Анатолий Бергер - Подсудимые песни
И ложку поднести к губам —
Ты это ведал, Феофил,
Когда приказывал рабам!
О, раскалённость тех пластин,
О, смерти запах, тьма в глазах!
И слышу шёпот свой: «Един
Ты на земле и в небесах…»
Молитва ли меня спасла,
Иль вопияла к небу плоть
Сквозь жар желез, что жгли дотла —
Про это знает лишь Господь.
И вновь сияет белый свет,
И колокольный звон вокруг,
И только рук как будто нет,
Как будто раны вместо рук…
Но я поклоном и мольбой,
И незажившей болью ран,
Своею собственной судьбой
Твой лик пишу, о, Иоанн!
И да пронзит той краски дрожь,
Как бы ожогами крича,
Лихих времён слепой правёж,
И власть, и злобу палача!
1973 г.
«О, Боже, Господи святой …»
О, Боже, Господи святой,
К Тебе душой взываю всею,
Твой клич с горы Синайской той
Звучал глаголом Моисея.
Морские волны бросил вспять,
И в голод пищей спас небесной,
И вёл весь путь за пядью пядь,
И Сына предал муке крестной.
Но, Боже, Боже, чья вина,
Что Сына именем и славой
Творили зло и даль темна,
И нет конца судьбе кровавой.
Дай сил созданью Твоему
Понять Твои предначертанья,
Столетий ведая страданья
И роковых вопросов тьму…
1974 г.
«Расплавленно и тяжело …»
Расплавленно и тяжело
Над лесом жёстким и корявым
Пятно холодное взошло,
Пугая отсветом кровавым.
Над белой тишиной земли,
Над вспышками аэродрома,
Над хмурым городом вдали,
Над крышею родного дома,
Над жизнью и судьбой моей,
Над мира суетою вязкой,
Над вросшей в землю с давних дней
Заржавленной солдатской каской.
Как я рад, что жива, уцелела
Эта звонкая песня земли!
«После тяжких морозов синица …»
После тяжких морозов синица
Снова скачет, тревожа кусты,
Снег застылый на солнце искрится,
И лесные дороги чисты.
Как я рад, что жива, уцелела
Эта звонкая песня земли!
Что безмолвный комок охладелый
Не схоронен в метельной пыли.
Люди прятались в хмурые зданья,
Город, как в лихорадке трясло,
Как же певчее это созданье
Без пристанища выжить смогло?
Это тельце в цветном оперенье —
Сколько жара в нём, сколько огня,
Сколько непобедимого пенья!
Вот навечный пример для меня.
«Как жил ты без меня, ручей …»
Как жил ты без меня, ручей?
Я рад — ты никуда не делся,
Хоть обмелел ещё сильней,
Зелёной ряскою оделся.
Но вижу — люди городят
Запруды, берега лопатят,
Таскают камни, тачки катят,
Упорно трактора гудят.
А это значит — сочтены
Твои деньки и никогда ты
Не отразишь голубизны,
Игры ветвей замысловатой,
И ласточки не напоишь,
Не встретишь путника приветом,
И над тобой ночная тишь
Не озарится лунным светом.
1980 г.
«На пёстром и тяжёлом драндулете …»
На пёстром и тяжёлом драндулете
По тротуару дерево везли,
И ветви то хлестали, будто плети,
То, как метла, медлительно мели.
Зелёное, всё сваленное в кучу,
Оно уже не помнило о том,
Как зыбким верхом задевало тучу,
Как на ветру ходило ходуном.
Как перед снегом на ветвях вороны
Мостились, только изредка крича,
Кусты взбирались тяжело по склону,
Дожди, бывало, лили в три ручья.
И корни убегали в глубь земную,
И листья улыбались в день весны,
А осенью, шумя напропалую,
Валились ворохами желтизны.
… А нынче шутовского катафалка
Крутые вздроги, детский визг вокруг,
Прохожего с возницей перепалка,
По тротуару шорох, щёлк и стук.
1976 г.
«Деревянные качели …»
Деревянные качели
Раскачались и запели —
В песне скрежет, дрожь,
Дребезжание тугое,
А ещё поддашь ногою —
В небо попадёшь.
