Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)
Он стал шататься по комнатам, изображая предстоящий разговор.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. А где вам больше понравилось, Петр Никанорович? В Англии или во Франции? Но вам, наверно, надоели такие вопросы? А помните, как вы?.. А помните, как мы?.. Все помнит, подумать только! Нисколько не зазнался, просто поразительно! Смотрите, какой он скромный, смотрите, как он стесняется!
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Не мешай, Вадим. Выбери себе какое-нибудь место и посиди спокойно.
Вадим Антонович подчинился, выбрал стул в углу комнаты и продолжал, обращаясь уже к одной Ольге.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. А помните, Петр Никанорович, как вы забегали сюда пообедать, в таком вот пальтишке, а вот у этого окна вам ставили раскладушку, она так и называлась: Петина раскладушка. Запомни, Оля, эти слова и потом проверь. Запомнишь?
Зазвонил телефон.
Иногда хочется подключить к телефону пленку с записью: «Вадим Антонович просит считать его несуществующим».
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Подойди же!
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Сейчас он перестанет.
Но звонки продолжались.
Иду, иду. Вот я уже беру трубку, вот я уже улыбаюсь, черт побери! (В трубку.) Слушаю вас… Петя? Лена, это Петр! Так мы ждем! Что?.. Лена, он не может!
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Как не может! Спроси почему.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Лена спрашивает почему! То есть это мы спрашиваем почему!.. У него конференция: это постоянно с ним происходит.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Скажи, пусть хоть покажется.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Петр, ты хоть покажись! Все хотят тебя видеть!.. Говорит, не может.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Какая досада!
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Какая досада! Ну что делать – беги. (Лене.) Он бежит. (Положил трубку.) Кто же будет есть мамонта!
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Ты нехорошо говорил с ним. То, что вы друзья, еще не дает тебе права…
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Да, начинаешь понимать, как это важно: уменье все делать вовремя.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Что ты имеешь в виду?
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Я никогда не умел вовремя улыбнуться, отпустить невольный комплимент… Ведь впоследствии, через какое-то время, необходимость в этом отпала бы. Но зато тебя уже все уважают. И улыбаются уже тебе…
ЕЛЕНА. Господь с тобой! Ты считаешь, что это Петр улыбался?
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. А может, как-нибудь ненароком и улыбнулся? А? Незаметно для себя?
ОЛЬГА. Известных людей легко критиковать. Всем почему-то хочется выискивать недостатки. Отсюда и анекдоты. Хотя вообще-то я люблю анекдоты. Например, пьесу «Горе от ума» народ растаскал на анекдоты.
ГАЛЯ. На пословицы.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Она оговорилась.
ОЛЬГА. Я что-то не так сказала?
АНЯ. Все так.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Ну кто же в этом городе достоин съесть этого мамонта?
ОЛЬГА. Может, позвать кого-нибудь в гости?
РЕЗО. Можно позвать девочек.
ОЛЬГА. А тебе только девочек. Елена Алексеевна, интересно, почему грузины…
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Остановись. Была не была, звоните девочкам.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Вы считаете, что девочки достойны?
ОЛЬГА. Девочки неплохие.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Звонить буду я. Легче жить надо, товарищи, легче.
Пошли звонить в прихожую. Елена Алексеевна и Ольга остались.
ОЛЬГА. Нет, Вадим Антонович тоже неплохой человек. Непьющий, нескандальный.
Хореографические девочки сидели вокруг стола тихие, пряменькие и по глоточку отпивали из рюмок, по кусочку брали из тарелок.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Катя, Вера, Аня, Галя, Флора пьют только лимонад. Остальным можно немножко вина.
Вошел Вадим Антонович, приодетый, веселый.
Салют.
Сел рядом с женой, быстро разлил, выпили вдвоем.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Надо хотя бы раз в полгода вот так собираться. Кто никогда не веселится, тот обкрадывает себя.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Внимание! Мамонт остается на столе – небольшой танцевальный антракт!
Он пригласил Елену Алексеевну, стал танцевать с нею современное, да так лихо, будто он прошел у нее балетный тренинг. За ними поднялись и девочки. Только Резо и Флора остались за столом, у них свой неслышный разговор.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ (подражая жене, восклицал). Спинки держите! Улыбаться, улыбаться! Головки красивые, девочки, не халтурьте! Гран батман жете и плие!
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Вот сейчас ты хороший. Запомни, какой ты сейчас, и постарайся таким быть всегда.
Ольга перенесла свой стул к двери в прихожую и села там, чтобы никому не мешать.
