Юрий Оболенцев - Океан. Выпуск восьмой
Обзор книги Юрий Оболенцев - Океан. Выпуск восьмой
Океан. Выпуск восьмой
ПРИХОДИ К НАМ НА МОРЕ!
Ю. Оболенцев
НЕПОКОЙ
В последний раз водою невской вымыться,
Немного задержаться у дверей…
Я ухожу за штормом и за вымыслом
Дорогой через тридевять морей.
Живешь благоразумно год за годом
Но… рано или поздно — все равно
Однажды в ноздри острый запах йода
Ударит, словно в голову вино.
С мужчинами случается такое,
Потянет в путь — и не остановить.
Должно быть состоянье непокоя
У нас, как соль, растворено в крови.
Б. Лапузин
* * *
Ветры буйствуют над бухтами,
сопки — сочные стога.
Океан Великий бухает
бесконечно в берега.
Манят, манят дали синие,
ждут богатые дары.
Приходите, люди сильные,
будьте только лишь добры.
Приезжайте в гости, смелые,
оставайтесь насовсем.
Сколько дел еще несделанных,
ненаписанных поэм!
Н. Хабибов
ВСТРЕЧА С МОРЕМ
Пил прохладу горных
родников,
Мял в ладонях травы
полевые,
Слушал пенье
девственных лесов,
А вот с морем встретился
впервые.
Как безбрежна даль
и как светла!
Море, стань единственной
судьбою!
Видно, не случайно привела
Жизнь меня к шумящему
прибою.
Значит, я увидеть должен
был
Чаек, что у берега
кружатся.
И, наверно, долго будут
в сны
Эти чайки с криками
врываться.
И опять, в дорогу уходя,
Брошу на ладонь волны
монету…
Может быть, окажется
верна
Старая и добрая примета.
ПЛЕЩЕТ МОРСКАЯ ВОЛНА
А. Суворов
НА ПУТИНЕ
Студенткам путинного отряда ДВТИ «Викинг»
Хоть это далеко не шутки
Работа по двенадцать в сутки,
И все ж придется выбирать
Под вечер: танцы или… спать.
И кажется невероятным,
Но, робы поменяв на платья,
Вновь так отплясывают девочки,
Что туфельки едва выдерживают.
Смешался запах рыбы с запахом
Духов каких-то редких, западных.
Вам ночью мамы будут сниться,
А поутру под крики чаячьи
Отрядный командир отчаянно,
Вас поднимая, будет злиться.
Путина знатная идет,
Затоплен рыбою завод.
Ю. Иванов
БУТЫЛКА С ЗАПИСКОЙ
Рассказ
«…Я полагаю, что это большая акула, сэр». — «Акула в этих водах?» — недоверчиво воскликнул Гленарван».
Прочитав эти строчки, я представил себе великолепную яхту «Дункан», несущуюся по Северному каналу, яркую зелень вспененной воды и чаек, с криками летящих следом. И черный острый плавник чудовищной рыбины, вспарывающий поверхность воды… Согнувшись пополам, устроив книгу на коленях, я с жадностью принялся читать дальше. И все отодвинулось, исчезло. И класс, в котором я сейчас находился, пятый «Б», и самая последняя в ряду, на «Камчатке», парта, и урок арифметики, которую я не понимал и не любил со всей искренностью своей детской души.
Парусный корабль! Акула! Я слышал об этой книге. И вот Женька Егоров принес мне ее и дал почитать всего на два дня. За это я отдал ему десять лучших своих марок. В том числе и три коричневые марки далекой страны Мозамбик с изображением льва, слона и крокодила…
Продолжаю читать.
«Акула судорожно забилась, почувствовав, что ее вытаскивают из родной стихии. Но это не испугало матросов: они живо справились с ее яростью, накинув акуле на хвост мертвую петлю…»
О, как мне захотелось оказаться там, на палубе яхты «Дункан», среди веселых бородатых сильных матросов, выволакивающих хищницу из зеленых волн Северного канала! Да-да, я хочу туда, я хочу карабкаться по вантам и чувствовать ладонями жесткость тросов; ощущать, как корабль кренится то в одну сторону — и под тобой кипит вода, то в другую — и теперь тебе уже видна палуба и люди на ней. Люди отважные, необыкновенные, пропахшие морем и трубочным дымом!
