Фридрих Дюрренматт - Ромул Великий
Ромул. Фалернского. В такие времена надо пить самое лучшее.
Ахилл ставит на стол бокал. Пирам наливает.
Пирам. Ваше величество, это последняя бутылка фалернского семидесятого года.
Ромул. Оставь ее здесь.
Ахилл. Императрица желает поговорить с вашим величеством.
Ромул. Пускай императрица войдет. Второй светильник мне больше не нужен.
Камердинеры кланяются и уходят. Пирам уносит светильник, стоящий у кровати. Теперь освещена только авансцена. Лунный свет на заднем плане становится ярче. В глубине сцены появляется Юлия.
Юлия. Обергофмейстер сбежал к германцам. Я же тебя предупреждала насчет этого Эби.
Ромул. А чего бы ты хотела? Чтоб германец умирал за римлян?
Молчание.
Юлия. Я пришла поговорить с тобой в последний раз.
Ромул. Ты в дорожном костюме, дорогая.
Юлия. Этой ночью я отплываю на Сицилию.
Ромул. Тебе нашли рыбачью лодку?
Юлия. Плот.
Ромул. А это не опасно?
Юлия. Оставаться еще опаснее.
Молчание.
Ромул. Ну что ж, счастливого пути.
Юлия. Мы, вероятно, долго теперь не увидимся.
Ромул. Мы уже никогда не увидимся.
Юлия. Я буду продолжать сопротивление. Любой ценой.
Ромул. Самое нелепое, что можно придумать, это сопротивление любой ценой.
Юлия. Ты пораженец.
Ромул. Я просто считаюсь с фактами. Если мы станем защищаться, наша гибель будет еще страшнее. Может быть, это и величественно, но кому это нужно? Зачем раздувать пожар, когда все и так уже сгорело.
Молчание.
Юлия. Ты, стало быть, не хочешь, чтобы Рея вышла за этого Цезаря Рупфа?
Ромул. Нет, не хочу.
Юлия. И на Сицилию не хочешь ехать?
Ромул. Император не спасается бегством.
Юлия. Ты поплатишься головой.
Ромул. Прикажешь мне потерять голову заранее?
Молчание.
Юлия. Мы уже двадцать лет женаты, Ромул.
Ромул. Чего ради ты вспомнила этот прискорбный факт?
Юлия. Было время — мы любили друг друга.
Ромул. Ты отлично знаешь, что это вранье.
Молчание.
Юлия. Значит, ты на мне женился, чтобы стать императором?
Ромул. Ну, конечно.
Юлия. И ты смеешь спокойно говорить мне это в лицо?
Ромул. Разумеется. Наш брак был ужасен, но я не давал тебе повода заблуждаться насчет того, зачем я на тебе женился. Я женился на тебе, чтобы стать императором, а ты вышла за меня, чтобы стать императрицей. Ты стала моей женой, потому что я происхожу из высшей римской аристократии, а ты дочь императора Валентиниана от его рабыни. Я тебя узаконил, а ты меня короновала.
Молчание.
Юлия. Выходит, мы были нужны друг другу.
Ромул. Конечно.
Юлия. В таком случае, твой долг — ехать со мной на Сицилию. Мы принадлежим друг другу.
Ромул. У меня нет по отношению к тебе никакого долга. Ты получила от меня все, чего хотела. Ты стала императрицей.
Юлия. Нечего меня попрекать. Мы действовали одинаково.
Ромул. Нет, неодинаково. Между нашими поступками есть существенное различие.
Юлия. Я этого не нахожу.
Ромул. Ты за меня вышла из честолюбия. Всеми твоими поступками движет честолюбие. Вот и теперь ты из честолюбия не хочешь признать, что война проиграна.
Юлия. Я уезжаю на Сицилию потому, что люблю родину.
Ромул. У тебя не может быть родины. Ты любишь абстрактную идею государства, ведь она-то дала тебе возможность, выйдя замуж, стать императрицей.
Оба опять молчат.
Юлия. Ну, хорошо. Отчего не сказать правду? Отчего не поговорить друг с другом начистоту? Да, я честолюбива. Самое дорогое для меня — императорская власть. Я правнучка Юлиана, последнего великого императора. И я горжусь этим. А ты кто? Сын обнищавшего патриция. А тоже ведь честолюбив, иначе не стремился бы стать повелителем мира, а остался бы тем ничтожеством, каким был.