Но Елена Алексеевна и здесь углядела ее и сказала укоризненно:
Оля!
Ольга замотала головой, что ей, мол, очень хорошо и не скучно и все в порядке. Елена Алексеевна подтолкнула к ней мужа.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Приглашаю.
Вадим Антонович стоял перед нею, ухмыляясь, как гуттаперчевый клоун, от уха до уха.
ОЛЬГА. Я не умею так!
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. А мы будем так, как вы.
С ней Вадим Антонович плясал еще потешнее – делал вид, что швыряет через плечо один ботинок, потом другой ботинок, потом пиджак…
Галя и Аня, обе хмурые, вышли в прихожую и там о чем-то совещались.
Резо сидел рядом с Флорой. Оба были прижаты столом к стенке и выбираться оттуда не собирались.
Вадим Антонович проводил Ольгу к столу, усадил.
ОЛЬГА. Вы развеселились.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Потому что я понял, в чем главная беда человечества. В пожизненной конкуренции. В детские годы – кто выше подпрыгнет, кто быстрее добежит. Потом – конкуренция по поводу служебных успехов и жизненных благ, то есть опять-таки кто выше подпрыгнет… Нет! Отметаю своды правил, условий и другой муры. На этом точку я поставил и с богом вышел из игры. Кто хочет – ловит, салит, тащит, кто хочет – бьется в стенку лбом. Отныне скромный и молчащий, поставил точку я на том.
ОЛЬГА. Елена Алексеевна говорит, что вы целиком зависите от своих настроений.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Это она тебе говорила?
ОЛЬГА. Мне, а что?
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. По какому же поводу? У вас был обо мне разговор?
ОЛЬГА. Был, а что?
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Что же она еще говорила?
ОЛЬГА. Зачем вы ставите меня в трудное положение, это говорилось не для передачи.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Не хочешь, я у нее спрошу.
ОЛЬГА. Вот этого не надо делать. Получается, что она говорила мне, а я разболтала.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. А ты и так уже разболтала.
ОЛЬГА. Что вы как маленький, ей-богу! Девчонки так выясняют, кто о ком что говорил.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Но это моя жена. Интересно же мне знать, что обо мне говорит моя собственная жена.
ОЛЬГА. Ничего плохого о вас не говорилось, даю вам слово.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. А если плохого не говорилось, почему ты скрываешь?
ОЛЬГА. Я не скрываю, а просто неудобно.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Тогда я все-таки спрошу у Елены Алексеевны.
ОЛЬГА. Ну, хорошо. Только дайте слово, что будете молчать.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Даю слово.
ОЛЬГА. Ну, она, например, говорила, из-за чего у вас подавленное состояние. Из-за того, что вы не добились больших успехов в жизни, а другие добились.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Что же, она права.
ОЛЬГА. Вот видите? Она вас понимает, она болеет за вас, разве это плохо? Я, кстати, тоже считаю, что это не причина для переживаний. Есть люди более способные, более удачливые, а есть менее.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Значит, я менее.
ОЛЬГА. В каком-то смысле да.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. И это тебе говорила Елена Алексеевна?
ОЛЬГА. Это любой скажет. Даже у нас в училище. Надо знать, от кого можно требовать большего, а кого надо похвалить и за тройку. Зависть – это самое страшное чувство. Всегда найдется кому завидовать. Ну вот, я вижу, у вас опять испортилось настроение.
Вадим Антонович пошел в прихожую, стал одеваться.
Куда! У вас же гости!
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Не у меня гости, а у вас гости.
ОЛЬГА. Да вы и нездоровы, для вас теперь самое опасное – холодный воздух. Елена Алексеевна!.. Я скажу, что вы уходите.
ВАДИМ АНТОНОВИЧ. Отстань.
Ушел.
ОЛЬГА. Елена Алексеевна! Ваш муж куда-то ушел.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Куда ушел! У него же горло, на улице мороз! Что произошло?..
ОЛЬГА. Я не знаю.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. О чем вы с ним там говорили?
ОЛЬГА. Мы о вас говорили, о том, как вы его понимаете, как за него болеете…
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. За что я болею?
ОЛЬГА. За то, что он не добился успехов в жизни. Ничего плохого я не сказала.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Зачем ты вообще об этом говорила?
ОЛЬГА. Просто зашел разговор.
ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА. Как он зашел? Почему он вдруг мог зайти? Кто тебя просил обсуждать эти вопросы! Кто тебя уполномочил!..
