Георгий Леонидзе - Сталин. Детство и отрочество

Майским ливнем освеженная,
Просияла вновь лазурь.
Песня птиц неугомонная
Зазвенела после бурь.

Очарован мальчик песнями:
Это — явь или мечта?
И звенит душа чудесными
Бубенцами неспроста!

Соловья мечтой бессонною
Ищет мальчик без конца,
Но скрывает ветвь склоненная
Среброгорлого певца.

Словно в дивный край влекомые,
Улетают трели ввысь.
— Где ты, птица незнакомая?
Умоляю, отзовись!

Внемлет песне он неведомой,
Птицу ищет он опять.
Ветерок шепнул: — Не ведаю!
А вода: — Могу ли знать?

Мать искала сына малого,
Не сомкнув усталых глаз,
И нашла в кустах, усталого,
Там, где песнь оборвалась.

Любит он деревья,
Неба синеву,
На лугу — в алмаза^
Изумруд-траву.

Шум пахучих веток,
Спелые плоды,
Утреннюю радость
Суши и воды.

Солнце засияло,
С солнцем — веселей,
Рукоплещут листья
Запахом полей.

Радугу бы тронуть,
Подлетев орлом,
Что высоко кружит,
Поводя крылом!

Там просторы шире,
Туч тяжелых нет.
Не затмить и солнцу
Сердца яркий свет!

Как соловей бессонный,
Сады, он пел для вас!
И голос был хрустален,
Как росы в ранний час.

И в радостном напеве —
Задор и юный пыл.
Заслышав эту песню,
Несчастный счастлив был.

Пусть утро рассыпало
И яхонты, и лал,—
Свет, трепетавший в сердце,
Жемчужиной мерцал!

В той песне затаилась
Вся свежесть новых сил;
И, мнилось, только весны
Малыш в груди носил.

Черней, чем буйвол, сумрак
И нечем дню помочь;
Гудит на крыше бубен,
«Урмули» льется в ночь.

Над облаками встали
Герои прошлых дней;
И звезды светляками
Роятся все тесней.

А у костра и песни,
И под «цангалу» пляс.
Как ловко пляшет мальчик,
На пальцы становясь!

Горячатся мальчуганы,
А старшему нет семи;
Для игры ремни посняли
Состязаться пред людьми.

— Вот мои бойцы! — И в сборе
Всё испытанный народ;
И ремень из грубой кожи
По ногам неловких бьет.

Кто сумеет сбить Сосело?
С молодцом не совладать!
Крепко стал мальчонок в круге —
Лучшим игрокам подстать.

Подзадоривает робких,
Чей любимец давний он,
Друг друзьям незаменимый,
Быть заступником рожден.

— Ты держись! — кричит он Грише.
От тебя удачи жду!
И искусные приемы
Применяет на ходу.

— Эй, Котэ! Сико! Гиорги!
Отступленье?… Ни на шаг!
Так! Смелей! Вперед без страха!
Напирайте, — сдастся враг!

Ободрив того, другого
И ремнем ломая строй,
Пальцем щелкает о палец,
Раззадоренный игрой.

— Ну, еще, еще, ребята,
Коль отступим — это стыд!
Пусть противник вступает, —
Храбрецов не победит!

— Тетенька, чего ты плачешь? —
Смотрят школьники на мать.
Почему она горюет,
Малыши хотят узнать.

— Как не плакать? На крылечке
Самовар разогревала;
Вижу, с балки закоптелой
На пол ласточка упала.

От своих отстала, видно,
Обессилела от стужи…
Горе мне! Отстал, как птенчик,
Мой сынок… Но почему же?

Нелегко устроить в школе
Малыша с другими рядом.
Он — как колос одинокий,
А ему учиться надо…

Ну, теперь скажите, дети,
Разве мать тоскует зря?
Помогите разобраться
Другу в строчках букваря.

Приумолкли мальчуганы:
Другу подсобить не жаль.
— Подсобим! — Котэ воскликнул, —
И забудешь ты печаль!

Наклонясь, выводит буквы,
Карандаш в руке зажал.
Это дятел ли настукал?
Гусь ли по снегу бежал?