Ромул. Я пошел на это не из честолюбия, а по необходимости. То, что для тебя — цель, для меня — средство. Я стал нмператором из серьезных политических соображений.
Юлия. Когда же у тебя появились серьезные политические соображения? Двадцать лет, пока ты сидел на троне, ты только ел, пил, спал, читал и разводил кур. Ты никуда не выезжал из этой виллы, никогда не бывал в столице и довел финансы империи до того, что мы вынуждены жить, как поденщики. Единственное, что ты умеешь, это высмеять всякую мысль, которая тебе угрожает. Тобой руководили серьезные политические соображения? Да это наглая ложь. В мании величия Нерона или в безумии Каракаллы больше политического смысла, чем в твоем пристрастии к курам. Тобой владела только лень.
Ромул. Вот именно. Таково мое политическое кредо — ничего не делать.
Юлия. Ради этого не стоило становится императором.
Ромул. Только это и придало моему бездействию смысл. Какой же прок от безделья частного лица?
Юлия. А император, бездельничая, подрывает основы государства.
Ромул. Как видишь.
Юлия. Что ты хочешь этим сказать?
Ромул. Ты сама поняла, в чем смысл моего безделья.
Юлия. Но как же можно сомневаться в необходимости государства?
Ромул. Я не сомневаюсь в необходимости государства вообще, я сомневаюсь лишь в необходимости нашего государства. Оно до меня уже стало великой державой, и от этого пошли массовые убийства, открытый разбой, угнетение и ограбление других народов.
Юлия. Если ты такого мнения о великой Римской империи, не понимаю, зачем ты стал императором!
Ромул. Римская империя веками держится на том, что ею правит император. Таким образом, у меня не было другой возможности ликвидировать империю, кроме как самому стать императором.
Юлия. Либо ты помешался, либо весь мир сошел с ума.
Ромул. Я уверен в последнем.
Юлия. Стало быть, ты на мне женился только для того, чтобы разрушить Римскую империю?
Ромул. Других побуждений у меня не было.
Юлия. И ты с самого начала думал только о гибели Рима?
Ромул. Ни о чем другом.
Юлия. Ты сознательно препятствовал спасению империи?
Ромул. Вполне сознательно.
Юлия. Ты разыгрывал циника и прожорливого скомороха только для того, чтобы нанести удар в спину?
Ромул. Можно и так это формулировать.
Юлия. Ты меня обманул.
Ромул. Это ты во мне обманулась. Ты полагала, что я так же одержим властью, как ты. На это ты и рассчитывала. Да только расчет твой был неверен.
Юлия. Зато ты рассчитал верно.
Ромул. Риму конец.
Юлия. Ты предал Рим.
Ромул. Нет, я осудил Рим.
Они молчат, потом императрица в отчаянье восклицает.
Юлия. Ромул!
Ромул. Отправляйся на Сицилию. Мне больше нечего тебе сказать.
Императрица медленно уходит. В глубине сцены появляется Ахилл.
Ахилл. Государь!
Ромул. У меня пустой кубок. Налей еще вина.
Ахилл наливает.
Ты дрожишь?
Ахилл. Так оно и есть, ваше величество.
Ромул. Что с тобой?
Ахилл. Ваше величество не любит, когда я говорю о военном положении.
Ромул. Я же тебе это строго-настрого запретил. Военное положение я обсуждаю только со своим парикмахером. Он единственный, кто хоть что-то в этом смыслит.
Ахилл. Но вот и Капуя пала.
Ромул. Это, однако, не повод проливать фалернское.
Ахилл. Прошу прощения. (Кланяется.)
Ромул. Шел бы ты спать.
Ахилл. Принцесса Рея хотела поговорить с вашим величеством.
Ромул. Пускай войдет.
Ахилл уходит. Из глубины сцены появляется Рея.
Рея. Отец!
Ромул. Войди, дитя мое. Сядь рядом со мной.
Рея садится подле него.
Что ты хотела мне сказать?
Рея. Отец, Рим в опасности.
Ромул. Странно, что нынче все хотят поговорить со мной о политике ночью. А на это есть обед.
Рея. О чем же мне говорить?
Ромул. Ну, о чем говорят с отцом ночью? О том, что у тебя на сердце.
Рея. У меня на сердце Рим.
Ромул. Стало быть, Эмилиана, которого ты так дожидалась, ты больше не любишь?
Рея. Что ты, отец!
Ромул. Но не так пылко, как раньше, не так, как прежде любила?
