Николай Коляда - Для тебя
СЛАВА. Это что – любовь, по-твоему?
ИРА. А что это? Что-о-о-о?! Плата за ночные развлечения, за похоть свою?! Да? Ты это думаешь?
СЛАВА. Прекрати говорить пошлости!
ИРА. Я твоим языком говорю!
СЛАВА. Я так никогда не разговариваю.
ИРА. Разговариваешь.
СЛАВА. Это не любовь.
ИРА. Нет, вы подумайте, что он говорит: я платила ему за секс таким вот образом! За секс?!!!
СЛАВА. Имей в виду, предупреждаю тебя, предупреждаю, что я этого не говорил, нет, не говорил! Ты придумала всё это только что, а теперь будешь утверждать, что это я сказал! Ты всегда так! Я ничего не говорил!
ИРА. Правда глаза колет!
СЛАВА. Какая правда?!
ИРА. То, что ты сейчас сказал!
СЛАВА. Ничего я не говорил!
ИРА. Так и есть – сказал!
СЛАВА. Ну хватит, хватит!
Молчат. Долго молчат. Ходят по комнате.
ИРА. Детей он захотел… Посмотрите, как он красиво заговорил! Миссия! Главное дело жизни! Как заговорил! Да из тебя делатель детей – как из говна пуля! Ты гнилой насквозь, насквозь, совершенно, насквозь больной! То печень, то сердце, то задница, то ещё чего! Вся спина в прыщах простудных, вечно, вечно! Противно смотреть, противно до твоей спины мне дотрагиваться было! Фу! Гнилой! Гнилой, гнилой, гнилой!!!!
СЛАВА. Замолчи!!! Или я тебя сейчас… ударю!!! (Рыдает. Сел на пол, складывает вещи. Долго плачет). Уйду… Уйду… Сейчас же уйду… Чем так жить, лучше на вокзале, правда, валяться под скамейкой, под забором… За что я такой несчастный?! (Рыдает). Любовь не может быть такой! Любовь от прикосновения человека к человеку происходит! И приходит! Когда дотрагиваешься, а сердце уже стучит, стучит, стучит! Вот что такое любовь!
ИРА. А-а-а?! Так ты уже к кому-то притрагивался, значит, да? Уже, значит, знаешь, что такое истинная любовь? Притрагивался? Притрагивался?
СЛАВА. Да! Притрагивался! Притрагивался!
ИРА. Ясно. Значит – не притрагивался. Ясно. Кто ж тебе позволит-то к себе прикоснуться? Кому ты нужен-то. Никому. Из телевизора всё узнал. Начитался книжек. Молодец. В Библии прочитал, да?
СЛАВА стонет.
СЛАВА. Я больше слова не скажу! Я сейчас в окно выпрыгну! Ты меня до срыва довела! До нервного срыва! Я сейчас в окно выпрыгну!!! Хватит!!! Хватит!!!
Молчание. ИРА смотрит в окно.
ИРА (тихо). Дура я. Дура. Правильно. Разве любовь, когда человека кормишь с ложечки, одеваешь его, купаешь его, спинку трёшь, носишься за ним, на работу звонишь: «Ты шарфик не забыл? Здоровье как? Закрой форточку! Не ходи по морозу! Тебе это и это – вредно!»… Это – не любовь. Конечно, не любовь. А так что-то. Неизвестно что. Я виновата во всём сама. Дура. Было когда-то ощущение, что ты спас меня, я спасла тебя… Но проходит много лет, выясняется, что это не любовь, а привычка была. Выясняется, что надо детей, что надо освободиться от снов и кошмаров, что – я, я, я, я, я… Вот что тебя волнует. И потому – развод. (Молчит). Ладно. Чёрт с тобой. Буду жить одна. Легче одной. Никто меня зато не попрекнёт, не поторопит, не закричит, не обзовёт дурой, идиоткой. Чёрт с тобой…
Молчание.
Что ж делать, раз не заладилась моя жизнь с самого начала… Так и будет теперь ползти, как черепаха, плестись до самой смерти. Ну, что же. Заведу себе собаку. Буду с ней разговаривать. Кормить её буду. Лечить. Она хоть будет преданной. Это уж точно. В обиду не даст никому. (Молчит). Хотя зачем мне собака? У меня Маня есть. Манечка. Она, моя ласточка, моя, моя… (Встала на колени, гладит черепаху). Никому не отдам, крохотулечку мою… Моя будет, бедная моя… Только моя и ничья больше… И слава Богу… То есть, Слава тут не при чём… Был у нас Слава – ну и славься ты, Слава, на других дворах, не на нашем… (Раздевается, раскладывает постель). Давай, Маня, спать. Завтра на работу. Ложись и ты… Выключить тебе, Маня, свет? (МАНЯ ест быстро-быстро). Ну, поешь, поешь, моя милая, поешь ещё… Мало ты поела, мало… (Легла в постель). Ну?
СЛАВА. Что – ну?
ИРА. Ты не будешь ложиться спать?
СЛАВА. Куда спать?
ИРА. Ну, на полу там. Можешь даже рядом со мной ложиться, на полу ведь неудобно для спины…
Пауза.
Не трону тебя, не бойся, не нужен… Ну, ложись?
Молчание. СЛАВА смотрит на ИРУ.
СЛАВА. Я сейчас ухожу.
ИРА. А-а. Ну да, ну да. Ключи оставь на холодильнике. Ты же даришь мне квартиру. Только не хлопай дверью что есть силы, как ты умеешь. А осторожненько прикрой… А я буду спать. Спать, спать, спать… (Выключила торшер, который стоит у кровати, накрылась пледом).
Молчание. СЛАВА собрал вещи. Оглядел квартиру. Встал у окна, смотрит на сияющий огнями город.
СЛАВА. Господи, сколько народу не спит… И чего не спят, чего свет палят? Не понимаю… Неужели все разводятся… Господи, Господи, сколько на свете горя-несчастья…
ИРА (громко). Я сплю.
СЛАВА сел. Решился, встал, пошёл с чемоданом к двери.
СЛАВА. Ну, всё.
Взял по дороге к двери черепаху.
ИРА. Я сплю, но не до такой же степени. Положи черепаху.
СЛАВА. Он – мой.
ИРА. Она – моя.
СЛАВА. Хватит.
ИРА. Хватит.
СЛАВА. Кончен разговор.
ИРА. Кончен разговор.
СЛАВА. Замолчи.
ИРА. Замолчи. Положь, где взял.
СЛАВА. Не положу.
ИРА. Положишь.
СЛАВА. А я говорю – не положу.
ИРА. А я говорю – не положишь. То есть, положишь, положишь.
СЛАВА положил МАНЮ на пол.
СЛАВА. Хорошо. Пусть. Я пошёл.
Идёт к двери. ИРА встала с дивана.
ИРА (включила торшер). Постой.
СЛАВА. Что?
ИРА. Уже, что ли?
СЛАВА (обувается). Уже. Пока.
ИРА. Постой, постой. Ладно, забери его, если он тебе так сильно нужен.
СЛАВА. Она мне – не нужна.
ИРА. Мне – тоже. Он будет напоминать мне о тебе. Не нужен он мне. Его кормить надо, как тебя.
СЛАВА. Она не моя. Твоя.
ИРА. От него мужиком пахнет. Мне не нужен мужик в доме. Мне не надо его. Забирай.
СЛАВА. Всё. Пока.
ИРА. Всё?
СЛАВА. Всё. Ухожу.
ИРА сползает с кровати, хватает СЛАВУ за ноги.
ИРА. Слава… Славочка… Не губи меня, пожалуйста… Я сразу же с собой что-нибудь сделаю… Я сразу же умру без тебя… Вся моя жизнь была для тебя… для тебя… Для тебя… Я сразу же умру… Ты из подъезда выйдешь, а я из окна выкинусь, к твоим ногам упаду… Славочка, миленький, я не могу без тебя…
СЛАВА. Не ёрничай, не стыдно…
ИРА. Так и будет, вот увидишь, так и будет, Слава…
СЛАВА. Не паясничай, сказал! Или я сейчас сам выпрыгну из окна! (Плачет).
ИРА. Славочка, Славочка… как угодно жить, но только с тобой… Мой милый… мой любимый… любимый мой… единственный мой… как угодно… я для тебя… я не смогу без тебя… я всё для тебя… любимый… для тебя… без тебя я… без тебя… я для тебя… для тебя…
Сели на пол. Плачут.
Молчание.
МАНЯ тяжело-тяжело вздохнула и сказала на всю квартиру громко и грустно:
ЧЕРЕПАХА МАНЯ. Не ругайтесь вы… Ну, не надо, а? Пожалуйста… Не ругайтесь…
Молчание.
ИРА. А?
СЛАВА. А?
Смотрят в потолок.
ЧЕРЕПАХА МАНЯ. Я здесь, внизу… Это я, черепаха Маня, говорю вам: не ругайтесь вы… Люди, вы – черепахи. Вы все черепахи. Облезлые, одинокие, маленькие, глухие, беспомощные, слепые, треснутые, изолентой перевязанные… Глазами ничего не видите, ушами ничего не слышите. Поедите да спите. Поедите да спите. Такая короткая жизнь у вас – триста лет, и все триста лет так – в своём панцире. Эх, вы… Черепахи вы, черепахи… Все черепахи. Нашли друг друга, так живите и не ругайтесь… У меня вот нет половинки. И никто не сходит на птичий рынок, никто не купит черепахе черепаха… Мне надо ползти через весь город, всю жизнь, триста лет, чтобы найти его… Искать, искать, искать… А вам и искать не надо. Только лапу протянуть: вот он, человек-черепаха, который-которая для тебя… А вы ругаетесь… Такая короткая жизнь – триста лет… ругаетесь… ругаетесь…
МАНЯ вздохнула, закрыла глаза и уснула. Маленькая слезинка выкатилась из-под закрытых век.
Уснула МАНЯ. Спит. Спи. Спи, Манечка … Спи.
СЛАВА смотрит на ИРУ. ИРА смотрит на СЛАВУ.
ИРА гасит свет, подходит к окну, смотрит на город.
СЛАВА подходит к другому окну, смотрит на город.
Молчат. Спит МАНЯ.
Вот и всё.
А что будет дальше – я не знаю. Откуда мне-то знать, я что – Господь Бог?
Наверное, наверное, наверное всё-таки начнутся наконец-то светлые-светлые дни, без «чернухи». Так хочется. Может быть, начнутся, а?
Конечно, начнутся. Должны начаться светлые дни, должны…
Я верю: начнутся светлые дни.
И для тебя, и для меня, и для него, и для неё. Для нас.
Конец.
апрель 1991 года
