Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)
Деревня стоит непосредственно на земле.
Воды земли омывают ее реками и речками.
Травы и деревья земли растут в ней непрерывно в самые страшные времена.
Небо смотрит так же пристально, как никогда не смотрит на города. Оно словно тщится искупить свою вину за неполадки в погоде.
Осень, зима, весна и лето значат здесь больше, чем в городе.
К переменам погоды в деревне прислушиваются и приглядываются деловито, но вместе с тем незаметно принимают в душу вкрадчивую их прелесть.
Не считая военного времени, когда деревни – это просто часть войны из снега и гари.
Очевидно, чувство любви, которое может стать радостью существования, поначалу не отказывает себе в праве поиздеваться. Подурачит, поводит за нос, собьет с толку, заморочит, десять раз обманет, а потом уж – перед кем искупит свои забавы, а перед кем и нет. Так и проживут. И думают, что все в порядке.
Но вон идет девушка – золотоволосая, платье треплется по ветру, она трубит в трубу… А она просто пьет из бутылки молоко, идет из магазина. Ну и что, ведь могла же идти и прекрасная девушка с трубой. Это же случайность, что не прекрасная и не с трубой.
А вот на вокзальной скамейке – задумалась, печально склонила голову… Ну и что, ведь могла сидеть и тихая, печальная, склонив голову, и лицо было бы у нее не одутловатое после портвейна.
Дело в том, что жизнь поразительна. Например: земля – шар. Почему не куб? Буквально со всех сторон над нами устроено небо. Поразительно, что мы живем один раз. Почему не семь? Или – ни одного? Это было бы гораздо естественней.
От давних, античных времен до нас дошли только легенды, мифы. Возможно, тогда существовали и критические и даже соцреалистические течения в искусстве. Но только те произведения, в которых ощущалась поразительность жизни, дошли до нас.
Искусство по сути своей – вызов человека небытию, необжитой пустоте мироздания. В простейшей форме такой вызов – отчаянные, счастливые, хриплые песни-крики Эдит Пиаф, немолодой, неизлечимо больной женщины. Вахтангов незадолго перед смертью сидел на репетиции «Принцессы Турандот» и, согнувшись от боли, кричал актерам: «Это – смешней! Это – смешней!..»
Другой жизни вместо этой не будет.
Другой жизни вместо этой не будет.
Другой жизни вместо этой не будет!
…Замечать, ловить все, что уже перестал замечать. Вспомнить дождь, каким он был в детстве, когда мир вокруг обретал другой облик! Музыку, кто какую любил в молодости. Кто – джаз, кто – рок, кто – Шопена. А молодые женщины… Думаете, что мы на них уже не смотрим? Смотрим! Пусть с печальным восхищением.
Выиграть хоть этот светлый день у оставшихся дней жизни! Выиграть эту бессонную ночь у оставшихся ночей жизни! Хотя бы хорошим воспоминанием, хотя бы покоем души.
Примечания
1
Видимо – от тогдашней песни: «Даешь Варшаву! Даешь Берлин! Мы врезалися в Крым!»
2
Лифшиц. – прим. ред.
3
Ачу (лит.) – спасибо.
4
А у меня – так случилось – и родителей не было.
5
Учителя тогда еще получали зарплату, ученики еще не знали голодных обмороков.
