Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

Год назад сидели и мечтали,
Что за год там будет впереди,
Мы конечно даже и не знали,
А теперь послушай и молчи.

Ты еще сидишь и в мыслях где-то,
Я уже прожил тот год вперед,
Все пришло к нам новым светом,
Ведь бывает в жизни и везет.

Все хотелось и оно случилось,
Сразу не поверишь, вот дела,
Даже жизнь твоя переменилась,
А казалась будет как всегда.

То, что сверху ангел напророчил,
Все свершилось и была фата,
И лицо от счастья все светилось,
И сверкали от любви глаза.

Все сбылось, все, что ты так хотела,
Все нашла и нынче без потерь,
Год как праздник, даже не успела,
Все понять, как та открылась дверь.

А за ней не просто было чудо,
И не рай, в котором благодать,
Просто жизнь представилась оттуда,
Жизнью той, которой должна стать.

Азиатские рожи по Питеру,
Задолбили, уже не пройти,
А в маршрутках такие водители:
«Из Баку в Ереван подвезти?».

Рынки прочно с кавказкой улыбкою,
И дома от Равшана с Джамшут,
Население точно повысили,
И теперь никогда не уйдут.

В школах скоро с чадрою за партами,
Все заполнят и как различать,
На вопросы Российской истории,
На кавказском начнут отвечать.

У метро будут жарить баранину,
И на свадьбах стрелять где хотят,
Депутаты под русские знамени,
Всех их примут, за деньги смолчат.

Но когда у кого-то с правителей,
Дочь иль сына прибьют вечерком,
Вспомнит он, что с Востока нахлынуло,
Все хорошее встало в верх дном.

И зачешется наша верхушечка,
Когда бойня начнется в низах,
Будут вешать и резать разбойников,
Кому вольно жилось на горах.

Дети гор, азиатские жители,
Что вас тянет в чужие края,
Не хватает родимой обители?!
Вы свободы хотели всегда?!

Два клоуна по жизни, вот беда,
Один бежит по кругу и с утра,
Другой прирос, почти не оторвать,
Смеется, сам не может побежать.

И этот цирк по жизни навсегда,
Внутри двоих все булькает вода,
С которой каждый поливает огород,
Не зная, что на нем потом взойдет.

Надеясь семя вырастить потом,
А даст плоды, но дело и не в том,
Арена у двоих всего одна,
И все по кругу, надо ль суета.

Два клоуна по жизни, вот беда,
Но очень жаль что так бегут года,
И споры превращаем в анекдот,
Который снова эту жизнь дает.

А если что потяжелей и не успеешь отклониться,
Кастрюля булькающих щей с мозгами встретиться стремится,
И наперед предвидя все, надев спасательную каску,
И сев за стол, ты у ворот, Третьяк смотрящий через маску.

Подумай, лучше тишина и звук скребущей о дно ложки,
Тебе вообще нужна война, с летящей мимо поварешкой?
И опуская взгляд на дно, в тарелке посчитал разводы,
Там можно посмотреть кино, спокойно, тихо и без ссоры.

А может поцелуй с утра,
Дарить друг другу нежно в губы?
Ведь даже нежная щека,
Не ощутит его сквозь зубы.

Улыбка, взгляд и нежность рук,
Будивших чуть прикосновением,
И день твой начался без мук,
С таким прекрасным настроением.

Все было и прошло прекрасно,
Не возвращаются года,
Но иногда ты вспомни пасху,
Прошедшую без кулича.

Отдыхают друзья, отдыхают,
И не видятся года по два,
И немного уже забывают,
Что когда-то и были друзья.

Разнесло по районам далече,
Это надо как город разрос!
И доехать теперь – это вечность,
Чтоб увидеться – это вопрос.

Раньше – просто метро иль ногами,
А теперь на машине невмочь…
Мы теперь лишь зовемся друзьями,
И никто нам не сможет помочь.

Бог ты мой, как нас мало осталось,
И не ценим, надеясь – авось,
Жизнь столкнет, но она посмеялась,
Разметав нас по жизни в разнос.

Что ж вы так затянули подпругу,
Вздыбив донельзя мыльных коней?
Не бросайте, ведите подругу,
До конца, до дымных ноздрей.

Вы же можете, все вам подвластно,
Не меняйте все на бегу,
Ведь она очень ждет и согласна
До конца, если так берегут.

– Мне билет в никуда, —
Я кассира спросил,
– Да, пожалуйста, были вчера,
Но народ уже все раскупил.

Все спешат и не знают куда,
Я за ними, а хватит ли сил,
Вот такая по жизни беда,
Кто за кем, может что пропустил.

День прожить – это тоже года,
В неизвестность никто не пустил,
На висках уж дрожит седина,
Кто был должен, я все им простил.

Как тяжело в чужой берлоге,
Четыре месяца томиться,
Порой захочешь помолиться,
Глядишь – с угла торчат те ноги.

И как такому неумехе,
Я отдала невинность сразу,
И все какие-то упреки,
А я ему в ответ не разу.

Но с каждым днем теплей в берлоге,
И тремся мы почти носами,
А скоро впишем на бумаге,
Что все законно и годами.

Давайте пообщаемся, друзья,
Поделимся немножечко тревогой,
Иль счастьем, что поймали той дорогой,
Которая кричала: «Нам нельзя»,

А мы пошли не глядя и вперед,
Назад вернуться вряд ли повернется,
А впереди кому и как зачтется?
Но там же лучше и идет в зачет.

Давайте пообщаемся, друзья,
Кого-то унесет, а кто пробьется,
Но если в жизни что-то и свернется,
То в ком, который катится не зря.

Усталость с раздражительностью дружит,
И наступая всем на пятки,
Не замечает, что сама себя утюжит,
И устает играя как бы в прятки.

Выпячивает для других себя наружу,
А для чего, быть может вдруг подскажут,
Усталость не болезнь, лечить не нужно,
Она у всех, за это не накажут.

В себе самом заткни ее за пояс,
Что бы других она не доставала,
А если плохо – медицинский полюс,
Где от себя сама застраховала.

Усталость от усталости устала,
В других свои пытаясь дать побеги,
Но не нашла достойного причала,
И вдруг исчезла поутру, как ни бывало.

Нам претит одиночество и мы ищем кого-то,
Нам написано сверху, что лучше вдвоем,
И находим, цепляем, пьем горькую воду,
И бывает в конце в тот колодец плюем.

Совершенства не знаем, притираться устали,
Изнутри как вулканы, под пеплом живем,
Разгребаем всю жизнь, но чужими руками,
И мечтаем, мечтаем что переживем.

Что наступит уж завтра это новое чудо,
Поменяем вчерашнее на что-то вперед,
И оно вроде явится к нам ниоткуда,
Может свалится с неба и снова соврет.

Не бывает все гладко, бывают и взрывы,
По реке-жизни тоже водица цветет,
И когда в вашей жизни случаются срывы,
Не вините всю жизнь, ведь она все идет.

А ссоры эти просто ни к чему,
Мы только нервы зря порою тратим,
Ведь есть одна и я за ней иду,
Иду и радуюсь, что я поймал удачу.

Непредсказуемо все наше бытие,
Не нам все в будущем раскладывать по полкам,
И может быть отпущено потомкам
Все разгребать, что нам и не дано.

Они все видят лучше уж сейчас,
Хотя по жизни и не оперились,
Но так в нее сквозь нас стремились,
Что затоптали даже и свое.

Прошли и не заметили, и им
Не нужно то, что нас порой смущало,
И если раньше было нужно одеяло,
То это им все кажется смешным.

Переступая в этот новый век,
В котором чувств уж очень мало,
Для них неважно слово Человек,
Для них девиз: «Как все меня достало!»

Непредсказуемо все наше бытие,
Мы уходя хотим любить и верить,
А то, что родилось, уж не свое,
Не признает, забыло и не верит.

И как же в доме можно продышаться,
У каждого в груди своя струна,
И может сразу молча оборваться,
А может заиграть как никогда.

Один привык в тиши, чтоб не мешали,
Чтоб воздуха струя по голове,
Другой, чтоб звуки как-то возбуждали,
Чтоб что-то видеть, не сидеть во тьме.

И вот они не знают как сложиться
В одно, что бы двоим как никуда,
Ведь одному так хочется напиться,
Другой гулять подолгу в вечера.

И к ночи все в молчанье, в одиночку,
Ныряя в одеяло с головой,
В душе своей свернувшись в одну точку,
Шепнешь себе: «Какой же я дурной!».