Уильям Шекспир - Трагедии. Сонеты

Он не увидит.
Вон, гадостная слизь! Наружу хлынь!
Ну, где твой блеск?

О тьма! О безутешность!
О мой Эдмунд! Сыновнюю любовь
Раздуй в пожар и отомсти за это!

Не стоишь ты того, чтоб называть
Его по имени. Тебя он выдал.
Он верен нам, и честь ему не даст
Жалеть тебя.

О, как я ошибался!
Эдгар был оклеветан!.. Небеса,
Помилуйте, спасите мне Эдгара!

Гоните в шею! Носом пусть найдет
Дорогу в Дувр. — Милорд, мой друг, что с вами?

Я ранен. Дайте обопрусь. Идем. —
Слепца — за дверь, а мертвого холопа —
На свалку. — Только б кровью не истечь!
Не вовремя я ранен. Дайте руку.

Да, ежели такого человека
Минует кара, — нет ни в чем греха.

А ежели она умрет старухой, —
Чудовища заменят женский пол.

Давайте-ка пойдем за ослепленным
И Тома сумасшедшего возьмем
Ему в поводыри. Он очень годен
Для этой цели.

Я хочу достать
Белков и льна для перевязок графу.
Пойдем. Помилуй небо старика!

Отверженным быть лучше, чем блистать
И быть предметом скрытого презренья.
Для тех, кто пал на низшую ступень,
Открыт подъем и некуда уж падать.
Опасности таятся на верхах,
А у подножий место есть надежде.
О ветер, дуй! Ты стер меня во прах,
Мне больше нечего тебя бояться.
Однако кто там?

Это мой отец!
С поводырем! О мир, о мир превратный!
Несчастья так нам ухудшают жизнь,
Что облегчают смерть.

Восьмой десяток,
Как я у вас и вашего отца,
Мой добрый граф, возделываю землю.

Уйди, мой друг. Меня уж не спасти,
А ты себя погубишь.

Как без зренья
Найти вам путь?

Нет у меня пути,
И глаз не надо мне. Я оступался,
Когда был зряч. В избытке наших сил
Мы заблуждаемся, пока лишенья
Не вразумят нас. Бедный мой Эдгар,
Несчастная мишень слепого гнева
Отца обманутого! Если б мне
Дожить, чтобы рукой тебя ощупать,
Мне кажется, опять бы я прозрел!

Кто тут?

О боги! Разве был я вправе
Сказать, что я достиг предела мук?
Ближайший миг прибавил мне страданья.

Вот бедный Том.

И хуже может стать.
Пока мы стонем: «Вытерпеть нет силы», —
Еще на деле в силах мы терпеть.

Куда идешь, приятель?

Это нищий?

И полоумный.

Он не так уж глуп,
Раз кормится. Вчера я видел в бурю
Такого же. «Подобный человек —
Как червь», — подумал я и вспомнил сына
С предубежденьем. Много я с тех пор
Успел узнать. Как мухам дети в шутку,
Нам боги любят крылья обрывать.

Ну, как теперь? Нелегкое занятье
Разыгрывать шута перед лицом
Его и своего страданья. — Мир вам!

Что это, голый нищий?

Да, милорд.

Тогда ступай. Достань мне, сделай милость,
Из платья что-нибудь, чтоб приодеть
Нагую эту душу. Ты догонишь
Нас по дороге в Дувр. Я взять хочу
Его в поводыри.

Он полоумный.

В наш век слепцам безумцы вожаки.
Исполни просьбу и ступай отсюда.

Я дам ему свой праздничный наряд,
И будь что будет.

Эй, голяк!

Том зябнет.

Я больше притворяться не могу!

Поди сюда!

А притворяться надо.

Да будет мир глазам твоим в крови!

Скажи, ты знаешь Дуврскую дорогу?

Вот кошелек. Возьми его, бедняк.
Ты стерт во прах небесною десницей.
Своей бедой ослаблю я твою.
Всегда б так было, боги! О, когда бы
Пресытившийся и забывший стыд
Проснулся и почуял вашу руку
И поделился лишним! Всем тогда
Хватило б поровну! — Бывал ты в Дувре?

Да, господин.

Там есть один утес,
Большой, нависший круто над пучиной.
Поможешь мне взобраться на обрыв?
Я награжу тебя. Оттуда больше
Не надо будет мне поводыря.

Дай руку. Бедный Том тебя проводит.

Граф, будьте гостем. Я удивлена,
Что миротворец-муж мой нас не встретил.

Где герцог?

Здесь, его нельзя узнать.
Я говорю, что высадилось войско, —
Смеется. Говорю, что вы в пути
И едете сюда, а он: «Тем хуже».
Про Глостера измену говорю
И доблестное поведенье сына, —
Он отвечает мне, что я дурак
И будто все толкую наизнанку.
Что неприятно, то его смешит,
Что радовать должно бы, то печалит.