Бертольт Брехт - Трехгрошовая опера
Мак. Только, пожалуйста, одно хорошее!
Дженни. Ах, где уж! Сплошной мрак и очень мало любви. Потом еще большое «К», это значит коварство женщины. Потом…
Maк. Стоп. Относительно мрака и коварства я хотел бы узнать подробности. Например, имя коварной женщины.
Дженни. Я только вижу, что оно начинается на «Д».
Мак. Ошибаешься. Оно начинается на «П».
Дженни. Мак, когда зазвонят вестминстерские колокола, тебе придется туго!
Мак. Скажи больше!
Джекоб оглушительно хохочет.
В чем дело? (Подбегает к Джекобу и заглядывает в обвинительное заключение.) Наврали, их было только три.
Джекоб (смеется). Вот именно!
Мак. Красивое у вас белье.
Проститутка. От колыбели до могилы первое дело — белье!
Старая проститутка. Я никогда не ношу шелкового. А то гости сразу думают, что ты больная.
Дженни потихоньку идет к двери.
Вторая проститутка. Куда ты, Дженни?
Дженни. Скоро узнаете. (Уходит.)
Молли. Домотканое полотно тоже отпугивает.
Старая проститутка. А мне домотканое помогает.
Виксен. Конечно, гости чувствуют себя как дома.
Мак (Бетти). А у тебя все еще с черной отделкой?
Бетти. Все еще.
Мак. А у тебя какое белье?
Вторая проститутка. Ах, мне просто совестно. Я никого не могу пригласить к себе в комнату. Моя тетка помешана на мужчинах. А в парадных сами знаете — какое уж тут белье.
Джекоб смеется.
Мак. Ты кончил?
Джекоб. Нет, я как раз дошел до растления.
Мак (возвратившись к дивану). Где же Дженни? Милые дамы, задолго до того, как моя звезда взошла над этим городом…
Виксен. «До того, как моя звезда взошла над этим городом…»
Мак. …я жил с одной из вас в самых ужасных условиях, милые дамы. И хотя я сегодня Мэкки-Нож, хотя счастье мне улыбается, я всегда буду помнить спутниц моих горьких дней, и в первую очередь Дженни, которую я любил больше всех других девушек. Послушайте! (Начинает петь.)
Под окном справа стоит Дженни. Она подзывает знаками констебля Смита. Потом к ней присоединяется госпожа Пичем. Дженни, Смит и госпожа Пичем стоят под фонарем и наблюдают за домом.
БАЛЛАДА СУТЕНЕРА[1] 1Мак.
Давным-давно, в былые времена
Мы жили хорошо — она и я.
Соединились в прочный капитал
Ее живот и голова моя.
Кормила Дженни, Мэкки охранял.
С гостями я любезен был и мил:
Всегда постель освободить спешил
И вежливо прощался. Например,
Я говорил: «Захаживайте, сэр».
Так провели полгода мы вдвоем
В борделе том, что нам служил жильем.
В дверях появляется Дженни, за ней Смит.
2Дженни.
Бывали и плохие времена:
Порой подводит ремесло мое.
Когда без гостя возвращалась я,
Кричал он: «Заложу твое белье!»
Ну что ж, я обходилась без белья.
Но иногда из женского упрямства
Я отвечала колкостью на хамство,
И он давал мне в зубы, и, бывало,
От зуботычин я заболевала.
Оба.
Так провели полгода мы вдвоем
В борделе том, что нам служил жильем.
Оба (вместе и попеременно).
Давным-давно, в былые времена.
Он.
Тогда жилось нам лучше, в самом деле.
Она.
Хотя лишь днем бывали мы вдвоем.
Он.
Ведь ночью гость лежал в ее постели.
(Привычней ночью, но сойдет и днем!)
Она.
Когда же понесла я от него…
Он.
Ложился снизу, только и всего.
Она.
Боялся раздавить младенца нам на горе.
Он.
Но все равно младенец сгинул вскоре,
И кончились полгода. И потом
Уже мы больше не жили вдвоем.
Танцуют. Мак берет трость, которая служит ему футляром для ножа. Дженни-Малина протягивает Маку его шляпу. Мак еще танцует, когда Смит подходит к нему и кладет ему руку на плечо.
