Марина Цветаева - Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
12 января 1922
«Пуще чем женщина…»
Пуще чем женщина
В час свиданья!
Лавроиссеченный,
Красной рванью
Исполосованный
В кровь —
Снег.
Вот они, тесной стальной когортой,
К самой кремлевской стене приперты,
В ряд
Спят.
Лавр — вместо камня
И Кремль — оградой.
Крестного знамени
Вам не надо.
Как —
Чтить?
Не удостоились «Со святыми»,
Не упокоились со святыми.
Лавр.
Снег.
Как над Исусовым
Телом — стража.
Руки грызу себе, — ибо даже
Снег
Здесь
Гнев. — «Проходи! Над своими разве?!»
Первою в жизни преступной связью
Час
Бьет.
С башни — который? — стою, считаю.
Что ж это здесь за земля такая?
Шаг
Врос.
Не оторвусь! («Отрубите руки!»)
Пуще чем женщине
В час разлуки —
Час
Бьет.
Под чужеземным бунтарским лавром
Тайная страсть моя,
Гнев мой явный —
Спи,
Враг!
13 января 1922
«По-небывалому…»
По-небывалому:
В первый раз!
Не целовала
И не клялась.
По-небывалому:
Дар и милость.
Не отстраняла
И не клонилась.
А у протаянного окна —
Это другая была —
Она.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Не заклинай меня!
Не клялась.
Если и строила —
Дом тот сломлен.
С этой другою
Родства не помню.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
Не окликай меня, —
Безоглядна.
Январь 1922
Новогодняя
С.Э.
Братья! В последний час
Года — за русский
Край наш, живущий — в нас!
Ровно двенадцать раз —
Кружкой о кружку!
За почетную рвань,
За Тамань, за Кубань,
За наш Дон русский,
Старых вер Иордань…
Грянь,
Кружка о кружку!
Товарищи!
Жива еще
Мать — Страсть — Русь!
Товарищи!
Цела еще
В серд — цах Русь!
Братья! Взгляните в даль!
Дельвиг и Пушкин,
Дел и сердец хрусталь…
— Славно, как сталь об сталь —
Кружкой о кружку!
Братства славный обряд —
За наш братственный град
Прагу — до — хрусту
Грянь, богемская грань!
Грянь,
Кружка о кружку!
Товарищи!
Жива еще
Ступь — стать — сталь.
Товарищи!
Цела еще
В серд — цах — сталь.
Братья! Последний миг!
Уж на опушке
Леса — исчез старик…
Тесно — как клык об клык —
Кружкой о кружку!
Добровольная дань,
Здравствуй, добрая брань!
Еще жив — русский
Бог! Кто верует — встань!
Грянь,
Кружка о кружку!
15 января 1922
Новогодняя
(вторая)
С. Э.
Тот — вздохом взлелеянный,
Те — жестоки и смуглы.
Залетного лебедя
Не обижают орлы.
К орлам — не по записи:
Кто залетел — тот и брат!
Вольна наша трапеза,
Дик новогодний обряд.
Гуляй, пока хочется,
В гостях у орла!
Мы — вольные летчики,
Наш знак — два крыла!
Под гулкими сводами
Бои: взгляд о взгляд, сталь об сталь.
То ночь новогодняя
Бьет хрусталем о хрусталь.
Попарное звяканье
Судеб: взгляд о взгляд, грань о грань.
Очами невнятными
Один — в новогоднюю рань…
Не пей, коль не хочется!
Гуляй вдоль стола!
Мы — вольные летчики,
Наш знак — два крыла!
Соборной лавиною
На лбы — новогодний обвал.
Тоска лебединая,
В очах твоих Дон ночевал.
Тоска лебединая,
Протяжная — к родине — цепь…
Мы знаем единую
Твою, — не донская ли степь?
Лети, куда хочется!
На то и стрела!
Мы — вольные летчики,
Наш век — два крыла!
18 января 1922
«Каменногрудый…»
Каменногрудый,
Каменнолобый,
Каменнобровый
Столб:
Рок.
Промысел, званье!
Вставай в ряды!
Каменной дланью
Равняет лбы.
Хищен и слеп,
Хищен и глуп.
Милости нет:
Каменногруд.
Ведомость, номер!
Без всяких прочих!
Равенство — мы:
Никаких Высочеств!
Выравнен? Нет?
Кланяйся праху!
Пушкин — на снег,
И Шенье — на плаху.
19 января 1922
«Не ревновать и не клясть…»
Алексею Александровичу Чаброву
Не ревновать и не клясть,
В грудь призывая — все стрелы!
Дружба! — Последняя страсть
Недосожженного тела.
В сердце, где белая даль,
Гладь — равноденствие — ближний,
Смертолюбивую сталь
Переворачивать трижды.
Знать: не бывать и не быть!
В зоркости самоуправной
Как черепицами крыть
Молниеокую правду.
Рук непреложную рознь
Блюсть, костенея от гнева.
— Дружба! — Последняя кознь
Недоказненного чрева.
21 января 1922
«По нагориям…»
По нагориям,
По восхолмиям,
Вместе с зорями,
С колокольнями,
Конь без удержу,
— Полным парусом! —
В завтра путь держу,
В край без праотцев.
Не орлицей звать
И не ласточкой.
Не крестите, —
Не родилась еще!
Суть двужильная.
Чужедальняя.
Вместе с пильнями,
С наковальнями,
Вздох — без одыши,
Лоб — без огляди,
В завтра речь держу
Пóтом огненным.
Пни да рытвины, —
Не взялась еще!
Не судите!
Не родилась еще!
Тень — вожатаем,
Тело — зá версту!
Поверх закисей,
Поверх ржавостей,
Поверх старых вер,
Новых навыков,
В завтра, Русь, — поверх
Внуков — к правнукам!
(Мертвых Китежей
Что нам — пастбища?)
Возлюбите!
Не родилась еще!
Серпы убраны,
Столы с яствами.
Вместе с судьбами,
Вместе с царствами.
Полукружием,
— Солнцем за море! —
В завтра взор межу:
— Есмь! — Адамово.
Дыхом-пыхом — дух!
Одни — пóножи.
— Догоняй, лопух!
На седьмом уже!
22 января 1922
«Не похорошела за годы разлуки…»
С.Э.
Не похорошела за годы разлуки!
Не будешь сердиться на грубые руки,
Хватающиеся за хлеб и за соль?
— Товарищества трудовая мозоль!
О, не прихорашивается для встречи
Любовь. — Не прогневайся на просторечье
Речей, — не советовала б пренебречь:
То летописи огнестрельная речь.
Разочаровался? Скажи без боязни!
То — выкорчеванный от дружб и приязней
Дух. — В путаницу якорей и надежд
Прозрения непоправимая брешь!
23 января 1922
«Верстами — врозь — разлетаются брови…»
Верстами — врозь — разлетаются брови.
Две достоверности розной любови,
Черные возжи-мои-колеи —
Дальнодорожные брови твои!
Ветлами — вслед — подымаются руки.
Две достоверности верной разлуки,
Кровь без слезы прóлитая!
По ветру жизнь! — Брови твои!
Летописи лебединые стрелы,
Две достоверности белого дела,
Радугою — в Божьи бои
Вброшенные — брови твои!
23 января 1922
