Ингмар Бергман - Улыбки летней ночи
Хенрик. Если я и скажу, ты все равно не поймешь.
Анна. Я требую, чтобы ты сказал мне, как называется книга.
Он молча протягивает ей книгу. Она смотрит на непонятные еврейские буквы и швыряет книгу на стол.
Хенрик. Вот видишь.
Анна. Что за омерзительный старый халат! Дай его мне. Я его сожгу.
Хенрик покорно сбрасывает халат и отдает его Анне. Фу, какой от него запах. Его, наверно, никогда не стирали. А что это у тебя за шлепанцы? Немедленно сними их, свинья ты этакая. Их я тоже сожгу.
Не говоря ни слова, Хенрик снимает шлепанцы и отдает их Анне. Ее глаза сверкают от подавленной ярости, капризные губы дрожат. Покорность Хенрика еще больше раздражает ее; она указывает на его трубку.
Как ты можешь курить эту омерзительную старую трубку? Она так дурно пахнет, что у меня дыхание перехватывает. Отдай ее мне.
Хенрик на мгновение заколебался, лицо его потемнело от гнева. Но, подумав, он отдает ей трубку.
А теперь ты получишь оплеуху за то, что флиртовал с Петрой. Тебе не стыдно?
Отвешивает ему оплеуху. Хенрик смотрит на нее в упор, и на глаза его навертываются слезы. Она замечает его печаль и ее глаза тоже наполняются слезами. Они безмолвно глядят друг на друга. Потом она бросает на пол халат, шлепанцы и трубку. Громко хлопает дверь, и Хенрик, оставшись один, смотрит вслед Анне, как будто ему являлся дух.
Она снова в гостиной, растерянная и грустная. Солнце сияет сквозь занавески, вспыхивают грани хрустальных светильников, канарейки поют в клетках.
Осторожно и боязливо она стучит в кабинет Фредрика. Оттуда слышится отрывистое «Войдите!».
В большой темной – с задернутыми шторами – комнате царит тишина и плавает сигарный дым. Фредрик сидит на стуле с высокой спинкой за большим столом, заваленным книгами и бумагами. Он курит толстую сигару; на носу у него пенсне, которое делает его немного не похожим на себя. Анна неслышно подходит к мужу, вынимает сигару у него изо рта и забирается к нему на колени. Обнимает его за шею и прижимается щекой к его подбородку. Фредрик терпеливо принимает ее ласки и поглаживает жену по спине и плечам. Он ощупью отыскивает сигару и затягивается, чтобы она не погасла. Анна смотрит на него, грустно улыбается, встает и, опустив голову, идет к двери.
Фредрик. Ты просто так заходила, детка, или тебе что-нибудь надо?
Анна. Нет, просто так. Извини, что помешала.
Она видит только спинку стула и клубы дыма. Тихо прикрывает за собой дверь и в третий раз идет в гостиную и стоит там одна.
С легким вздохом – ей грустно, она ощущает свою ненужность – Анна подходит к клетке с канарейками и какое-то время наблюдает за птичками, прыгающими с жердочки на жердочку.
Потом садится за свой швейный столик и берет пяльцы. Тишина.
Часы на комоде в стиле рококо бьют десять.
Петра, что-то мурлыча, проходит по комнате. Она виляет бедрами, а на пороге делает танцевальное па. Анна смотрит на все это и снова вздыхает. И тут раздается звонок в дверь. Анна поднимает голову и прислушивается. Два голоса. Потом в дверном проеме появляется Петра.
Петра. К вам графиня Малькольм, сударыня. Входит Шарлотта. Анна счастлива и бросается ее обнимать. Шарлотта тоже обнимает Анну; обе вполне искренни.
Анна. Шарлотта, как я рада! Петра, будь добра, принеси нам лимонаду, мороженого и печенья.
Шарлотта. Ну и жара! Точно в Иванов день.
Анна. Какое прелестное у тебя платье!
Шарлотта. То же самое я хотела сказать тебе.
Анна. Но у тебя еще и чудесный цвет лица. Хотелось бы мне выглядеть, как ты.
Шарлотта. А мне всегда хотелось выглядеть, как ты. Одно могу сказать – я бы не могла себе позволить ходить с распущенными волосами точно совсем юная девушка.
Анна. Но мы ведь почти ровесницы, разве нет?
Скажи правду, сколько тебе лет, Шарлотта?
Шарлотта. А тебе, милая Анна?
Анна. Девятнадцать, но скоро будет двадцать.
Шарлотта. Ну тогда я, конечно, на несколько лет постарше. Что у тебя нового?
Анна. Хенрик приехал домой. Он очень хорошо сдал свой последний экзамен.
Шарлотта. Кстати, как чувствует себя твой супруг?
Анна. По-моему, хорошо.
Входит Петра с лимонадом и печеньем. Пока дамы болтают, Анна наливает лимонад и подкладывает печенья Шарлотте и себе. Она сохраняет полнейшее самообладание и не выдает себя ни выражением лица, ни невольным движением.
Шарлотта. Стало быть, достопочтенный адвокат
Эгерман чувствует себя хорошо. Он не простудился?
Анна. А почему бы ему простудиться в такую жару?
Шарлотта. Ночью, конечно, было холоднее.
Анна. Я не понимаю тебя, моя дорогая.
Шарлотта. Смешно, правда? Говорят, что ночью твоего мужа видели в городе.
Анна. Вероятно, у него была бессонница, и он вышел прогуляться.