Смит. Все в порядке. Пошли!
Мак. Неужели до сих пор не сделали второго выхода из этого свинарника?
Смит пытается надеть на Мака наручники. Сбив его с ног ударом в грудь, Мак выскакивает в окно. Но под окном — госпожа Пичем и полицейские.
Мак (спокойно и очень вежливо). Добрый день, сударыня.
Госпожа Пичем. Ах, милейший господин Макхит. Мой муж утверждает, что и герои мировой истории спотыкались на этом пороге.
Мак. Разрешите узнать, как чувствует себя ваш супруг?
Госпожа Пичем. Ему лучше. К сожалению, вам придется расстаться с вашими очаровательными дамами. Эй, констебли, отведите-ка этого господина на его новую квартиру.
Мака уводят.
(Заглядывает в окно.) Милые дамы, если вы захотите его навестить, вы всегда застанете его дома. Отныне резиденция господина Макхита находится в Олд Бейли. Я так и знала, что он прохлаждается со своими шлюхами. Счет я оплачу. Будьте здоровы, сударыни. (Уходит.)
Дженни. Эй, Джекоб, тут что было!
Джекоб (погруженный в чтение, ничего не заметил). Где же Мак?
Дженни. Констебли тут были!
Джекоб. Боже мой, а я себе читаю, читаю, читаю… Ай-яй-яй! (Убегает.)
VI
Преданный проститутками, Мак благодаря еще одной любящей женщине выходит на волю.
Тюрьма в Олд Бейли. Клетка. Входит Браун.
Браун. Только бы мои люди его не застукали! Господи, хоть бы он миновал уже Хайгейтское болото и вспоминал своего друга Джекки. Но, как все великие люди, он такой легкомысленный. Если сейчас его приведут, честное слово, я не выдержу взгляда своего старого друга. Слава богу, что хоть луна светит, по крайней мере с пути не собьется, когда поедет через болото.
За сценой шум.
Что такое? О боже, вот его ведут.
Связанный канатами и сопровождаемый шестью констеблями, входит Мак; он сохраняет гордую осанку.
Мак. Ну вот, канделябры, наконец с божьей помощью мы и добрались до нашей старой виллы. (Замечает Брауна, отступившего в самый дальний угол камеры. Долгая пауза, во время которой Мак пронизывает взглядом своего бывшего друга.)
Браун. Ах, Мак, это не я… Я сделал все, что… Не гляди на меня так, Мак… я не выдержу… Твое молчание наводит на меня ужас. (Кричит на констебля.) Не тяни его за веревку, скотина… Скажи что-нибудь, Мак. Скажи что-нибудь твоему бедному Джекки… Скажи хоть слово на проща… (Плачет, прислонившись головой к стене.) Даже словечком не удостоил. (Уходит.)
Мак. Уж этот Браун слизняк. Воплощенная нечистая совесть. И такой слизняк хочет быть шефом полиции. Хорошо, что я на него не накричал. Сначала я хотел было. Но я вовремя сообразил, что пристальный укоризненный взгляд проймет его сильнее всякой ругани. Так оно и вышло. Я поглядел на него, и он заплакал, как младенец. Этот фокус я вычитал в Библии.
Входит Смит с наручниками.
Что, господин надзиратель, потяжелее там не нашлось? С вашего великодушного разрешения позволю себе попросить более удобные. (Вынимает чековую книжку.)
Смит. У нас есть на любую цену, господин капитан. Какие изволите. От одной гинеи до десяти.
Мак. А если вообще никаких?
Смит. Пятьдесят гиней.
Мак (выписывает чек). Хуже всего, что теперь всплывет эта история с Люси. Если Браун узнает, что я за его дружеской спиной забавлялся с его дочерью, он превратится в пантеру.
Смит. Да, что посеешь, то пожнешь.
Мак. Конечно, эта лахудра уже где-то здесь. Приятное будет время перед казнью, ничего не скажешь.
Ах, господа, куда теперь мне деться?
Могу ли я такой быть жизни рад?
Я истину одну усвоил с детства:
Лишь тот живет приятно, кто богат!
Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:
