Михаил Исаковский - Стихи и песни

На горе, белым-бела,
Утром вишня расцвела.
Полюбила я парнишку,
А открыться не могла.

Я по улице хожу,
Об одном о нем тужу,
Но ни разу он не спросит,
Что на сердце я ношу.

Только спросит, как живу,
Скоро ль в гости позову…
Не желает он, наверно,
Говорить по существу.

Я одна иду домой,
Вся печаль моя со мной.
Неужели ж мое счастье
Пронесется стороной?

Собрались мы сегодня
День отпраздновать славный,
Отчего же не слышно
Нашей песни заздравной?
     Мы споем ее с вами
     Задушевно, открыто
     И попробуем, кстати,
     Что в бутылках налито.

Выпьем первую чарку
За былые походы,
За родную державу,
За счастливые годы.
     Пусть растет наша сила,
     Пусть работают руки,
     Пусть у нас молодеют
     Старики и старухи!

Наша чарка вторая,
Наше слово второе, —
Чтобы в каждом семействе
Вырастали герои;
     Чтобы плавали дальше,
     Чтобы выше летали,
     Чтоб своими руками
     С неба звезды снимали.

А еще мы не пили,
А еще позабыли, —
Чтобы наши девчата
Всех прекраснее были.
     Пусть же каждый скорее,
     По такому почину,
     Выпьет полную чарку
     И еще половину!

Для себя ж пожелаем
Мы лишь самую малость:
Чтобы жить нам на свете
Лет по двести досталось;
     Чтобы сердце пылало
     И кипела бы сила,
     И чтоб этого срока
     Нам опять не хватило!

Я вырос в захолустной стороне,
Где мужики невесело шутили,
Что ехало к ним счастье на коне,
Да богачи его перехватили.

Я вырос там, где мой отец и дед
Бродили робко у чужих поместий,
Где в каждой хате — может, тыщу лет —
Нужда сидела на почетном месте.

Я вырос там, среди скупых полей,
Где все пути терялися в тумане,
Где матери, баюкая детей,
О горькой доле пели им заране.

Клочок земли, соха да борона —
Такой была родная сторона.
И под высоким небом наших дней
Я очень часто думаю о ней.

Я думаю о прожитых годах,
О юности глухой и непогожей,
И все, что нынче держим мы в руках,
Мне с каждым днем становится дороже.

Пели две подруги,
Пели две Маруси,
Как осенним утром
Улетали гуси;

Как прощались гуси
Со своим гнездовьем:
С речками, с лесами,
С тихим Приднепровьем;

И кричали гуси,
В небе пропадая,
Что всего дороже
Сторона родная…

Улетали гуси,
Лето закатилось.
По лесам брусника
В кузовок просилась;

По лесам орешник
Гнулся, безутешен,
И ронял орехи
Со своих орешин.

И пошли подруги
Тропами лесными.
Поднималось небо
Высоко над ними.

Осыпались липы,
Облетали клены.
Лист на землю падал,
Словно раскаленный.

Стлалася тропинка
Золотой каемкой,
И хотелось песни —
Ласковой, негромкой.

И внезапно в небе
Гуси прокричали
О разлуке тяжкой,
О своей печали.

Прокричали гуси
Над лесной округой,
Два пера на память
Сбросили подругам.

И подруги стали,
Головы закинув,
Словно две осенних,
Две лесных рябины.

И запели разом,
Стаю провожая,
Что всего дороже
Сторона родная…

Мы шли молчаливой толпою, —
Прощайте, родные места! —
И беженской нашей слезою
Дорога была залита.

Вздымалось над селами пламя,
Вдали грохотали бои,
И птицы летели за нами,
Покинув гнездовья свои.

Зверье по лесам и болотам
Бежало, почуя войну,—
Видать, и ему неохота
Остаться в фашистском плену.

Мы шли… В узелки завязали
По горстке родимой земли;
И всю б ее, кажется, взяли,
Но всю ее взять не могли.

