет, как палубный помост,
И хлябь восставшая зараз
Сгребает половину звезд.

Распахиваясь, расседаясь,
Сдаётся покров глубин –
То, мерно вперед кидаясь,
Спешит морей паладин.

Дотла прогорев в восходе,
Воскреснут снастей кресты,
И, словно порыв к свободе,
Обводы его чисты.

В родном заливе плеснутся
Тогда его якоря,
Когда ему так сдадутся
Все ведомые моря.

Дотоль же призраком юным
Надменно он пробежит
По сонным южным лагунам,
Где света вуаль дрожит.

В широтах, где всё обманно,
Пройдет уверенно он,
Стеклянной ватой тумана
Обложен со всех сторон.

И где ледяные глыбы,
Сойдясь, высекают гром,
Где ходят слепые рыбы
Под вечного льда бельмом,

Пройдет, не замедлив бега,
Бесплотен, как образ сна,
Хотя, лепная из снега,
Объемность его ясна.

Но, с лучшим из экипажей
И все моря покорив,
В полете грудью лебяжьей
Однажды он встретит риф.

И сменит силу стремленья,
Миры берущую в плен,
Бессильного погруженья
Медлительно-скорбный крен.

И хляби взахлеб взрыхлятся
Буграми воздушных масс –
Не в силах сопротивляться,
Скиталец уйдет из глаз.

И из-под ртутного свода
Ко дну в цепях пузырей
Сойдет – иную свободу
Изведать в глуби морей.

Свободу от всех стремлений,
От муки новых красот.
Он в ласке тихих течений
Забвенье всего найдет,

Себе самому надгробье
В зеленой мглистой тиши,
Живой и мертвый – подобье
Любой высокой души.

Легко, как нефть по глади водяной, –
Так пятна расплываются во взоре,
И млеет в знойной дымке голубой,
В скалистой чаше окоема море.

На гальке, раскаленной добела,
Под солнцем, беспощадно недвижимым –
Уродливые женские тела,
Как бурдюки с протухшим содержимым.

Обрывки фраз заполнили мой слух,
И радио наигрывает что-то.
О побережий величавый дух
Здесь не услышать твоего полета!

От скопища неисчислимых тел,
Их слов пустых и плоти их несвежей
С презрением ты ныне отлетел,
Ища иных, пустынных побережий.

Ограды дикого камня,
Листва суха и убога,
На гору через поселок
Щебеночная дорога.

В безлюдной державе зноя,
Под грозным его оскалом
Взахлёб духоту вдыхаю,
Чуть он махнет опахалом.

Есть миг, когда из сознанья
Уносится образ цели,
И кажется – лишь дорога
Есть в мире на самом деле.

Но даже вокруг всё чуждо,
Понятное еле-еле,
И есть только пульс сознанья
В измученном зноем теле.

С усилием я пытаюсь
Усвоить пейзаж окрестный;
Толчками мрачного света
Пульсирует свод небесный,

Свирепо скалится солнце
И глушит сушью кювета
Слепяще-белой дороги
Бессвязные кастаньеты.

Вздыхает ослабший прибой,
Плетет кружева неустанно,
В туманной дали голубой
Судов силуэты туманны.

И солнце вплетает шитье
В прибойную легкую кромку,
И вновь я увижу ее,
Увижу мою незнакомку.

Заветные звуки шагов,
Вы вновь мое сердце умчали
В потоке прибрежных ветров,
В потоке певучей печали.

Аттический танец кудрей
И плеч благородное злато;
Я знаю, о фея морей,
Ты скоро уйдешь – без возврата.

И я улечу за тобой
В далекие дивные страны,
Где в теплой дали голубой
Судов силуэты туманны.

Отъединенья не дано,
Для этого мир слишком тесен.
Сознанье заполонено
Обрывками никчемных песен.

Всеобщий неотступен лов,
Охота на мое сознанье
Посредством образов и слов,
Вполне лишенных содержанья.

Слепому рвению ловцов
Безличный рок вожатым будет.
Они меня в конце концов
К никчемным действиям принудят.

Напрасно я бегу тщеты –
Весь мир доступен ловчим сворам.
О незнакомка, только ты
Их усмирять умела взором.

Над пропастью твоих очей
Их обдавало странной жутью,
А мир от близости твоей
Был полон несказанной сутью.

И он неудержимо рос,
Сметая прежние границы,
С порывами твоих волос,
С шагами легче лёта птицы.

Но я не видел, убежден
В том, что благой исход возможен,
Как робок головы наклон,
Как взор твой ласковый тревожен.

Теперь я знаю – не могла
Ты не исчезнуть в той же дали,
Что ты сама же создала,
Где все враги мои пропали.

Склоняюсь я перед тобой,
Разлучной боли я покорен.
Прощай! Ведь лишь для нас с тобой
Не в меру этот мир просторен.

Раздвоился морской окоем,
И под легким дыханием бриза
Над иссохшим хрустящим быльем
Духоты колыхается риза.

И опять я впаду в забытье
Под напев набегающий нежный:
Незнакомка, то платье твое
Заалело в дали побережной.

Ты не видишь меня – я стою
Над слоистым скалистым откосом,
Но проходишь – и душу мою
Посылаешь ты ввысь альбатросом.

Ты за преданность щедро воздашь –
Даже волны умильны и кротки,
Даже ветер, как преданный паж,
Примеряется к легкой походке.

И меня твоя милость нашла:
Хоть об этом ты знаешь едва ли,
Но душе ты даруешь крыла
Беспредельной блаженной печали.

С высоты я слежу за тобой,
Над волнами невидимо рея.
Ветер крепнет. Вздыхает прибой
Чаще, глуше, плотнее, грознее.

Я лечу среди чудных миров,
Растворившись в мужающем ветре,
Слыша ковку сверкающих строф
В волновом торжествующем метре.