В этой песне плач древесный —
Слышен он в ночи безвестной,
В перезвоне дня,
Слышен птице он и зверю,
Если ж я в него поверю,
Страх берёт меня.
Потому что плачет древо,
Но не слышно в плаче гнева,
Слёзы лишь слышны
От слепого, рокового,
Ярого и векового —
От людской вины.
1977 г.
«Берёзовый теплей и мягче ствол …»
Берёзовый теплей и мягче ствол,
Я по нему чуть пальцами провёл,
И странное возникло ощущенье —
Как будто был я в чём-то виноват,
А в чём — и невдомёк и невдогад,
И вдруг послышались слова прощенья
Неслышные и тайные, но мне
Понятные в прозрачной тишине.
И стало в этот миг неодиноко
Брести тропой пустынной в даль полей,
Что всё необозримей и белей,
Размашистей, насколько видит око.
«Налетела зима на землю …»
Налетела зима на землю,
Все дорожки-тропы облазила,
На пруды настелила простыни,
Чёрный лес машет ветками острыми,
Полынья дрожит-ворожит,
Небо всё тяжелее клонится,
И огромная — не опомниться —
Тишина весь мир сторожит.
«Смешался снег со льдом …»
Смешался снег со льдом,
И смутен каждый дом,
И мокрой ветки жест,
И хмуро всё окрест.
Ни осень, ни весна,
Сместились времена,
Смесились месяца,
Нет этому конца…
1980 г.
«Я отлучён от леса, от ручья …»
Я отлучён от леса, от ручья
Размокшим январём, февральской стужей,
Брожу по тротуарам, сгоряча
Мечтая о метельной жёсткой стуже.
Но понапрасну, видно.
Всё течёт,
Земля чернит последние ледышки,
Сосульки две иль три наперечёт
У оттепели просят передышки.
И тяжело дыхание строки.
Ей непривычно здесь. Она не в силе
Превозмогать здесь будничность тоски.
Торчат дома. Бегут автомобили.
Народ у магазина мельтешит.
С набитою кошёлкою старуха
По улице так медленно спешит.
А о стихах ни слуху и ни духу.
Лишь вдалеке, где тёмный окоём,
Маячит лес и словно бы маячит
Какой-то звук.
Зачем он и о чём?
Пойму ли я сегодня, что он значит?
1989 г.
«Уже зимы подходит середина …»
Уже зимы подходит середина,
Деревья все успели облететь.
Ручей застыл — заснеженная льдина,
Лишь медленных следов вороньих сеть.
Но кое-где вода бежит, трепещет,
Туда-сюда гоняет облака,
Как будто бы бросает чёт и нечет
Таинственная тёмная рука.
Так и в судьбе, где страх жесток и тёмен,
Но вновь надежда светит и дрожит,
Как между льдистых, сумрачных разломин
Вода ещё живая ворожит,
Бурлит, шуршит, играет с небом в прятки,
По камням дна проносит синеву —
Всё вечно в ней — загадки и разгадки,
Надеюсь на неё, пока живу.
1982 г.
«Апрель, морозы взяв с разбега …»
Апрель, морозы взяв с разбега,
Теплом пробился с вышины,
И выступают из-под снега
Приметы северной весны.
Пучки травы, коричневатый
Унылый мох среди камней,
На них лишайника заплаты.
И самый первый воробей.
И моря синее открытье,
Ошеломляющее взгляд…
Весна на севере событье —
О ней всю зиму говорят.
1963 г.
«В небе птица плачет …»
В небе птица плачет,
И наискосок
Мечется, маячит,
Мчится за лесок.
Прилетает снова,
Всё внезапней лёт,
Всё печальней зовы,
День весь напролёт.
Помощи ли просит,
Ищет ли кого,
По ветру ль разносит
Горькое вдовство?
Мечется и плачет,
Вниз острит крыло…
Что же это значит,
Что произошло?
1980 г.
«В сыром малиннике с утра …»
В сыром малиннике с утра
Заря — подобие костра,
Крапива обожгла ладони,
И в птичьем голосистом звоне
Сошлось и совместилось вдруг
В краснеющем огне рассвета
![Анатолий Бергер - Состав преступления [сборник]](/uploads/posts/books/257609/257609.jpg)
