Женя Новиков - kniжka (сборник)
=R y J=
Это – история про Ромео и Джульетту, чьи кланы, к сожалению, не враждовали…
***
Ничто не в прок больному человеку:
Ни грелки, ни таблетки из аптеки
Болезнь его такой имеет сладкий вкус
Не вбить в башку, не намотать на ус
На те же самые он грабли жмёт ногой
И получает то же – лишь бы не покой
Когда же, кто же дёрнет за стоп-кран?
Чтоб не смеяться лживо, а страдать от ран
***
Цветок моей любви отцвёл
И что же мне теперь
Я сяду помолчать за стол
Я посмотрю на потолок
Пока ещё с тобой…
Отцвёл моей любви цветок
Не распустился твой
****
Дарить подарки – так из дерева, ребята!
Чтоб прослужили будущим хозяевам года
Из тополя родятся тополята
И в доме будет пух летать всегда
Кто не изведал, пусть уразумеет
Древесной силой наш народ стоит
Наш человек чуть что деревенеет
И неприятель прочь тогда бежит!
Говорить
Часто вижу теперь себя как-бы со стороны, когда говорю. Нет, скорее – чувствую изнутри, но вовне. Непонятно… В-общем, так: губы говорят, двигаются то есть, а в мыслях другое, не то, что они говорят, в голове другое уже, изо рта вылетают слова, а я о них думаю и то, что о них думаю, вот здесь и написал.
Леди VIP
Ну вот, ну вот, ну вот
В глаза стекает: то ли пот,
Толь просто дождик льёт
Устало смотрит проводник
На выгружаемый багаж
Туристов и вернувшихся обратно в город наш
А я поправила парик
Который чёлкой уж к губам приник
Какой-то крик
Вдали услышав
С какой-то привокзальной крыши
Мой сиганул двойник
Но всё в порядке, потому что так и надо
Кому-то умереть – награда
Надеюсь, та, что прыгнула, была с размазанной помадой
Что ж, в безопасности на миг
Апноэ
Постепенно, по колено, по пояс – гранитная вода, бортик автотоннеля. По шею ещё ничего. Солнечные фонари – стёкла дома справа. Свет из-под воды. По шею ещё ничего, но вот метр, полтора – и дышать уже тяжелее, сколько это весит? А я тут лёгкой походочкой. По дну несутся пираньи, такая ужалит… Всё – темно, только фонари. Дно корабля. Удивительно легко, но – не дышать! Проверка. Всё, на выход, легче, легче. Полегче, приятель, в городе надо плавать – летают на природе! Это я – не себе, между прочим. Апноэ без задержки дыхания, пять минут.
****
Как жизнь прекрасна
В ней застыло ожиданьем —
Чего не будет никогда?
Всегда за словом «нет»
Смешное «да»
И всё, все листья
Побросав вокруг
Меня застыло
В этом ожиданьи
Так белым разлетается
И так бесцветным бьёт
BIC
Вот, снимся мы, значит, с АЛЕКСАНДРОМ ДРУГ-ДРУГУ, А Я ЕМУ В ЕГО СНЕ (БУДУЧИ ОДЕТЫМ В ЖЁЛТЫЕ РЕЙТУЗЫ) И ГОВОРЮ: «Ты зачем усы себе на затылке сделал? ТРИ ГОДА УЖЕ НЕ МОДНО!»
«и не тЕмно?» – спрашивает Александр с высоты своих сиреневых семиэтажных ботинок.
Кричу ему в рупор полосатого цвета: «Нет! НЕ ТеМНО!!»
И вот он запускает руку (предварительно открыв её алюминиевую клетку, ключик в левой, свободной, руке!) в карман своих вельветовых, то ли – шортиков, то ли – юбок, непонятно, и достаёт оттуда бритву. Не опасную, нет, бритва фирмы BIC. Фирма BIC, французская фирма BIC, известна тем, что выпускает одноразовые, довольно качественные товары. Хорошая фирма, конечно, но вот… Ну вот, АЛЕКСАНДР СБРИЛ УСЫ СО СВОЕГО ЗАТЫЛКА и я смог спокойно проснуться и начать сбор документов (с моего стеклянного стола, с этажерки из двух красных батарей и, конечно же, с пианино, документов, необходимых мне для сегодняшней работы, на которую я пойду спокойно). Александр снова в теме.
***
Поосторожнее с хвостом,
А нос держите пистолетом
Но, только – осторожнее с курком
Не только сопли, может кровь при этом
Из носа вылететь – дышите лучше ртом
***
Дождь прилёг
На потолок —
Тень от тучи – одеяло
Что-то сразу задышало
Нить ускорила моток
Обозначить: днём иль белой
Ночью спит одно лишь тело —
Нет и нет, да и зачем?
Чем сказать, когда ты нем?
