Фаина Раневская - Крымские каникулы. Дневник юной актрисы
Все только и говорят о том, что красные вернули себе Казань и что сделать это им помогла авиация. Не могу понять, откуда у них взялись самолеты и летчики. Допускаю, что самолеты могли быть захвачены, но все летчики, о которых мне доводилось слышать, были офицерами или «благородиями». Что им делать у красных? Это машинисты на поездах все сплошь большевики. Павла Леонтьевна этому не удивляется. Говорит, что нынче все так перемешалось, что не поймешь, кому на чьей стороне положено быть. Главные большевики все из «благородий». Ленин – сын действительного статского советника. Троцкий – сын богатого арендатора. Боюсь, как бы брат Яша не стал большевиком. Он такой мишигенер[54]. Наш отец кое-как смирился с тем, что его дочь стала актрисой, но сына-большевика он не переживет. В последнее время думаю о родителях чуть ли не каждый день. В душе неприятный осадок. Я сама, по своей воле ушла из дому, но то, что кричал мне вслед отец, превратило мой уход в изгнание. Понимаю, что отец, с его характером, не мог поступить иначе. Если я покидаю дом против его воли, то надо представить дело таким образом, будто это он меня выгнал. Иначе люди скажут… Ах, люди всегда найдут, что сказать! Не было еще так, чтобы они ничего не сказали. Могу предположить, что про меня болтали и болтают всякое, вплоть до того, что я поступила не в труппу, а в публичный дом.
Павла Леонтьевна вспоминала свои выступления в Казани. Она много где выступала и обо всех местах рассказывает необычайно интересно. Ее рассказы похожи на маленькие спектакли. Она не только рассказывает, но и показывает. После каждого рассказа Павлы Леонтьевны меня посещает чувство, будто я побывала в тех местах, о которых мне рассказывали.
24 сентября 1918 годаУ меня тройная радость. Павла Леонтьевна сказала, что, на ее взгляд, я доросла до Маши в «Чайке». Еще одна чеховская пьеса! Да еще «Чайка»! У Чехова нет плохих пьес, но «Чайка» мне дорога особенно, несмотря на то что свой псевдоним я позаимствовала из другой пьесы. «Чайка» – это такая комедия, которая бередит душу посильнее любой трагедии. Я видела эту пьесу много раз и еще чаще читала. Я знаю ее наизусть, но если кто-то спросит меня, о чем она, то я не смогу ответить. Слишком много вложил в эту пьесу Чехов. Любовь, верность, идеалы, прощение, раскаяние… Чтобы ответить, о чем сказано в «Чайке», нужно пересказать всю пьесу от начала до конца. От вопроса Медведенко: «Отчего вы всегда ходите в черном?» – до Дорновского: «Константин Гаврилович застрелился». Маша открывает каждое из четырех действий. Через ее маленькую трагедию, как через увеличительное стекло, показана большая трагедия Треплева. Но «малость» личной трагедии нисколько не умаляет образа Маши. И то, что она пьет водку и нюхает табак, ничего не умаляет. Напротив, подчеркивает цельность ее натуры. На этом заканчиваю с Машей, потому что для нее у меня есть другая тетрадь. Перехожу ко второй радости. Я получила письмо от мамы и деньги от отца. Деньги пришлись кстати (как будто они когда-нибудь бывают некстати?), потому что мы собрались переезжать из нашего кишащего клопами жилья в более приличное, за которое просили заплатить вперед за три месяца. Спрос на жилье испортил местных владельцев окончательно. Они выдумывают условия одно другого удивительнее. Могут и за год вперед плату запросить, несмотря на то, что это весьма большие деньги, и, кроме того, в наше беспокойное время никто не может знать, что будет через год. Тут на день вперед загадывать боязно, не то что на год. Переезд – моя третья радость. Я особенно рада тому, что избавила мою дорогую Павлу Леонтьевну от дум о задатке.
На самом деле радостей не три, а четыре. Ирочка перестала дичиться, стала прежней милой доброй девочкой. Мы с Павлой Леонтьевной так и не поняли, чем было вызвано ее былое отчуждение. Доходило до того, что я начинала думать, будто причина во мне. Дети ревнивы (я сама была очень ревнивым ребенком), и Ирочке могло не понравиться то, что в их семье появился новый человек. Несмотря на всю мою любовь к ней. Я предпочитаю не погрязать в догадках, а радуюсь тому, что плохое осталось позади.