Что-то говорил учитель. Шуршали листки бумаги: контрольная. О-о-о, мне не решить этих задачек. И я снова уткнулся в книгу.
«Помолчите, — сказал помощник капитана Том Аустин. — Разве вы не видите, что акула была горькой пьяницей и, чтобы не потерять ни капли напитка, проглотила его вместе с бутылкой!»
Совершенно забывшись, я громко засмеялся: проглотила вместе с бутылкой! Математик взглянул в мою сторону и поправил сползшие на кончик носа очки. Женька Егоров перегнулся через парту, зашептал:
— Решил уже?
— Нет, — отмахнулся я и прочитал: — «Как? — воскликнул Гленарван. — У акулы в желудке оказалась бутылка?»
— Тише ты. «Параллелепипед» услышит, — заволновался Женька.
— А? Все равно кол.
— Дать переписать?
— Подожди. Дочитаю.
«Том, достаньте-ка эту бутылку, — сказал Гленарван. — Только поосторожней: найденные в море бутылки часто содержат важные документы…»
— Ученик Ветров. Я вам не помешал? — раздался вдруг над моим ухом скрипучий голос. — Нуте-ка, что мы тут читаем?
— Помешали, — буркнул я, весь увлеченный событиями, происходящими на яхте «Дункан». — Очень помешали!
— Что-о?
Рука учителя легла на книгу. Я рванул ее к себе. Затрещал картон обложки. Я мертвой хваткой вцепился в книгу. Не отдам! Поправив сползшие очки, учитель повысил голос:
— Во-он из класса!
До конца урока я читал на улице. И всю перемену. Потом удрал домой. И читал всю ночь, сунув маленькую настольную лампу под одеяло. Ах, как все это здорово: моря, океаны, Африка, Магелланов пролив, пампасы. Засыпая под утро, я думал о том, что должен побывать там же, где и полюбившиеся мне герои. Спасибо тебе, Жюль Верн! Теперь я знаю, что я должен делать в этой жизни, кем должен стать! Правда, придется и математикой заняться: разные там счисления, вычисления, долготы и широты. Но ничего. Я все преодолею. Я все осилю и стану моряком, стану путешественником.
— Подвел я тебя, — сказал мне на другой день Женька Егоров. — Хочешь, верну тебе марки?
— Я тебе отдам все-все марки. Оставь мне эту книгу, а? — попросил я.
Прошли годы. Вот и окончен десятый класс. Поступаю в мореходку. Зачеты по физической подготовке сдаю. Вот ведь еще что придумали! Прежде чем допустить нас к экзаменам — силу нашу испытывают. Бегаю. Прыгаю. Гранату швыряю. На перекладине подтягиваюсь. Десять раз надо. Раз, два… четыре, пя-ять… шесть… се-емь. Не могу больше. Что? Неужели из-за этой проклятой перекладины разрушится моя мечта? Во-о-осемь… Лопнут сейчас мои мышцы! Нет, не могу больше.
— Эх ты, слабак, — сказал мне инструктор по физической подготовке. — Иди. Погуляй годик. Наращивай мышечную массу, шкет, море любит сильных.
— Море любит упрямых! — воскликнул я в отчаянии. — Море любит тех, кто по-настоящему любит море. Кто предан ему. И я докажу это!
Но все позади. Ничего, что двери училища захлопнулись перед самым моим носом, в океан-то двери настежь. Вот сколько объявлений: «Для работы на судах рыбопромыслового флота требуются матросы».
Здравствуй, Океан, принимай меня матросом траулера! Познавать разные науки можно и заочно, а вот познать океан и премудрости судовых будней… Боцман Михайлыч учит меня морской жизни. Любим мы и побаиваемся своего боцмана. Строгущий! Помню, только пришел на судно, капитан говорит:
— Иди к боцману. Глянет он, получится ли из тебя матрос.
Вывел меня Михайлыч на палубу, повертел, хватая ручищами за плечи, потискал твердыми, будто железными пальцами мои бицепсы, хмыкнул. Не понравился я ему, жидковат.
— Матросу крепкие мышцы нужны, — сказал боцман сердито. — Попадется тунец под центнер — вытянешь багром на палубу?
