Расул Гамзатов - Последняя цена

Не верю, что в космической дали
Вокруг Земли летают корабли.
Когда б они из мрака свет бросали,
Летучих звезд земные близнецы, —
К ним запасные части на базаре
Имели б тегеранские купцы…

В набег привычно царствие товара
Цен золотую двинуло орду.
Вдоль лавок тегеранского базара
По лабиринтам крытым я иду.

Мерцает обольстительно с рассвета
Прославленная в мире бирюза,
Как будто персиянок из Мешхета
Зеленовато-синие глаза.

Таинственный над ней струится пламень,
Как свет небес, начавших вечереть.
И кажется — зазывно шепчет камень:
«Купи меня, чтоб после не жалеть!»

Жемчужины сиятельные в сборе,
Как на парад выходят мировой.
Добыть сумели их в Японском море
Ныряльщики, рискуя головой.

Чем более товара, тем дешевле
В лавчонках он,
                      похожих на шатры.
И только исключением издревле
Являются персидские ковры.

Гляжу на них и вижу я поляны
Вблизи Хунзаха с небом во главе,
Где зорями наполнены тюльпаны
И куропатки прячутся в траве.

Купить вас заклинает зазывала
Громкоголосый,
                        с бородой густой,
Когда бедны — хоть четки из сандала,
А при деньгах — хоть перстень золотой.

— На счастье, уважаемые гости, —
Кричит другой,
                      усердствуя с утра,
Слонов купите из слоновой кости,
Купите амулет из серебра!..

Слыхал я, что такие амулеты
Под небесами всех на свете стран
Измены отвращают и наветы,
Уберегают от сердечных ран.

Готов,
         любуясь тонкостью чекана,
Признать, что кубачинцев мастерство
В прямом родстве с искусством Исфагана
И обладает почерком его.

А вихрь платков тавризских на базаре
Напоминает,
                  грея зеркала,
Мне свадебные пляски в Цудахаре
И женские не руки, а — крыла.

Казалось, все настойчивей и резче,
Людей встречая каждый раз гуртом,
Взывают ослепительные вещи:
«Купите нас, чтоб не жалеть потом!»

Схож исстари с чистилищем и раем
Базар, где, прозорлива и слепа,
К товарам льнет и караван-сараям
Густая разномастная толпа.

Кого в ней нет!
                      Бродяги и туристы,
Хаджи здесь и китайский баламут,
Газетчики, воры, контрабандисты,
Ватаги хиппи и посольский люд.

Иду по тегеранскому базару,
Где свой товар в рассветные часы
С прошедшим и сегодняшним на пару
Планета положила на весы.

Все продается, что имеет цену,
Что спрос имеет в наши времена.
И даже есть на черную измену,
Как на товар, здесь красная цена.

И вряд ли могут в звездном океане
Мчать корабли над вымыслом земным,
Раз запасные части в Тегеране
Не продаются на базаре к ним.

На торжище, как на аренду,
Вновь две выходят стороны,
Одна — заламывает цену,
Другая — не дает цены.

Базарной схватке почитают
Они неторопливый лад
И торговаться начинают,
Как перетягивать канат.

Две стороны, как два атлета,
Достойна чья друг друга суть,
Не потому ль, что власть расчета
Одну им страсть вложила в грудь?

Кто верх возьмет из них в упорстве,
Неведомо и знатокам,
И не спешат в противоборстве
Они ударить по рукам.

Являясь многого мерилом,
Цена товара в свой черед,
Как будто пламя над горнилом,
То возлетит, то упадет.

И на базарном зодиаке
Все знаки ей посвящены.
Глядят досужие зеваки
На вечный бой из-за цены.

Из-за нее бывали схватки
Пожарче тех,
                   когда в игре
Один другого на лопатки
Бросает лихо на ковре.

Цена распутна и лукава
И потрафлять должна купцу.
Воистину продажность нрава
Ей искони была к лицу.

Спрос на товар ей потакает
На всех подлунных берегах.
Цепа товара возникает
Не в мастерских, а на торгах.

Она мышей летучих слухом
Магически наделена
И обладать собачьим нюхом
Во все умела времена.