28 сентября 1918 годаДеньги тают, как апрельский снег. Цены не просто растут, они летят вверх. Умные люди советуют скупать золото. Не камни, потому что камни легко подделать, а именно золото. С удовольствием последовала бы этому совету, если бы имела на что купить золото. Если в Евпатории мы успокаивали себя тем, что скоро все наладится (скоро – это к осени), то теперь не знаем, что и думать. Газеты пишут одно, слухи утверждают совершенно противоположное. Англичане с французами высадились в Архангельске и Владивостоке, но отчего-то игнорируют Одессу и Крым. Нашу труппу вдруг охватили политические разногласия. У каждого свои предпочтения: кто вдруг оказался кадетом, кто монархистом, а кто и эсером. Спорят тихо, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания (эпизод с обыском еще не забыт), но ожесточенно. Впрочем, это к лучшему. По моему мнению, в актерской среде непременно должны бурлить какие-то страсти. Они делают игру более выразительной.
Мой недруг А. М. выкинул фортель. Устроил скандал, обвинив Е-Б. во всех мыслимых и немыслимых грехах, в первую очередь в нечутком отношении к актерам, и заявил о своем уходе. Пока Е-Б., не ожидавший ничего подобного, лепетал об обязательствах и контрактах, А. М. успел хлопнуть всеми дверями, попавшимися на его пути. Выйдя на улицу, он поднял вверх руки и выразительно проклял нашу труппу, Е-Б. и симферопольский Дворянский театр (именно в такой последовательности). Я недоумевала, что могло послужить истинной причиной скандала, в глубине души радуясь тому, что труппу покинул самый неприятный для меня человек. Мне, как и всем, было ясно, что дело тут нечисто и истинная причина ухода А. М. кроется не в Е-Б. Павла Леонтьевна разъяснила мне суть. Оказывается, А. М. предложили выгодный ангажемент в Одессе. Нечто подобное я и подозревала. А. М. из тех, кто способен удавиться за копейку. Правило «Кошерный грош лучше трефного золотого» – не для него. Хорошо, что А. М. есть кем заменить и наши спектакли не пострадают. Я оценила предусмотрительность Е-Б., который подобрал труппу столь искусно, что каждому всегда найдется замена. Теперь Лопухина будет играть И. Н., милый, добрый и очень застенчивый человек.
Встретила мою знакомую по Таганрогу С. И. Она в трауре. Ее муж погиб. Мне очень жаль С. И. Мне жаль всех, и тех, кто погиб, и их родных. С. И. собирается уезжать в Румынию, в Констанцу, к родственникам. Настроение у нее подавленное. Она предрекает всем нам скорую погибель. Понимая ее состояние, я тем не менее считаю, что она сильно сгущает краски. В душе моей теплится надежда на то, что все образуется. Безумие, охватившее Россию, не может длиться долго. Люди могут увлекаться разными идеями, но только до тех пор, пока они не увидят, к какому хаосу приводят эти увлечения. Я никогда не понимала смысла войн. Разве нельзя договориться по-хорошему? К тому же договариваются одни, а воевать приходится другим. Не знаю, что и думать. Никто не знает. Никто не понимает, что с нами будет дальше. Вчера поссорилась с И. Невероятно, но наш кудрявый поэт оказался рьяным социалистом, чуть ли не большевиком. Он начал рассказывать мне про эксплуатацию, пытался доказать, что хозяева обирают своих работников, присваивают себе их труд. Во мне проснулась купеческая дочь. Это совершенно несвойственное мне амплуа, но И. своими разглагольствованиями сумел задеть меня за живое. Мой отец, при всей суровости его характера, всегда относился к своим работникам хорошо и ничего не присваивал. Платил всегда столько, сколько было обещано, и рассчитывался в срок. И. в ответ на это начал городить какую-то несусветную чепуху, доказывая мне, что мой отец все равно присваивал себе что-то, иначе бы нам не на что было жить. Мне этого не понять. Если человек вкладывает капитал, открывает фабрику или магазин, то разве он не должен иметь от этого выгоды? Если не должен, то какой в этом смысл? Пустой гешефт не гешефт, а слезы. Слово за слово, мы поругались. Я обозвала И. разными нехорошими словами, за которые мне сейчас стыдно. Вдруг И. нес всю эту чепуху только для того, чтобы произвести на меня впечатление? Мало ли чего не наговорят мужчины в надежде прослыть оригиналами? Достаточно вспомнить, какие глупости изрекали с умным видом кавалеры моей сестры. У мамы доставало терпения на то, чтобы выслушивать их с серьезным видом, а я начинала смеяться, и меня прогоняли. Мне было обидно. Я же не сделала ничего плохого, только смеялась. При случае помирюсь с И. Это очень легко сделать. Достаточно попросить его прочесть собственные стихи (долго упрашивать не придется) и похвалить какую-нибудь рифму. Творческие натуры так падки на лесть… Я не исключение. Даже когда чувствую, что мне расточают незаслуженные комплименты, все равно радуюсь. Павла Леонтьевна говорит, что это от того, что я еще «не накушалась», не пресытилась славой. Не уверена, что когда-нибудь смогу ею пресытиться. Слава, как и деньги, не может быть избыточной.