В вязи строк, однако, сила.
Мальчик мал, но он упрям:
В должный срок перо сумеет
Ловко бегать по листам.

Мать, горда успехом сына,
Слезы радостные льет:
Буквы ровные ложатся,
Словно мерно каплет мед.

— Чист и сердцем, и душою,
Соберешь с науки дань,
Благородным человеком
И полезным людям стань!

Будь заступником народа,
Уважай своих родных,
И, как в зеркале, покажет
Мир величье дел твоих.

Будь всегда отважным мужем,
Верен другу будь вдвойне;
Будь во всем благоразумен,
И подымешься в цене!

Счастлив край с народом смелым,
Славный доблестью сынов.
Гордый ствол приносит листья,
Скромный — золото плодов!

— Солнце, солнце, выйди, выйди,
Не скрывайся за горой!
Видишь, путника в дороге
Губит ветер ледяной…

— Голубочек, спой мне песни
Звонким голосом своим!
И не молкнет дискант сына,
Утешительный родным.

— Хлеб насущный, ежедневный
— Люди в поте достают!
Тут поднялся бык Никора:
— Я берусь за этот труд!

Ангелы исцеловали
Оба глаза у быка,
На рогах зажгли две свечки —
Два зеленых светляка.

Шел сентябрь, и к школьным партам
Колокольчик школьный звал.
Для учебы снаряженный,
Мальчик маму целовал.

В красной сумке «Дэда-эна»,
Звал звонок издалека.
Колос к колосу склонялся —
Обнимала мать сынка.

Заиграл в саду мествире,
Держит дудку расписную;
А косматая папаха
Прикрывает бровь седую.

И напев протяжный льется,
К небесам с земли взлетая;
Раскрывая тайны сердца,
Плачет дудка золотая.

Пусть летят слова напева,
Словно нежный звук свирели, —
Мнится, что в волынке тесной
В струях плещутся форели.

Стихли девушки и парни,
А напевы нарастают;
Мнится, что стрелок искусный
Всполошил фазанью стаю.

Чародей ли нижет росы,
Жемчугов считает зерна?
Черной ночью в Черном море
Он достанет волос черный.

— Вина старые — хмельнее,
Песни новые — чудесней…
Раны от господских розог
Сколько раз лечил я песней!

Я пою вам про Арсена,
Не страшась ничьей угрозы.
Если месяц сыплет сахар,
Я на смелых сыплю розы!

И малыш, гонявший мячик,
Обо всем забывший в мире,
С изумленными глазами
Внемлет старому мествире.

Деревянную лошадку
Бросив, слушает сказанья
Про отважного героя,
Испытавшего страданья,

Кто один смелее сотни,
Кто ломал хребты изменам.
Если мать родит ребенка,
Пусть он вырастет Арсеном!

Соловей в кустах не молкнет,
Все забыв в подлунном мире.
Вот Арсен, подобный тигру,
Словно выпрыгнул из ствири!

В шапке войлочной — тушинке,
Обращается к Сосело:
— Мальчик, матери надежда,
На врага обрушься смело!

Видит мальчик восхищенный
Меч, сверкавший неустанно
У Лиахвы, в диких чащах,
В клубах горного тумана.

Рад, что видит он Арсена,
Чьи слова к возмездью звали,
Не в обители небесной,
Не в бескрайной звездной дали, —

Что земной земным остался,
Недругам народа мстящий.
Если трудно станет людям,
Он спасет клинком разящим.

Крепкорукий, крепкогрудый,
Он — как дуб, взнесенный к тучам.
И Сосело предан сердцем
Только витязям могучим.

Озаренный доброй славой,
Встал пред мальчиком герой;
Он взирает на Сосело,
Детской вызванный мечтой.

— Дань беру я с богатеев,
Чтобы люди лучше жили.
Я — надежда угнетенных,
Я — Арсев Одзелашвили!

С брюх торговцев в два обхвата
Жира сбавил я немало,
Видел я, что злое время
В прах героев повергало.

