Андрей Валентинов - Ловля ветра

Навеки в дымке солнечной уснули
Забытые в столетьях города.
Их голос утонул в прибойном гуле,
Их прошлое забыто навсегда.

Персеполь, Илион, Эфес, Микены
Сквозь вечность путь свой до конца прошли.
Лишь кое-где фундаменты и стены,
Как призраки, встают из-под земли.

И мы у этих древних берегов,
Найдя осколки мраморных богов,
На них глядим с волнением и страхом.

А будут ли другие вспоминать
И мелкие осколки собирать,
Когда и мы пойдем навеки прахом?

Здесь лицедеи возятся с утра
И пляжники спешат к облезлым скалам.
О Херсонес, печальная дыра!
Великое становится тут малым!

Не виден за камнями горизонт,
И скука вместо облака над нами.
И, кажется, единственный резон —
Найти свою кончину под волнами.

Здесь бродят сплетни, как толпа свиней,
Здесь мерзость ради мерзости своей,
О Херсонес — большая коммуналка!

Его сжигали много раз подряд.
За дело, видно. Этому я рад.
Я б сжег его опять. Совсем не жалко!

Совсем зашились — нету сигарет.
Хоть волком вой, хоть обивай пороги.
Одна махра — из прошлого привет,
И час настал крутить нам «козьи ноги».

Засыпь махорку прямо в мой сонет!
Бумажный тонок лист — не хуже многих.
И огонек — последний мой привет,
Пускай развеет скуку средь дороги.

Ну, выйдет самокруточка на «ять»!
Раз души не дано стихам пленять,
Ну так дымись, табачная закрутка!

Горите, Херсонеса миражи!
По вам не заскучают тиражи,
И выйдет, в общем, недурная шутка.

Солнце в тучи вновь садится — ветер завтра.
Корабли ушли за мыс и там пропали.
На забытых скамьях старого театра
Тишина — актеры, видно, опоздали.
Серый берег и базилики обломки —
Хорошо тут одному, когда стемнеет.
Здесь прибой, и волны бьют у самой кромки.
Млечный путь над Херсонесом звезды сеет.

Херсонес теперь ломают, а не строят.
В этих старых стенах стало очень тесно.
Так и нас с тобой когда-нибудь отроют,
Только вряд ли это будет интересно.
Я устал копать весь день, пойду прилягу,
Напишу, как только выпадет минутка…
Говоришь, археология — бодяга?
Может быть, зато она — не проститутка.

От маневров и стрельбы мы здесь устали.
Так грохочет, что, боимся, скалы треснут…
Хорошо, что скоро мир в Афганистане,
Только те, что там погибли, не воскреснут.
Напиши мне, как живется, что Столица?
Кому нынче там хула, кому поклоны?
Я лишь знаю: где политика вершится,
Там правителям не писаны законы.

Скоро нам в обратный путь по всем приметам.
Мы отправимся домой — хлебнуть прогресса.
Только верю, что дождемся снова лета
И вернемся, не предавши Херсонеса.
Нынче тихо, только слышатся цикады,
Только Понта неумолчное ворчанье.
Тишина у серой каменной ограды,
Старый Храм, застыв вдали, хранит молчанье…

На мертвых свитках — мертвые слова…
Здесь пасынки Авзонии царили,
Что меж собой и смертью заключили
Двойной союз — меча и колдовства.

Не помнит вас печальная вдова —
Италия, откуда вы приплыли.
Но давний страх еще не позабыли
Руины замка, старая трава…

Из окон башни льется бледный свет.
Наточен меч, заряжен арбалет —
Не спится вам, сеньоры кавалеры?

Штандарт сжимает мертвая рука.
Гремит железо, и, презрев века,
Скользят по морю черные галеры.