И в горестный час расставанья,
Среди обожженных полей,
Сурово свои заклинанья
Шептали старухи над ней:

— За кровь, за разбой, за пожары,
За долгие ночи без сна
Пусть самою лютою карой
Врагов покарает она!

Пусть высохнут листья и травы,
Где ступит нога палачей,
И пусть не водою — отравой
Наполнится каждый ручей.

Пусть ворон — зловещая птица —
Клюет людоедам глаза,
Пусть в огненный дождь превратится
Горючая наша слеза!

Пусть ветер железного мщенья
Насильника в бездну сметет,
Пусть ищет насильник спасенья,
И пусть он его не найдет

И страшною казнью казнится,
Каменья грызя взаперти…

Мы верили — суд совершится,
И легче нам было итти.

У вырванных снарядами берез
Сидит старик, а с ним собака рядом.
И оба молча смотрят на погост
Каким-то дымным, невеселым взглядом.

Ползет туман. Накрапывает дождь.
Над мертвым полем воронье кружится…
— Что, дедушка, наверно смерти ждешь?
Видать, с врагами нелегко ужиться?

Старик помедлил. Правою рукой
Сорвал с куста листочек пожелтелый.
— В мои года не грех и на покой,
Да, вишь, без нас у смерти много дела.

Куда ни глянь — лютует немчура,
Конца не видно муке безысходной.
И у меня вот от всего двора
Остался я да этот пес голодный.

И можно ль нам такую боль стерпеть,
Когда злодей всю душу вынимает?..
В мои года — не штука помереть,
Да нет, нельзя — земля не принимает.

Она — я слышу — властно шепчет мне:
«Ты на погосте не найдешь покоя,
Пока в привольной нашей стороне
Хозяйничает племя не людское.

Они тебе сгубили всю семью,
Твой дом родной со смехом поджигали;
Умрешь — могилу тихую твою
Железными затопчут сапогами…»

И я живу. Своим путем бреду,
Запоминаю, что и где творится.
Злодействам ихним полный счет веду, —
Он в час расплаты может пригодиться.

Пускай мне тяжко. Это ничего,
Я смерть не позову, не потревожу,
Пока врага, хотя бы одного,
Вот этою рукой не уничтожу.

Не у нас ли, подруженьки,
Под весенними зорями
Пели вечером девушки
О цветке о лазоревом?

Пели вечером девушки
О цветке о лазоревом,
Соловьи с гармонистами
До полуночи спорили.

Не по этой ли улице
С нами шла, горделивая,
Наша вольная волюшка,
Наша доля счастливая?

Наша доля счастливая
С нами шла, красовалася.
Не на нас ли, подруженьки,
Вся земля любовалася?..

Словно коршуны злобные,
Налетели насильники,
Приднепровские пажити
Превратили в могильники.

Растоптали без жалости
Наш цветочек лазоревый,
Гармонистов повесили,
А девчат опозорили.

Дни и ночи без отдыха
Всех работать заставили,
За колючую изгородь
На мученье отправили.

Насмерть бьют нас прикладами,
Рвут руками нетрезвыми,
Поливают нам головы
Всё дождями железными.

Где ж найти нам спасение
От злодея жестокого?..
Долети, наша жалоба,
До Кремля до высокого;

Дайся в руки надежные,
В руки верные Сталина,
Расскажи ему, горькая,
Как земля опечалена;

Как мы утром и вечером
Смотрим в даль заднепровскую —
Все на ту на широкую
На дорогу московскую:

Может, знамя победное
Вдалеке заколышется.
Может, Красная Армия
Нам на выручку движется.

Ждут ее, долгожданную,
И мужчины, и женщины.
Ждут леса белорусские,
Ждут пригорки Смоленщины.

Все навстречу ей кинется.
Все навстречу ей тронется,
В ноги сталинской армии
Каждый кустик поклонится.

Рухнет тяжесть безмерная,
Что на плечи нам взвалена…
Вся надежда, подруженьки,
Вся надежда на Сталина.