Иаков Стюарт - Из шотландской поэзии XVI-XIX вв. (антология)

Зима… И солнечный заход.
С катка гурьбой валит народ.
А сирый заяц в огород
Успел шмыгнуть,
И снег коварный выдает
Зайчишкин путь.

Мне молотильный тяжек цеп —
И я ослаб, а не окреп,
Себя, доколе день ослеп,
Отдав труду;
В угрюмый дом, что в темный склеп,
Один бреду.

Сел одиноко у огня,
Поленья влажные кляня:
Дым кашлять вынудил меня,
Дом затопил;
И шла крысиная грызня
Среди стропил.

Я в полумраке и чаду
Своих припомнил череду
Писаний прежних — на беду
Звучащих так,
Что ценит эту ерунду
Любой дурак.

Не слушал доброго совета:
Банкиром стать замест поэта —
В мошне скучала бы монета,
Пока не выну…
Я нищетою сжит со света
Наполовину!

Я буркнул: «Олух! Остолоп!»
И длань устало поднял, чтоб
Поклясться: был я туполоб,
Не знал удач —
Но впредь, пока не лягу в гроб,
Я не рифмач…

И — щелк! Щеколду бечева
Вдруг оттянула — и дрова
Преярко вспыхнули, едва
Открылась дверь;
И объявилась божества,
Иль феи дщерь.

Поверьте, я немедля сник,
И дерзкий прикусил язык;
И обомлел, хоть невелик
Был мой испуг;
А дивной гостьи нежный лик
Зарделся вдруг.

Чело венчал зеленый дрок,
В очах мерцал немой упрек:
Шотландская на мой порог
Ступила Муза;
И я решил, что мой зарок
Теперь — обуза.

Сколь славны были и просты
Лица задорного черты!
Она в обитель нищеты
Легко вступала;
Глаза нездешней красоты
Блистали шало.

Плаща откинулась пола,
И мельком явлена была
Нога: стройна, кругла, бела —
Благие боги!
У Джин одной, что мне мила,
Такие ноги!

А длинный плащ, зеленоват,
Играл, притягивая взгляд,
Оттенками на странный лад
Передо мной;
И мнился взору сей наряд
Родной страной.

Вот к морю бег стремит река,
Гора пронзает облака;
Вон у прибрежного песка
Бурлит прибой;
Вон церковь блещет — высока,
Горда собой.

Вон полноводный Дун, а вот
Державный Ирвин вдаль течет;
Вон Эйр, забравшийся под свод
Ветвей лесных;
Ручьям же я утратил счет,
Считая их.

И видел я песчаный дол,
Где древний гордый град расцвел,
Где славный высился престол —
Там испокон
Вменяют мудрости глагол
Себе в закон.

Державный город-господин!
Смешенье зданий и руин!
Там незабвенный не один
Возрос герой{1},
Что вел ряды лихих дружин
На вражий строй.

И я восчуял вящий пыл,
И живо я вообразил,
Как всяк без устали разил,
Рубил сплеча —
Южан, предерзостных верзил,
Уму уча.

Страны спаситель{2}, славен будь!..
И Ричардтон{3} не трус отнюдь;
И Вождь{4} — на Сарке ранен в грудь,
Угас потом;
И Принц{5} — познал изгнанья жуть,
Судьбой ведом.

И призрак пикта-короля{6},
Чей прах сокрыла там земля,
Блуждает, воинам веля
На бой вставать;
И духи древние в поля
Выводят рать.

А в роще, где журчит ручей{7},
Где схимник жил бы, ей-же-ей,
Где нежный взгляд родных очей
Встречал бы я —
Гуляет недруг палачей,
Седой судья.

Почтеньем полнясь без конца,
Я зрел на сына и отца{8}:
Они Природы и Творца
Постигли связь;
Один — по праву мудреца,
Другой — молясь.

Стерегший Брайдона смельчак{9} —
Безвестен, погружен во мрак —
О славе грезил, мыслил: как
Себя вознесть?
Теперь о нем уведал всяк:
Герою — честь!

