Фридрих Дюрренматт - Ромул Великий
Рея. Я должна полюбить другого?
Эмилиан. Ты должна полюбить того, кто спасет твою родину.
Рея. Но я люблю тебя!
Эмилиан. Вот я и жертвую тобой, чтобы Рим не погиб.
Рея. Ты хочешь меня опозорить, как опозорен сам?
Эмилиан. Мы должны подчиниться необходимости. Наш позор укрепит Италию, в нашем паденье она обретет новые силы.
Рея. Но если ты меня любишь, ты не можешь от меня этого требовать.
Эмилиан. Я могу требовать это только от тебя, потому что ты меня любишь.
Она глядит на него в ужасе.
Эмилиан. Ты сделаешь как я сказал, дочь императора. Твоя любовь безмерна.
Рея. Я сделаю, как ты сказал.
Эмилиан. Ты станешь его женой.
Рея. Я стану его женой.
Эмилиан. Подай же руку этому прочно стоящему на земле фабриканту штанов.
Рея повинуется.
Ну, Цезарь Рупф, теперь ты получил руку единственной дочери императора. На золотого тельца мы наденем свадебный венок, ведь по сравнению с тем неслыханным надругательством, которое совершается над человечеством, сводничество в наши дни просто добродетель.
Цезарь Рупф растроган.
Цезарь Рупф. Принцесса, поверьте: мои слезы чисты как золото самой высокой пробы. Благодаря нашему союзу международная фирма штанов достигнет такого уровня, какого наша промышленность еще не видывала.
Со всех сторон валит дым.
Марес. Империя спасена!
3енон.
Запад выстоял!
То, чем вера нас манила,
Ныне чудо совершило
И спасенье принесло.
Тулий Ротунд. Сейчас же прекратите жечь архивы!
Голос Ахилла. Император!
Дым рассеивается. В дверях дома стоит Ромул со свитой. За ним Ахилл и Пирам, который несет плоскую корзинку. Тишина.
Рея. Отец!
Эмилиан. Добро пожаловать, повелитель хорошо накрытого стола и мягкой постели! Здравствуй, Цезарь кур и гений кладки яиц! Мир тебе, кого солдаты величают Ромул Малый!
Ромул (спокойно). Кто ты такой?
Эмилиан. Покойник встал из гроба, мертвец явился с того света, распятый сошел с креста, на котором распинают твоих подданных.
Ромул (пристально вглядывается). Ты Эмилиан, жених моей дочери.
Эмилиан. Ты первый, кто узнал меня, император Ромул. Даже твоя дочь меня не узнала.
Ромул. Но ты не сомневайся в ее любви. Взор становится острым лишь к старости. Добро пожаловать, Эмилиан. (Садится в кресло у двери.)
Эмилиан. Я убежал из германского плена, император Ромул. Перебил слуг, которые меня стерегли, задушил собак, которые меня преследовали. Я шел сюда пешком, государь. Я измерил бесконечные просторы твоего государства, милю за милей, шаг за шагом. Я видел твою империю, властитель мира.
Ромул. С тех пор как я стал императором, я не покидаю своей загородной резиденции. Расскажи мне про мою империю, Эмилиан.
Эмилиан. Я шел мимо разоренных городов, через дымящиеся деревни, сквозь порубленные леса, по истоптанным пашням. Я видел твой народ, император Ромул, я видел изможденных детей, изнасилованных женщин, изувеченных мужчин. Я видел лес из виселиц, и тучи клекочущих коршунов, закрывающих солнце, я слышал крики раненых, стоны пленных и утробный хохот торговцев оружием.
Ромул. То, что ты говоришь, для меня не тайна, но рассказывай дальше, Эмилиан.
Эмилиан. Для тебя это не тайна, а ты кормишь своих кур?
Ромул. Император отстранился от дел.
Эмилиан. Ты знаешь, как страдает твой народ, и спокойно садишься обедать?
Ромул. Император отступился от своих подданных.
Эмилиан. Пал Рим, твоя гордая столица, враг захватил твою империю, а ты спишь!
Ромул. Император отдал свое государство врагам.
Эмилиан. А знаешь ли ты своих врагов, римский император?
Ромул. Император знает свой народ.
Эмилиан. Так узнай же своих врагов! Взгляни на мои руки, на эти изувеченные, покрытые язвами пальцы! Римский император, ты отдал свое государство извергам, которые хуже зверей. Вот я стою перед тобой среди твоих кур и твоей жалкой свиты — стою весь в грязи, истоптанный, битый плетьми, со шрамами от ярма на шее. Тебе еще нужны доказательства? Показать тебе клеймо, которым я, римлянин, отмечен на вечные времена? Так гляди же, что я тебе покажу, рискни взглянуть на то, что я тебе покажу? (Срывает с головы капюшон, видно, что он скальпирован.)
Рея. Эмилиан. (Судорожно его обнимает.)
Эмилиан. Я римский офицер, желавший мира и веривший в разум человеческий, тайно отправился к твоим врагам, чтобы примирить Рим и Германию. А они содрали мне кожу с черепа, император всей земли.
Ромул. Император все видит, но он не дрогнет.
Эмилиан. Иди к тому, кому ты предназначена, дочь императора. Мне нет до тебя дела!
Рея медленно возвращается к Цезарю Рупфу.
Твоя дочь, римский император, стала женой фабриканта штанов, и твоя империя спасена ценой моего позора.
Император встает.
Ромул. Император не дает благословения на этот брак.
Все остолбенели.
Цезарь Рупф. Папа!
Рея. Я выйду за него замуж, отец. Ты не можешь помешать мне спасти отечество.
Ромул. Моя дочь выполнит волю императора. Император знает, что делает, когда отдает свою империю огню, когда дает упасть тому, что должно разбиться, и попирает то, что принадлежит смерти.
Рея, опустив голову, уходит в дом.
Выполняй свои обязанности, Пирам. Корми кур! Август! Тиберпй! Траян! Адриан! Марк Аврелий! Одоакр! (Бросает курам зерно и, сопровождаемый камердинерами, удаляется.)
Все стоят неподвижно.
Тулий Ротунд. Сейчас же возобновить сожжение архивов.
Все окутывается черным дымом.
Эмилиан. Долой такого императора!
Действие третье
Ночь после Мартовских Ид четыреста семьдесят шестого года... Спальня императора. Слева — окна. В глубине сцены — дверь. Справа кровать и еще одна дверь. Посредине два дивана, которые, соединяясь, образуют угол, раскрытый к публике. Между диванами небольшой низкий стол изящной формы. На переднем плане справа и слева два стенных шкафа. Полнолуние. Комната во тьме. Лишь на полу и на стенах яркими квадратами лежит лунный свет. Дверь в глубине сцены открывается. Входит Пирам с трехглавым светильником и зажигает второй такой же, стоящий у кровати. Потом он выходит на авансцену и ставит светильник на стол. Из правой двери появляется император в довольно пoношенной ночной рубахе. За ним входит Ахилл.
Ромул. После хорошего ужина вдвойне приятно искупаться. Сегодня был волнующий день, а я таких не выношу. Чтобы прийти в себя, лучше всего принять ванну. Я ведь, Ахилл, не трагический герой.
Ахилл. Угодно вашему величеству накинуть императорскую тогу или прикажете подать халат?
Ромул. Давай халат. Я сегодня больше не буду управлять государством.
Ахилл. Вашему величеству еще нужно подписать обращение к римскому народу.
Ромул. Отложим до завтра.
Ахилл хочет подать ему халат.
(Смущенно.) Принеси парадный халат. Этот очень уж непригляден.
Ахилл. Парадный халат государыня уже упаковала, ваше величество. Он принадлежал ее отцу.
Ромул. Ах так? Тогда помоги мне влезть в эти лохмотья. (Надевает халат и снимает лавровый венок.) Я все еще в лавровом венке. Забыл снять, когда купался. Повесь его пад кроватью. Пирам. (Отдает Пираму лавровый венок, тот вешает его над кроватью.) Сколько там еще листочков?
Пирам. Два.
Император вздыхает и подходит к окну.
Ромул. Сегодня у меня был тяжелый день. Хоть свежим воздухом подышать. Ветер подул в другую сторону, и дым унесло. После обеда началась просто пытка. Только и радости, что архивы сгорели. В кои-то веки мой министр внутренних дол отдал разумный приказ.
Пирам. Историки будут в отчаянии, государь.
Ромул. Чепуха. У них найдутся источники понадежнее наших государственных архивов. (Садится на правый диван.) Дай Катулла, Пирам... или моя жена его тоже упаковала? Он ведь из библиотеки ее отца.
Пирам. Именно, что упаковала, государь.
Ромул. Ну, ничего. Катулла я попробую почитать на память. Хорошие стихи где-то застревают. Налей вина, Ахилл.
Ахилл. Угодно вашему величеству фалернского или сиракузского?
