Генрих Гейне - Стихотворения. Поэмы. Проза
Валтасар
Перевод М. Михайлова
{8}
Полночный час уж наступал;
Весь Вавилон во мраке спал.
Дворец один сиял в огнях.
И шум не молк в его стенах.
Чертог царя горел как жар:
В нем пировал царь Валтасар, —
И чаши обходили круг
Сиявших златом царских слуг.
Шел говор: смел в хмелю холоп,
Разглаживался царский лоб, —
И сам он жадно пил вино.
Огнем вливалось в кровь оно.
Хвастливый дух в нем рос. Он пил
И дерзко божество хулил.
И чем наглей была хула,
Тем громче рабская хвала.
Сверкнувши взором, царь зовет
Раба и в храм Иеговы шлет,
И раб несет к ногам царя
Златую утварь с алтаря.
И царь схватил святой сосуд.
«Вина!» Вино до края льют.
Его до дна он осушил
И с пеной у рта возгласил:
«Во прах, Иегова, твой алтарь!
Я в Вавилоне бог и царь!»
Лишь с уст сорвался дерзкий клик,
Вдруг трепет в грудь царя проник.
Кругом угас немолчный смех,
И страх и холод обнял всех.
В глуби чертога на стене
Рука явилась — вся в огне…
И пишет, пишет. Под перстом
Слова текут живым огнем.
Взор у царя и туп и дик,
Дрожат колени, бледен лик.
И нем, недвижим пышный круг
Блестящих златом царских слуг.
Призвали магов; но не мог
Никто прочесть горящих строк.
В ту ночь, как теплилась заря,
Рабы зарезали царя.
Миннезингеры
Перевод В. Микушевича
Не поход, не подвиг бранный,
Не поминки и не пир,
Предстоит нам нынче странный,
Фантастический турнир.
Горячей коня любого
Наша дикая мечта.
Меч — отточенное слово.
Стих надежнее щита.
И сегодня нам с балкона
Очень много знатных дам
Улыбнется благосклонно,
Только нет желанной там.
Невредимым на арене
Появляется боец.
В сердце ранен от рожденья,
Умирать идет певец.
Истекает сердце кровью
Краше всех других сердец,
И прославленный любовью
Побеждает наконец.
Раненый рыцарь
Перевод В. Зоргенфрея
Мне повесть старинная снится,
Печальна она и грустна:
Любовью измучен рыцарь,
Но милая неверна.
И должен он поневоле
Презреньем любимой платить
И муку собственной боли
Как низкий позор ощутить.
Он мог бы к бранной потехе
Призвать весь рыцарский стан:
Пускай облечется в доспехи,
Кто в милой видит изъян!
И всех бы мог он заставить
Молчать — но не чувство свое;
И в сердце пришлось бы направить,
В свое же сердце копье.
Плавание
Перевод М. Мушниковой
Стоял я, к мачте прислонясь,
Плеск волн меня печалил.
Отчизна милая, прощай!
Корабль мой отчалил.
Вот дом любимой промелькнул,
На окнах блики света.
Уж все глаза я проглядел, —
Никто не шлет привета.
Не лейтесь, слезы, из очей,
Чтоб жизнь казалась ясной!
О сердце, ты не разорвись
От горечи ужасной!
Песенка о раскаянье
Перевод В. Рождественского
Граф Ульрих едет в лесу густом,
Смеются тихо клены,
Он видит: девушка с милым лицом
Таится в листве зеленой.
И думает он: «Как знаю я
Этот облик — цветущий, веселый!
Он так неотступно дразнит меня
В толпе и в охотничьих долах.
Как розы, дышат ее уста
И свежестью и любовью,
Но речь их лукава, и пуста,
И отдана суесловью.
И можно сравнить этот милый рот
С прекрасным розовым садом,
Где змей ядовитых семья живет,
Цветы отравляя ядом.
На свежих щеках, что ярче дня,
Мне ямочек видно дрожанье,
Но это — бездна, куда меня
Безумно влекло желанье.
Волна ее локонов так пышна
И нежно на плечи ложится,
Но это — сеть, что сплел сатана,
Чтоб мне с душою проститься.
В глазах ее нежная радость живет,
Волны голубая прохлада,
Я думал — буду у райских ворот,
А встретил преддверие ада».
Граф Ульрих едет в лесу густом,
А клены шумят по дороге,
И призрак другой — с омраченным лицом
Глядит в тоске и тревоге.
PI думает всадник: «То мать моя,
Она беззаветно любила,
Но делом и словом печалил я
Всю жизнь ее до могилы.
О, если б мне слезы ее осушить
Горем своим и любовью,
О, если бы щеки ее оживить
Из сердца взятой кровью!»
И едет он дальше в густые леса,
Вокруг начинает смеркаться,
И в зарослях странные голоса
Под ветром стали шептаться.
И слушает Ульрих свои же слова,
В лесу повторенные эхом.
То полнится шепчущая листва
Чириканьем птичьим и смехом.
Граф Ульрих прекрасную песню поет,
Раскаяньем песнь зовется.
Когда он ее до конца доведет,
То сызнова песнь начнется.
Песня о дукатах
Перевод Л. Гинзбурга
Золотые вы дукаты,
Где ж вы скрылись без возврата?
Уж не к золотым ли рыбкам
Вы случайно завернули —
В море с берега нырнули?
Иль средь золотых цветочков
В поле, вымытом росою,
Заблистали вы красою?
Может, золотые птички,
Беззаботно балагуря,
С вами носятся в лазури?
Или золотые звезды,
Улыбаясь с небосвода,
С вами водят хороводы?
Ах, дукаты золотые!
Не найду я вас нигде —
Ни в лазурных небесах,
Ни в долинах, ни в лесах,
Ни на суше, ни в воде, —
Лишь в глубинах сундука
Моего ростовщика!
Разговор в Падерборнской степи
Перевод В. Левика
Слышишь, пенье скрипок льется,
Контрабас гудит ворчливый?
Видишь, в легкой пляске вьется
Рой красавиц шаловливый?
«Друг любезный, что с тобою?
Ты глухой или незрячий?
Стадо вижу я свиное,
Визг я слышу поросячий».
Слышишь, рог раздался в чаще,
Это мчатся звероловы!
Вот один копьем блестящим
Гонит вепря из дубровы.
«Друг мой, право, спятить надо,
Чтобы спутать рог с волынкой!
Там, гоня свиное стадо,
Свинопас идет с дубинкой».
Слышишь, хор гремит над нами, —
Мудрость божью прославляя,
Плещут радостно крылами
Херувимы в кущах рая.
«Херувимы? В кущах рая?
Это гуси пред тобою,
Их мальчишка, распевая,
Гонит палкой к водопою».
Слышишь, колокол в селенье?
Звон воскресный, звон чудесный!
Вот к молебну, в умиленье,
Весь народ спешит окрестный.
«Разве то звонят во храме,
Разве, друг мой, это люди?
То коровы с бубенцами
Не спеша бредут к запруде».
Видишь, к нам летит по лугу
Кто-то в праздничном уборе.
Узнаешь мою подругу?
Сколько счастья в нежном взоре!
«Ты вгляделся бы сначала,
То лесничиха седая
С костылем проковыляла,
Спотыкаясь и хромая».
Ну, тогда еще спрошу я,
Можешь высмеять поэта:
То, что здесь, в груди, ношу я,
Молви, друг, обман ли это?
Напутствие