Сколько мук, убийств, раззора
Претерпел народ бесправный!
Чтоб не видеть унижений,
В землю уходили травы.

Я мечтал о светлом веке
В золотой от солнца дали;
И не меч один, а сотни
В грудь мою враги вонзали!

Не умру, пока не вспыхнет
Свет над маревом тумана…
Мать одна у нас, одна же
У обоих иав-нана!

Сосело играет в пирала,
Врага забирает он в плен,
Бедою грозит богатеям,
Как любящий правду Арсен.

Бородка — волокна маиса;
Усы он наводит углем;
И «князя» в пути остановит,
Чей титул ему нипочем:

— А ну-ка, слезай с вороного,
Ищу боевого коня.
Я бедным дарю, отнимая,
И бог не осудит меня!

Он в чащу стремится бесстрашно,
Отважный, как горец в бою,
И вскачь по поляне несется,
Лошадку пришпорив свою.

С Како в заговоре он давнем,
И клятвой упрочена связь;
А встретив врага, не упустит,
Пред схваткой землей причастясь.

Земля ему служит постелью,
А небо — покровом в ночи;
Удача ему предвещает
Невиданной славы лучи.

Мгновенно по горной тропинке
Взлетает, не глядя назад;
А следом едва поспевает
Ватага отважных ребят.

— Веди же нас, Миндиа смелый,
И будь крепконогим, как волк!
Тебе изменить мы не можем
И свято исполним свой долг!

— Убит Арсен? — и мальчик плачет,
Поникнув в скорби головой.
— Не верю! Мне дороже жизни
И каждый вздох, и волос твой!

Не потемнеет солнце в небе,
Хоть в саван туч его одень!
Ты перепрыгнешь даже бездну,
Как разбежавшийся олень!

У дуба на лесной дороге,
Свинцом предателя пронзенный,
Арсен, с потухшими глазами,
Застыл, коленопреклоненный.

И смерть встречая без боязни,
Глядит печально на Сосело:
— Не могут люди жить без солнца
Под гнетом тьмы оледенелой.

Родятся тысячи и гибнут,
Могилы множа на кладбище,
Чтоб прозябать под вечным небом
И добывать трудами пищу.

А я внимал призыву воли,
Как звону закаленной стали,
Как на костре, сгорал от муки,
Когда сородичи страдали.

Противен — кто, подобно мулу,
Забыв про кнут, один пасется,
Кто деревом с листвою тощей
Клонится над гнилым болотцем.

Стегнув коня, взлететь бы к солнцу!
Не быть в плену у тьмы постылой!
И я иной судьбы достоин,
Ведь солнце мне в глаза светило!

Все ближе смерть. К груди костлявой
Хотела б молодца прижать,
Но, окроплен водой бессмертья,
В народе он живет опять!

И кудри черные истлели,
И тьма легла в орбиты глаз,
Но добрым именем героя
Народ клянется и сейчас.

И в ясный день, и в непогоду
Стоит он солнцем в вышине;
Его бессмертная отвага
Живет и будет жить в стране!

Его клинок висит на солнце
И взор людей влечет к себе,
Чтоб в должный час украсить пояс
Не отступавшего в борьбе.

Над победителем сияют
И солнце в небе, и луна.
О, разве смерть того осилит,
В чьем сердце жизнь заключена?!

И жив герой в орлином царстве,
На мир взирая с высоты;
Орлы крылами прикрывают
Его, как воина — щиты!

Расплавилось в ущелье солнце,
Но не смолкает песнь мествире!
Хвостом павлиньим виноградник
Раскинулся в прибрежной шири.

Сады души кропит слезами
Певец — скиталец поседелый.
И слушают сказанья ивы,
И внемлют песням земледелы.

Его слова — как вспышки молний,
Героям нипочем преграды!
— Пока земля в позорном рабстве,
Бессмертья мне, клянусь, не надо!

И мнится, что орлом бесстрашным
Проносится боец могучий.
— Мужи! Врагов своих разите! —
Призывный клич гремит из тучи…

Уже у старца в сумке ствири,
Что вторила его напевам;
Но в мальчике не унимался
Арсена клич, рожденный гневом.