Рихард Вагнер - Валькирия

Брунгильда начинает медленно подымать голову.

Брунгильда
(сначала робко и тихо, затем более уверенно)
Так ли позорно
дело мое,
что так позорно
ты дочь свою казнишь?
Так ли низка
Брунгильды вина,
что так унизить
ее ты решил?
Так ли бесчестна
дерзость моя,
что ты обрек
на бесчестье меня?
(Она понемногу поднимается, но некоторое время еще продолжает стоять на коленях.)
Отец, молви!
В очи взгляни мне,
гнев свой смягчи
строгость забудь
и ясно мне сам
открой мой грех,
что тебе упорно велит
оттолкнуть дорогое дитя!

Вотан
(не меняя положения, строго и мрачно)
Дело твое
само являет твой грех!

Брунгильда
Воле твоей
была я верна...

Вотан
Велел ли я
стать за Вельзунга в битве?

Брунгильда
Так мне приказал
властитель бойцов!

Вотан
Но ведь решенье это
взял я назад!

Брунгильда
Решенье твое
отторгнула Фрика:
чужою волей плененный,
ты себе стал врагом.

Вотан
(тихо и горько)
Видя, что ты все постигла,
велел я смириться тебе;
но ты отца
слабым сочла!
И должен забыть он измену?
Иль пред ним так ничтожна дочь?

Брунгильда
Я мало знаю, —
одно лишь я знала:
что ты Вельзунга любишь.
В разладе с собою
ты решил
расстаться с этой любовью.
Другое видел
ты пред собой,
надрывая сам
сердце свое:
что Зигмунд должен погибнуть!

Вотан
Ты знала о том —
и стала все ж за него?

Брунгильда
(тихо начиная)
Ибо взор мой видел
любовь лишь твою,
но от этой любви
ты вынужден был
в страшной тоске отвернуться!
Мне, привыкшей в битвах
твой тыл охранять, —
мне виден был тот,
кто стоял за тобой:
Зигмунд смущал мой взор! —
Вот я предстала ему...
Смерть возвещая,
речь с ним вела...
Я проникла в святость
доблестных мук.
стоны героя
мне громко звучали:
страсти свободной
страшная боль,
скорбного духа
мощный порыв!
Услыхал мой слух,
увидал мой взор
то, что тайно тлело
огнем священным
в сердце моем...
Я дивилась —
в страхе, в стыде...
Лишь о страдальце
думать могла я:
с ним разделить
победу иль гибель, —
вот что осталось
Брунгильде избрать! —
Ты мне любовь такую
в грудь вдохнул,
твоею волей
Вельзунг стал мне люб;
и, помня ее,
жребий выбрала я!

Вотан
Ты свершила то,
что свершить и сам я мечтал,
но что рок двойной
не дал мне совершить!
Ты просто и легко
там вкусила блаженство,
где грудь мою
пожирал огонь,
где я принужден был
злой судьбой —
из любви к вселенной
родник любви
заглушить в измученном сердце?
И там, где в тоске
я с собою боролся,
в бессильном гневе
рвался и падал,
где безнадежной
жажды порыв
внушил мне ужасную мысль —
уничтожить мной созданный мир
и мои страданья с ним вместе: —
там радость сердца
ты познала,
там умиленья
сладкий восторг,
смеясь, ты в чаше
любви пила, —
чтоб я, страждущий бог,
горькую желчь лишь вкушал?
(сухо и коротко)
Так живи и впредь
легкой судьбою:
союз наш разбила ты.
Расстаться должны мы;
мне больше нельзя
с тобой шептаться тайно;
вдали мы будем
жить друг от друга:
тебя больше нигде
никогда отец твой не встретит!

Брунгильда
(просто)
Тебе бесполезна
дочь была,
понять не сумела
воли твоей;
а самой мне разум
одно лишь внушал:
любить то, что ты любил. —
Если, прощаясь
со мной навеки,
ты ломаешь созданье свое
души своей же.
долю бросаешь, —
то все же ты не забудешь,
что я — твое дитя!
Ты часть себя
не станешь бесчестить,
ты не захочешь
мой стыд принять:
ты сам будешь унижен,
видя Брунгильды позор!

Вотан
Ты шла блаженно любви вослед:
пусть же твой муж поведет тебя!

Брунгильда
Если должна Брунгильда,
тебя и Валгаллу покинув,
властителю-мужу
покорно служить, —
во власть раба
меня не бросай!
Героем гордым
пусть будет он!

Вотан
Мой жребий отвергла ты, —
и я не властен в твоем.

Брунгильда
(тихо, с интимной таинственностью)
Геройский ты род породил, —
он вырастить труса не может:
великая ветвь, — я знаю, —
украсит Вельзунгов ствол...

Вотан
Кончился Вельзунгов род!
Тебя отвергнув,
бросил я их
в добычу зависти злой!

Брунгильда
То, что ты бросил, —
мной спасено:
(тайно)
Зиглинда плод
священный хранит;
в слезах, в страданьях
неслыханно тяжких
сына-героя она родит...