Ветки, чёрные от влаги
Сны, что требуют отваги
Наяву видны в окно,
Кружит нить веретено
Фигня
А и совсем не так уж… Вовсе и ничего… Пустяки… Житейское… Ерунда… До свадьбы… Что? Да и ничего…
***
Не предлагаю репараций
Лишь мир со всеми, с кем ещё не друг
Я знаю – очень сильно нужно постараться,
Но очень хочется покинуть этот круг
Как было б хорошо, когда было б возможно —
Букет, две кружки пива – каждый вечер на столе
В шкафу пылится чемодан дорожный
До осени… слегка навеселе
***
Как в детский сад впервые дети,
Народ, в обломе преогромном,
Со страшным скрипом в понедельник
Встаёт и на работу едет
А молодёжь, подудолбавшись
(намедни),грузится в вагоны
И, с перестуком, час проспавши,
Дымя, выходит на перроны
Назавтра – те и эти по привычке
Залезут в поезд с недосыпом и кроссвордом
И тот, кто бредит на бумаге в электричке,
Поедет в СПб балтийским ходом
Мечта
Ехать, как еду сейчас на электричке, сидя на 2х местном (коротком) сиденьи, но: в пустом вагоне, без остановок, на закате (на долгом закате),на рассвете, ночью (без света), с сигаретой (трубкой, сигарой),без остановок, с бутылкой чего-нибудь пьяняще-вкусного и с чем-нибудь вкусным на закуску, очень быстро, с хорошей музыкой в наушниках (как сейчас – Tori Amos) и пусть не звонит этот чёртов телефон!
***
мы, правда, были на охоте
я с тем, за кем охотиться хотел
бежал через поля, через болота,
по днищам рек бежал, не зная брода
наверно, сотню раз ловил его в прицел
но слишком оказалось для меня непросто
стрелять, когда я ясно вижу цель
***
Быть может, выходные расстреляли алкоголем
Тех, кто не едет на работу в понедельник
Я – рыба на безрыбье, сыпьте солью,
Такое блюдо подают отдельно
Я – только то, что есть
Снаружи ешьте, потрошите середину
Я лучший среди худших, не попался в сеть,
Но весь в улитках и запутавшийся в тине
***
Я перед пастью каждого дракона
С надеждой и тоскою тяжело дышу
Я сам – питон, но кроликов не трону,
Медведей деревянных я душу
Я так хотел бы измениться,
Но привяжи ты хоть аэростат,
Мне ползать повезло родиться
И даже в небе буду гад!
Домой
Солома свалялась,
Сердце проржавело,
А смелости хватает, только, чтобы это признать —
Одна надежда на Элли с Тотошкой…
***
Куда куда куда ушло тепло?
Могло могло до пепла жечь и жечь
Внутри – разбитое стекло
И взгляд потерянный – снаружи
Я вижу вижу вижу уже
Глаза глаза глаза уже
***
обернувшись серой кошкой
И лишившись всех примет,
В дверь, открытую немножко,
Не оставив даже след,
Вышла, постеснявшись диких
И безумных этих глаз,
Этой тени многоликой,
В день из ночи выбрав лаз
И бесцельны все скитанья
В тёмной комнате один
Шкаф, два кресла, два дивана,
Стол и окна без гардин
Брюнет
Автокран «Ивановец» въехал в мой, заросший анемонами и увитый разнопёстрыми плющами, дворик первым. Затем, т. е. – за ним, вплыли ко мне сюда три чёрные «Волги» и длиннющий «красный металлик» лимузин, марку которого я не смог определить. Зачем, спрашивается, здесь автокран? А… конечно – конечно! Имануил Абдулович Собакин! Бесится опять… Вот, кран протянул свою жёлтую с логотипом «Ивановец» стрелу к его балкону… Вот, из трёх чёрных «Волг» вышли люди (человек пятнадцать). Вот, они открыли багажники своих чёрных «Волг», чтобы достать из каждого по батуту… И вот, сам Имануил Абдулович, в чёрном спортивном костюме с чашечкой кофе (тоже – чёрного, наверное), переминается с ноги на ногу на своём позолоченном балконе. Да, он – брюнет! Надо сказать, что я ещё ни разу не видел, чтобы батуты пригодились. Брюнет повязывает себе на глаза чёрную с алыми розами повязку, он наконец-то допил кофе (уже семнадцать двадцать по московскому!) и, по привычке, добавил фарфоровых осколков (проще сказать – разбил чашку) полу (кажись – мраморному, мне отсюда не очень видно, со второго этажа) своего балкона. И вот, два раза обернувшись вокруг себя против часовой стрелки, он делает первый шаг. Неизменно, нога становится на середину стрелы автокрана. Люди с батутами неизменно напряжены. Но мне уже не интересно. Я точно знаю, что будет дальше. Я абсолютно уверен (как и он в своей походке, сверху-вниз) в Имануиле Абдуловиче Собакине. Он пройдёт за две-три минуты всю стрелу автокрана. Он сядет в лимузин.