Учует первая, к примеру,
(То возлетит, то упадет),
Неурожай, войну, холеру
И на верхах переворот.

Клянусь, когда бы нам в угоду
Она, держа по ветру нос,
Взялась предсказывать погоду,
Всегда бы верным был прогноз.

Играючи людской судьбою,
Она видала, и не раз,
Владык, склоненных пред собою,
Как совершающих намаз.

Ее считать канатоходцем
Мечтатель рыночный привык:
Вот пошатнется, вот сорвется,
Вот золотой затмится лик!

И должен я не без досады
Сказать,
            слагая этот стих:
Цена изменчива, как взгляды
Журнальных критиков иных.

Порою, как пивную пену,
Чтоб высока была она,
Они того вздувают цену,
Чьим сочиненьям грош цена.

Хвала мастеровому дару!
И честно в каждой стороне
Цена пусть будет по товару,
Товар пусть будет по цене!

И там, достойные рутины,
Плодятся бездари вокруг,
Где мастера
                лишь в день кончины
Цена осознается вдруг.

Ханжи прикинуться хаджами
Сумели в наши времена —
И совесть этими ханжами
В живой товар обращена.

Театру базар Тегерана
Под стать с незапамятных пор,
И в драмах не терпит обмана
Жизнь — главный его режиссер.

В ее постановках нет места
Для щедрых, возвышенных чувств,
Сильней здесь и слова и жеста
Кармана властительный хруст.

И в сценах продажи и купли
Здесь призваны разных мастей
Играть не бесстрастные куклы,
А люди, не пряча страстей.

И, верный речистому дару,
Слагает впрямь как на духу
Похвальное слово товару
Купец, словно сват жениху.

Но вновь покупщик несговорчив.
Не веря купцу, как лисе,
Он, словно невеста, разборчив,
Которую сватают все.

Не станет податливым воском
Хозяин товарной орды.
Под стать театральным подмосткам
Базарных лавчонок ряды.

И нет ни конца им, ни края,
И словно сюда на «гастроль»
Случайно попал я, играя
Статиста носатого роль.

Я просто участник массовки,
Для этого мне никакой
Не требовалось подготовки
Актерской и языковой.

И мною освоена даже
Персидская фраза одна —
Могу вопрошать:
                      — Какова же
Последняя будет цена?

А рядом, порочный и славный,
Даруя печаль и восторг,
Усердствует в роли заглавной
Владыка по имени Торг.

Мир целый держа на примете,
Властительней прочих владык,
Что все продается на свете,
Считать он издревле привык.

Продажны, мол, песня и танец,
И совесть — товару сродни,
И нет у любви уже таинств:
В товар превратились они.

Все сущее в мире
                         он, присный,
На шумных базарах годин,
Имея расчет закулисный,
На собственный мерит аршин.

Мол, все заклинанья бумажны,
Мол, свет обезумел давно,
В нем радиоволны продажны
И схоже со шлюхой кино.

О чести к лицу ль бизнесмену
Рядить,
           воспарив к облакам?
Назнача последнюю цену,
Ударить пора по рукам!

Не шелк с караваном верблюжьим
Плывет сквозь пустынную тишь.
— Чем нынче торгуем?
— Оружьем!
Дает наивысший барыш!

Там пулей поставили точку,
Там угнан опять самолет.
И слышится:
— Деньги на бочку! —
Разбой обретает почет.

Посольская нота — химера,
Она не страшит никого.
— Купите, купите премьера
Со всем кабинетом его!

И, к новым проделкам готовясь,
Доволен не зря сатана…
— Замарана, лорд, ваша совесть,
За черную нефть продана!

По воле великого Торга,
Когда это надо,
                       швырнут
Живого в объятия морга,
А мертвого к жизни вернут.

И, сердцем придя в сокрушенье,
Восточный философ исторг:
— Мир грешен, и правит им мненье
Владыки по имени Торг.

С пером ты по этому миру
Пройди, неподкупная Честь,
Каких и не снилось Шекспиру,
Трагедий в нем нынче не счесть.