Вотан
Не жди от меня
помощи им:
чужды будут
оба мне!

Брунгильда
(все также тайно)
Поможет им меч.
что вручил ты сыну...

Вотан
(быстро)
И что сам я в куски разбил!
(молчание)
Зачем, дитя,
ты дух мой смущаешь!
Свой жребий прими, —
как выпадет он:
избрать его мне нельзя! —
Но в путь мне пора,
вдаль от тебя;
промедлил долго я здесь...
От отступницы прочь отвернусь, —
надежд ее
не должен я знать:
наказав ее,
я расстанусь с ней!

Брунгильда
Что претерпеть
должна Брунгильда?..

Вотан
Я крепким сном
сомкну твой взор:
кто здесь разбудит тебя, —
того ты станешь женой!

Брунгильда
(бросаясь на колени)
Но свяжут меня
сна оковы, —
и я достанусь
в добычу трусу!
Одно исполнить ты должен, —
святого страха мольбу!
Ты спящую скроешь
оградою грозной, —
чтоб лишь бесстрашный,
гордый герой
здесь на скале
меня нашел!

Вотан
Смела чрезмерно
твоя мечта!

Брунгильда
(обнимая его колени)
Одно лишь это исполни!
Отец, уничтожь
дитя свое,
убей нещадно
любимую дочь
и развей мой прах
могучим копьем, —
но не дай, жестокий,
мне низкий, тяжкий
позор принять!
(в диком воодушевлении)
Вели, отец,
чтоб знойное пламя,
утес окружая,
вспыхнуло здесь!
Пусть лижет огонь,
и жжет, и грызет
всех робких, посмевших дерзко
приблизиться к страшной скале!

Вотан, побежденный и глубоко взволнованный, быстро оборачивается к Брунгильде, поднимает ее и растроганным взором глядит ей в глаза.

Вотан
Прощай, мой светоч,
гордость моя!
Доблести цвет,
святое дитя!
Прощай! Прощай! Прощай!
Мы расстаемся,
и лаской нежной
тебя я не встречу;
ты не помчишься в бой
рядом со мною,
не дашь мне меда чаши...
Если я должен
сердца отраду —
твой радостный образ утратить, —
пусть брачный огонь
для тебя загорится,
какой для других не горел!
Море огня,
скалу окружив,
преградою грозной
робкому встанет:
на утес Брунгильды
трус не взойдет!
Невесту взять
сможет лишь тот,
кто свободней, чем бог, твой отец!

Брунгильда, растроганная и восхищенная, припадает к груди Вотана: он долго держит ее в своих объятиях. — Она снова откидывает назад голову и, продолжая обнимать отца, с торжественным умилением глядит ему в лицо.

Вотан
О, звезды светлых очей,
что я так часто ласкал, —
когда твой взор
пылал отвагой
и детским лепетом
уст твоих
хвала героям лилась!..
Лучезарный блеск этих глаз
мне часто в буре сверкал, —
когда надежды
томили мне сердце
и мир блаженно
обнять я жаждал
в тоске злой и безмерной...
В последний раз
свет ваш я пью,
прощальной лаской
целую вас!..
Сияйте счастливцу,
звезды очей, —
а мне, вечному богу,
вы навеки померкли!..
(Он берет ее голову в обе руки.)
Бессмертный, прощаясь с тобой,
бессмертье снимает с тебя!

Вотан долгим поцелуем целует Брунгильду в оба глаза. Она в тихом изнеможении, закрыв глаза, опускается к нему на руки. Он нежно ведет ее и укладывает на низком моховом холме, над которым могучая ель раскинула свои широкие ветви.

Вотан глядит на Брунгильду и затем замыкает ее шлем. Взгляд его снова останавливается на фигуре спящей дочери, которую он теперь совершенно закрывает большим стальным щитом Валькирии.

Медленно отходя, Вотан еще раз горестно оглядывается. Наконец он торжественно и решительно идет на средину сцены и направляет острие своего копья на большой скалистый камень.

Вотан
Логе, внимай!
Слушай мой зов!
Ты однажды предстал
огнем предо мной.
и меня ты покинул
пылающим вихрем:
так и теперь
снова явись!
Сюда, беглое пламя!
Разлей мне здесь волны свои!
(С последующими словами он трижды ударяет копьем о камень.)
Логе! Логе! Ко мне!

Из камня вырывается огненный луч, постепенно разгорающийся в светлое пламя: вспыхивают ярко колеблющиеся волны огня.

Буйные языки пламени окружают Вотана. Повелительным взмахом копья он указывает огненному морю крайнюю окружность горы, где оно должно разлиться: огонь тотчас же направляется в глубину сцены, где и начинает беспрерывно пылать на краю откоса.

Вотан
Кто знает страх
пред этим копьем, —
тот не пройдет
огня никогда!

Вотан простирает копье жестом заклинания. — Взором, полным муки, он оглядывается на Брунгильду, затем медленно начинает удаляться. — Он в последний раз поворачивает голову и смотрит назад. — Проходя сквозь огонь, он исчезает. — Занавес падает.