Я устремлял смятенный взор
На Музу, дочь Небес, в упор;
И думал: мне с давнишних пор
Она — родня;
Добрей заботливых сестер,
Мудрей меня…

— О вдохновенный мной поэт,
Отринь бессмысленный обет!
Ты маешься немало лет,
Но ты не стар!
Награду, коих выше нет,
Получишь в дар.

Великий Гений сей страны{10},
Которому подчинены
Благие духи вышины —
Им несть числа, —
Знаток искусства, и войны,
И ремесла.

Шотландский опекая люд,
Иные духи рать ведут,
Иные поощряют труд;
А от иных
К певцу, родившемуся тут,
Нисходит стих.

Под градом ядер и гранат
Они сердца воспламенят.
И патриот, войдя в сенат,
Внимает им,
И честной речи тяжкий млат —
Неотразим.

Дабы поэт или мудрец
В потомстве обрели венец,
Глаголет дух: найди, певец,
Вернейший звук!
Иль шепчет: выправь сей столбец,
О жрец наук.

И Фуллартон писал в пылу,
И Демпстер злу слагал хулу,
И Битти пел богам хвалу,
Как менестрель,
Пуская в скептиков стрелу,
Что била в цель.

Скромнейшим духам отведен
Меньшой разряд людских племен —
Поэт-крестьянин, плотогон,
Столяр, пастух;
Кому не помогает он —
Хранящий дух?

Он тяжкий колос желтых нив
Спасает, бурю отвратив;
Он учит, как провесть полив;
И от вреда —
Коль пастырь добр и не ленив —
Хранит стада.

Влюбленным даст он без помех
Вкусить восторгов и утех;
Поправит пахарю огрех
На борозде;
И позаботится, чтоб смех
Звучал везде.

И если дух окрестных сел
Меж прочих малышей нашел
Того, кто певческий глагол
Обрящет впредь,
Дух бережет его от зол
И учит петь.

Я — Койла: фея, коей здесь{11}
Дано лелеять град и весь,
Где Кэмпбеллы сбивали спесь
С южан-громил;
Избранник давний мой! Доднесь
Ты Музе мил.

Я встарь видала много раз,
Как ты, уставши от проказ,
Слагал ряды нестройных фраз
Под струнный звон,
Услышав песню иль рассказ
Былых времен.

Ты на морской стремился брег —
Увидеть волн ревущих бег;
И ты любил мороз и снег,
Когда очаг
Желанней многих вешних нег
И летних благ.

В лугах, с их майских покрывал,
Ты попусту цветов не рвал;
Ты слышал радостный хорал
В любом лесу;
Как ты впивал, когда был мал,
Весны красу!

Когда серпы срезали рожь,
По вечерам кипел кутеж;
А ты, не враг веселью, все ж
Наедине
Бродил, покинув молодежь,
Внимая мне.

Когда любовь, и с ней — тоску
На юном ты узнал веку,
Давалась трудно языку
Признаний речь;
И я учила, как в строку
Ее облечь.

Тебя порой безумный пыл{12}
В трясины страсти заводил;
Лучам обманчивых светил
Ты шел вослед;
Но светом этим все же был
Небесный свет!

А я учила, как верней
Воспеть любовь простых парней;
Ты славен стал в пределах всей
Моей страны;
И многие из лучших в ней
С тобой дружны.

Я не учу — и ты б не смог
Воспеть, как Томсон, лес и лог;
Возжечь, как Шенстон, огнь тревог{13}
В груди людской;
Излить, как Грей, чей светел слог,
В сердца покой.

Но подле несравненных роз
Цветет и скромный медонос;
И пусть вознес лесной колосс
Ветвей шатер —
Вблизи боярышник возрос,
И тешит взор.

Не сетуй же, и слез не лей;
И в меру сил — твори смелей;
И верь: ни милость королей,
Ни блеск наград
Не могут песне дать твоей
Желанный лад.

И вот речей моих итог:
Пребудь возвышен, прям и строг;
И верь: коль скоро ты сберег
В душе огонь,
То над тобой хранящий Бог
Простер ладонь.

Носи, поэт! — она рекла{14},
И подарила мне с чела
Венец невянущий — светла,
Добра, проста;
И прочь умчалась — как стрела,
Иль как мечта.