Шарлотта. В ночной рубашке?
Анна. А почему бы ему не прогуляться в ночной рубашке, если ему так хочется?
Шарлотта. Говорят, он вышел из квартиры мадемуазель Армфельт – ну, знаешь, той актрисы.
Анна. Фредрик всегда любил театр.
Шарлотта. Говорят, в доме у этой актрисы происходят настоящие оргии.
Анна. Хочешь еще печенья, Шарлотта?
Шарлотта. Это твоя старая Беата пекла?
Анна. Да, она сущий клад.
Шарлотта. Ты ведь знаешь, я не сплетница.
Анна. А что, если я уже все знаю?
Шарлотта. То есть он сам признался?
Анна. Разумеется.
Шарлотта. Не пытайся меня в этом убедить.
Анна. Во всяком случае, так оно было на самом деле. Шарлотта. Не верю.
Анна. Я полагаю, что у фрекен Армфельт он встретил твоего мужа.
Шарлотта. Не понимаю.
Анна. Но, милая Шарлотта, весь город знает, что у графа любовная связь с мадемуазель Армфельт. (Нос у Анны чуть побелел, а глаза потемнели, но держится она совершенно спокойно и естественно.) Шарлотта. Возможно. Мне нет дела до того, чем занимается эта грязная свинья, и я плачу ему той же монетой.
Анна. Бедная Шарлотта.
Шарлотта разражается рыданиями столь бурными, что лимонад из ее бокала проливается на серебряный поднос, на печенье и на ковер. Она плачет, не таясь и не стесняясь Анны, которая сидит молча, не шелохнувшись.
Шарлотта. Я ненавижу его, ненавижу, ненавижу, ненавижу! (Представив себе, как сильно она его ненавидит, она вдруг перестает плакать и покусывает кончики пальцев.) Мужчины – настоящие животные. Они глупы и тщеславны и с головы до ног заросли волосами. (Она вытирает слезы ладонями и глубоко вздыхает. Ее губы дрожат, как будто она вот-вот снова расплачется.) Он улыбается мне, целует меня, приходит ко мне ночью, заставляет меня терять рассудок, ласкает меня, говорит мне нежные слова, дарит цветы, всегда желтые розы, рассказывает о своих лошадях, своих женщинах, своих дуэлях, своих солдатах, своей охоте – говорит, говорит, говорит. (Ее голос прерывается всхлипом. Она отворачивается, чтобы Анна не видела ее лица. Еле слышно.) Любовь отвратительна. (Она закусывает губу и внезапным резким движением поворачивается к Анне.) Несмотря ни на что, я люблю его. Я готова ради него на все. Понимаешь? На все. Только бы он потрепал меня по щеке и сказал: «Моя верная собачка».
Недолгое молчание. Анна смотрит на подругу со смешанным чувством страха и невольного восхищения.
Анна. Бедная Шарлотта.
Шарлотта. Эта Дезире с ее силой и независимостью. Никто не может взять над ней верх, даже Карл-Магнус. Поэтому-то он так и одержим ею.
Анна. Я ее не знаю.
Шарлотта. Всех мужчин влечет к ней, не понимаю почему. (Некоторое время Шарлотта сидит молча в поисках ответа на этот вопрос. Потом пожимает плечами и вдруг снова становится самой собой.) Хорошо, что ты все знала. Значит, я не огорчила тебя. Анна. Нет, не огорчила.
Шарлотта. Возможно, она никогда никого не любила.
Анна. Прости меня, что ты сказала? Ты о ком? Шарлотта. О Дезире. Возможно, она никогда никого не любила. Возможно, она любит только себя. Отворяется дверь, и входит Фредрик. У него по-прежнему сигара во рту и пенсне на носу. В руке письмецо. Фредрик. Здравствуйте, графиня. Очень рад, что вы навестили мою жену. Надеюсь, вам не скучно вдвоем.
Анна. Ну что ты, друг мой.
Фредрик. Между прочим, милая Анна, я только что получил приглашение к старой фру Армфельт, в ее имение Рюарп.
Шарлотта. А, это, кажется, мать Дезире Армфельт.
Фредрик. По-моему, да.
Шарлотта. Тогда, возможно, мы познакомимся с великой артисткой. Вот будет чудесно!
Фредрик. Вы тоже приглашены, графиня?
Шарлотта. Я и мой муж. Подумайте, как интересно!
Анна. Поезжай один. Мне не хочется.
Фредрик. Тогда я пошлю отказ от имени нас обоих.
Он слегка кивает, кланяется Шарлотте и идет к двери.
Анна кричит ему вслед.
Анна. Погоди! Я передумала,
Фредрик. Значит, мы едем?
Анна. Да, благодарю. Это будет очень интересно.
Фредрик снова направляется к двери,
Фредрик, как ты себя чувствуешь?
Фредрик. Я? Отлично. Пожалуй, слегка простужен, но разве что самую малость. (Он прокашливается и переводит взгляд с одной женщины на другую, но их лица непроницаемы. Вернувшись к себе в кабинет, он садится за стол и некоторое время курит, задумчиво глядя в окно. Затем достает бумажник и вынимает из него фотографии Анны. Он раскладывает их в ряд на столе и одну за другой трогает указательным пальцем. Его пенсне запотевает. Ему приходится снять его и протереть носовым платком. Он поднимает его и смотрит на свет. Лицо у него напряженное, а в глазах – затаенное горе. Бормочет.) Не понимаю…
